Love Is A Rebellious Bird (ЛП) - "100percentsassy" - Страница 29

— Стайлс? — послышался голос Луи из-за спины. Его голос был тихим, но Гарри услышал отблески смеха в нём, забавно. — Это один из твоих причудливых ритуалов перед выступлением? Молиться на стульчики или что-то в этом роде, а?

Остальная часть оркестра уже заняла свои места на сцене, но это было традицией концертмейстера — выйти на сцену после них, демонстрируя свою уважительную должность. Луи возьмёт смычок и приведёт оркестр в полную готовность, после чего выйдет Гарри и концерт начнётся. Гарри был немного обеспокоен местонахождением Луи, поэтому он почувствовал облегчение, услышав его голос.

Не то чтобы он это показал. Он всего лишь хмыкнул в ответ, решив сосредоточить все свои силы, и достал маленький затерянный предмет, кончиками пальцев стряхнув с него пыль.

— Что ж, надень их, — по-дружески сказал Луи. — Я чаще всего хожу в ванную комнату за кулисами для хорошей очистки. Но каждому своё.

— Я… — Гарри глубоко вдохнул, поднимаясь на ноги. Он покраснел от резкого подъёма и чувствовал себя буквально комком нервов, под пристальным взглядом Луи поправляя свой смокинг. — Я уронил свою запонку…

Луи исчез после их финальной репетиции во второй половине дня. Это был первый раз, когда Гарри увидел его с тех пор, и его голос притих, когда он поднял взгляд на скрипача. Он был в своём фраке, конечно, и Гарри был поражён им так же, как на той фотосессии несколькими неделями ранее. «Боже», — подумал он, чувствуя, как тонет в глазах Луи. Тот выглядел безупречно и абсолютно великолепно в смокинге. Идеальные разрезы, фактура — всё сходилось в идеальный силуэт. Упругие плечи только подчеркивали прекрасные острые черты лица Луи. Лицо Луи…

Луи изогнул бровь, а Гарри покраснел. Он замер на мгновение; он даже не успел понять, что начал пялиться, чтобы попытаться скрыть это. «Привлекательный мужчина в костюме, и ты так глуп, что полностью забываешь все социальные нормы? — Гарри опустил голову и снова начал возиться со своими запонками. — Как именно ты думаешь руководить оркестром во время исполнения этих трёх неимоверно сложных музыкальных произведений? — сердце Гарри упало в пятки. Он почувствовал резкую боль в животе. — Замечательно, я начинаю потеть». Он едва не уронил украшение снова. «Луи — это Луи», — шептало его подсознание, пытаясь утешить его. «Он выглядит немыслимо властным временами… Слишком красивый. Нельзя винить меня за то, что я заметил это. Всё будет хорошо. Очнись!» — Гарри, пытаясь убежать, почти развернулся в другую сторону, чувствуя себя неудачником, который даже не может застегнуть запонки, когда ощутил нежное прикосновение к запястью.

— Не можешь выполнить даже настолько простую задачу? — поддразнил Луи, видя, что Гарри не в состоянии закрепить запонки на запястье левой рукой. Он улыбнулся Гарри своими невозможно голубыми глазами. — Позволь мне.

Гарри с дрожащим вздохом передал запонки, тяжело выдыхая через нос и протягивая своё предплечье со смущённой просьбой во взгляде.

— Немного глупо оставлять вещи, в которых ты полное дерьмо, напоследок, Гарри, — сказал Луи, посмеиваясь и принимаясь за дело.

Сердце Гарри сжалось от любви, которую, как он думал, услышал в голосе Луи, так необычно мягко произносящем его имя.

— Это не… — Гарри слегка встрепенулся, когда мозолистые кончики пальцев Луи соприкоснулись с его кожей, фиксируя манжету Гарри, чтобы рукав пиджака сидел правильно. — Обычно это не такая… Такая большая проблема.

Луи улыбнулся и отпустил левое запястье Гарри, переходя к правому. Он несколько раз покачал головой от этого забавного признания. Гарри громко сглотнул, подавляя вздох, когда он посмотрел сверху вниз на ресницы Луи, спрятавшиеся за стёклами очков: «Возьми себя в руки, Стайлс».

— Взял свою палочку? — спросил Луи.

Волна ужаса пробежалась по телу Гарри. Он напрягся, рефлекторно поглаживая внутренний карман на груди.

— Да, — ответил он, нарочито пожимая плечами, делая вид, что он не обеспокоен этим, несмотря на то что они оба знали, что это не так.

Луи тихо засмеялся, отчего его плечи начали слегка подрагивать. Гарри пытался вести себя непринуждённо просто для себя. Пытался игнорировать сладкое тепло, разливающееся по жилам из-за реакции Луи. Он знал, что его собственные щёки наверняка окрашены в розовый.

— Где твоя скрипка? — спросил Гарри, вдруг вспомнив, что Луи держал её в руках, когда он так нагло пялился на него.

Луи указал на стол рядом со стульями:

— Вон там, — он снова мягко рассмеялся. — Я положил её туда, когда увидел твою безнадёжную ситуацию, Стайлс. Ты не можешь пойти туда с болтающимися манжетами. Не тогда, когда ты представляешь мой оркестр.

Нервозность захлестнула Гарри с новой силой, и он вяло кивнул, вспомнив, что он собирался сделать. У него был, должно быть, немного дикий взгляд, ибо Луи снова усмехнулся, качая головой.

— Эй, — сказал Луи. Он закончил со второй манжетой и дёрнул конец рукава, чтобы убедиться, что пиджак сидит должным образом. — Ты выглядишь более чем презентабельно сейчас, хорошо? Ты будешь в порядке.

Гарри ещё раз кивнул, глубоко дыша. Иисусе, ему нужно, чтобы всё прошло замечательно, всё: Дивертисмент, «Пини-ди-Рома», но особенно ему важен «Дон Жуан». Он пытался не ожидать слишком многого, но должен был признать, что он отчаянно хотел, чтобы это произведение Штрауса было тем, что люди запомнят, а его интерпретация — тем, о чём они будут говорить.

Луи рассмеялся.

— Соберись, Стайлс, — сказал он, его беззаботный тон, возможно, был слишком ярко выражен, давая Гарри возможность понять, что Луи также пытался угомонить собственные нервы. — Я паникую тоже, ты знаешь. Мы все паникуем. Некоторые из нас просто хорошо скрывают это.

Гарри издал слабый смешок и прикусил губу. Он не был уверен, стал ли он чувствовать себя более или менее спокойно из-за этой хрупкой близости с Луи. Конечно же, его сердцебиение ни капли не ускорилось. Правда заключалась в том, что он был немного не в себе от Луи — тот был таким… таким прекрасным. Особенно по сравнению с предыдущей реакцией Луи на стресс от их быстро приближающегося дебюта: всё более и более едкие замечания на репетициях в течение всей недели. Гарри не хотел думать о том, как ему нравится это, нравится, когда Луи становится хорошим.

У них в любом случае осталось не так много времени, насколько он знал, поэтому в следующее мгновение Луи схватил свою скрипку и смычок, стряхивая невидимые пылинки с плеч в последний раз.

— Увидимся на сцене, Дон Жуан, — прошептал Луи. Небольшой разряд электричества пробежался по телу Гарри, когда он смотрел, как Луи выходит на сцену, и восхищался каждым движением концертмейстера, находящегося полностью в своей стихии и точно контролирующего ситуацию.

«Контроль, — подумал Гарри, когда духовые инструменты настроились под гобой Джанет Ингерсоль. — Ты можешь сделать это. Ты контролируешь себя. Ты готов. Ты знаешь, что ты делаешь. Они готовы для тебя».

Он задвинул подальше раздражающие мысли о том, что он не имеет никакого контроля над ситуацией вообще. «Ты справишься с этим, — подумал он, и глаза Луи вспыхнули в его памяти, моргая, смотрящие на него снизу вверх, их голубой цвет, наполненный дерзостью, напротив белого галстука его смокинга. — Просто глупый метод отвлечься, вот и всё. Нет ничего, с чем бы ты не справился».

Гарри дождался, пока оркестр полностью будет готов, похлопал себя по карману на груди, где лежала его дирижёрская палочка, ещё раз глубоко вдохнул и вышел на сцену, чтобы наконец сделать то, для чего он здесь находился.

***

Спустя чуть больше часа Гарри направлялся обратно на сцену к оркестру, проведя свой короткий перерыв за кулисами, пытаясь взять себя в руки. Концерт всё ещё шёл хорошо. Очень хорошо, на самом деле. Когда он покинул сцену после «Пини-ди-Рома» буквально несколько минут назад, зрители вызвали его обратно для ещё одного поклона, не переставая аплодировать. И Дивертисмент, как открывающая композиция, был просто удовольствием для дирижёра. Его трепещущая напряжённость каким-то образом успокаивала Гарри, позволяя ему чувствовать себя как дома с первых секунд выступления.