Love Is A Rebellious Bird (ЛП) - "100percentsassy" - Страница 61

Гарри издал мягкий звук бедствия, сильно прикусывая нижнюю губу, чтобы его подавить. Он быстро сморгнул, уставившись на Лиама, слишком ошеломлённый, чтобы сделать что-либо ещё. «Я не понимаю. Я не понимаю». Он почувствовал недоумение и смущение, почти до полной дезориентации потрясённый услышанным. Его мозг был сделан из хлопка, а в ушах продолжал звучать странный писк.

«Это должно быть ошибкой. Должно быть. Просто недоразумением. Луи бы не стал, — подумал Гарри. Он почувствовал тошнотворный узелок, подползающий к горлу, когда металлический привкус наполнил его рот, а сердце превратилось в комок, полный боли. — Почему? Зачем?»

— И это после того, как ты подарил ему Дворжака! — прошептал Лиам в отвращении.

Гарри поднёс дрожащую руку ко лбу и выпустил долгий вздох, смотря строго вперёд. Он не мог справиться с этим, не мог до конца это принять. Он всё ещё был ошеломлён, его разум был где-то далеко, а нервная система на пределе. Он весь покрылся холодным потом.

Чем дольше Гарри молчал, тем больше Лиам выглядел так, будто он сделал что-то не то. Очевидно, он ожидал каких-то жалоб на высокомерие Луи, чтобы, по возможности, сблизиться во мнениях. Да любой бы ожидал словесного ответа в таком случае. «Особенно тот, кто не осведомлён о том, что Луи Томлинсон держит моё жалкое сердце на ладони».

— Я, эм… — вымолвил Гарри, всё ещё стараясь взять себя в руки. — Я…

Ему нужно было спасти себя от катастрофы. Он не хотел, чтобы Лиам Пейн обо всём догадался. Прочитал по его лицу. Не сейчас. Господи, особенно не сейчас.

Но.

«Он бы не стал. Я его знаю. Разве я его не знаю? Он не стал бы… Как он мог? Не могу поверить, что он это сказал. Не могу!»

Гарри вздохнул с дрожью в голосе. Он по-прежнему чувствовал, что Луи нужно защищать, он был безнадёжно в него влюблён, несмотря на то что может случиться конец света, он не позволит Лиаму просто так говорить о Дворжаке. Он использовал эту отчаянную, преданную часть души, чтобы наконец найти свой голос.

— Может, я и выбрал Дворжака, — тихо объяснил Гарри. Он собрал все силы, что в нём были, чтобы не расплакаться, потому что он почти задыхался от подступающих слёз. — Но подарком было то, что Луи его играл.

Лиам непонятливо моргнул, его тревожный взгляд был направлен на Гарри, будто он пытался всё выяснить. «Дерьмо». Ему только удалось всё усугубить.

Гарри снова сглотнул и сделал ещё один вдох. Он мог это сделать, сыграть роль, чтобы выбраться отсюда. И поговорить с Луи.«Чёрт, я должен поговорить с Луи».

— Ну и, — продолжил Гарри, игнорируя нарастающую в теле боль и желая её предотвратить, — предполагаю, что у нас сложились не особо гармоничные отношения? — ему удалось выдавить смешок.

Лиам слабо улыбнулся, а непонимание понемногу сходило с его лица.

«Это ложь, — подумал Гарри. — Ложь. — от страха по его спине пробежала неприятная дрожь. — Ведь так? По крайней мере, для меня… Возможно, сначала, но потом…»

Он выбросил эти мысли из головы. Он обязан пройти через это, даже если это его убьёт.

— Не могу сказать, что я не разочарован, но и не могу сказать, что удивлён, — сказал он так сухо, насколько было возможно, даже если его сердце перекрывало всю способность говорить, когда он лгал.

Лиам вздохнул и покачал головой, будто понимал. Он определённо задумался о собственном горьком опыте со сложными музыкантами, строившими из себя непонятно кого.

«Но должен ли я? — подумал Гарри с тревожным клубком нервов в животе. — Должен ли я быть удивлён?»

Его мысли были прерваны кашлем Лиама, который указывал на офис Гримшоу.

— Ну, — сказал он, хлопнув Гарри по плечу, — мне нужно идти. Извини, что пришлось сообщить тебе плохие новости, Маэстро. Я всё равно голосую за тебя.

В ответ Гарри незаметно кивнул головой, выразив благодарность, и Лиам в ту же секунду отправился по делам, шелестя своими брюками.

Гарри стоял в мезонине в полном одиночестве и, взявшись за живот, пытался осмыслить происходящее. Он чувствовал себя уязвимым и необузданным; он ощущал боль всей кожей.

Он должен поговорить с Луи. Прямо сейчас.

Менее чем через полчаса Гарри стоял на пороге квартиры Луи, соскабливая зелёную краску с парадной двери. Он взял такси до его дома и даже не думал написать Луи, что едет. Он понял, что Луи всё равно не ответит или скажет, чтобы тот вообще не приезжал, и Гарри не был уверен, какой из этих вариантов хуже. Оказалось, что Луи был дома — Гарри заметил мягкое свечение одного из окон.

Его грудная клетка сжалась при взгляде на дом. Он ещё не был внутри, просто знал, где он находится, потому что однажды Найл развозил их обоих после похмельного бранча. И дом Луи был первой остановкой. Тогда он поднялся по ступенькам и обернулся, чтобы радостно помахать рукой и улыбнуться Гарри (улыбнуться для него), заставляя боль в грудной клетке Гарри обостриться, отдавая в рёбра.

«Дерьмо», — он издал несчастный смешок. Сейчас боль была другой.

В тот раз он съел очень много жирной пищи и всю поездку домой и несколько часов после неё жаловался Луи на то, насколько низко качество его жизни. Позже Луи пришёл к нему с антацидами. Он дразнил Гарри тем, что у него слишком низкий болевой порог, но тем не менее ухаживал за ним, пока тот не почувствовал себя лучше. Он позволил Гарри лежать на диване, головой на своих коленях, а сам Томлинсон, в свою очередь, медленно перебирал его кудряшки.

— Знаю, что пару часов назад тебе было хорошо, — сказал Луи с ухмылкой. — Невероятная перемена, Стайлс! Пользуешься моим сочувствием.

Он не упомянул то, что Гарри должен встать, поэтому они продолжили лежать в той же позе, а нежные руки Луи оставались в его волосах до тех пор, пока не пришло время сна.

Это было так мило.

При глупых воспоминаниях на глазах Гарри выступили слёзы. У них было слишком много… слишком много глупых, идеальных воспоминаний.

«Разбитое сердце, правда. Не ожог, — подумал он безрассудно, всё ещё пялясь на свет в окне. Маниакальный смешок застрял в его лёгких, пытаясь хоть немного света пролить на эту жалкую ситуацию. — Правильно, смейся, чтобы не заплакать. Не плачь. Не плачь».

Гарри забрался в кабину такси, полный злости, готовый ворваться в квартиру Луи и требовать ответы, чтобы узнать правду. Спросить его зачем, и как, и зачем, и я тебя вообще знаю?

А сейчас он чувствовал лишь страх. Ему было страшно, грустно и больно. Он не был готов к подтверждению, которое точно бы случилось. Он не был готов к тому, чтобы увидеть Луи в его квартире. Он хотел держаться за Луи, который придерживал его голову у себя на коленях и осторожно потирал его виски. Гарри не мог собрать этих двух в одного человека в своём уме. Он не хотел признавать, что один из них когда-то существовал.

Гарри вытер слёзы, которые скатились по его щекам. Встряхнув руками и готовясь к худшему, он начал подниматься по ступенькам.

«Как он мог вообще? Как?» — спрашивал он себя, цепляясь за последние остатки надежды. Нервная энергия с каждым следующим шагом всё нарастала, поднимаясь на уровень, близкий к панике. Он чувствовал себя так, будто вот-вот узнает результат очень важного прослушивания, которое он уверен, что провалил. Но в этот раз он не знал когда и как, какие ноты он пропустил.

Он остановился у дряхлой двери, всё его тело содрогалось от тревоги. Он неуверенно поднял руку, густо сглотнул и постучал.

Гарри пригнул голову и закрыл глаза. Он отступил назад, слушая звук приближающихся шагов с той стороны двери. Его сердце так бешено колотилось, что начал болеть позвоночник.

«Он не делал этого. Он не стал бы».

Дверь неторопливо распахнулась, и взгляд Гарри проследил за её движением. Казалось, время приостановилось, когда он медленно поднял голову.

В дверях стоял Луи, пустым взглядом он смотрел прямо на Гарри.

«Он сделал это».

— Луи… — имя сорвалось с губ в ужасном, запинающемся всхлипывании, вырвавшемся из Гарри так, будто его душа выходила вместе с ним. Он развернулся спиной к двери, и слёзы заполнили его глаза. Он больше не мог смотреть на Луи, он не мог по-настоящему понять, что увидел в этом строгом взгляде голубых глаз.