Трезуб-империал - Данилюк Эд - Страница 47

— Так ведь Генка тоже обнаружил проход! — Алексей Тимофеевич вновь вскочил со стула, но под взглядом старухи сел. — Рыбаченко ведь лазил по развалинам? Играл в археологию? Вот и доигрался — отыскал дверь. Аккурат под майские праздники. Тут же завернул к Оресту — мол, пойдем, я тут такое обнаружил! А к кому еще Генка мог с подобной новостью примчаться? К родителям-пьяницам? К девушке своей, с которой рассорился? Только он на радостях напился, еще и выпивку принес. В общем, глупо повел разговор, нес с точки зрения рассудительного человека ахинею, и Орест его прогнал…

— А что, в таком случае, произошло в фотоателье? — опять вклинился подполковник.

— Генка попробовал поговорить с Орестом еще раз. Вновь не получилось…

— В таком случае… э-э-э… неожиданное богатство Рыбаченко тоже должно происходить из параллельного мира?

— Ну да! — кивнул Алексей Тимофеевич. — Обмен чего-нибудь на что-нибудь, работа какая-нибудь, просто грабеж…

— Грабеж? — Икрамов поднял бровь.

— Конечно! Легко решиться на ограбление ювелирного, думая, что никто и никогда тебя не сможет поймать! Как поймать грабителя, если тот вынырнул из параллельного мира и тут же исчез обратно? Но страж-то ведь был рядом!

— А как же Гена сбывал краденое? — поинтересовался Сквира, но мозг уже услужливо подсказывал, что Рыбаченко, если вообще принимать всерьез эту дикую идею, мог договориться со знакомым киевским спекулянтом Денисом. Золото же в параллельном мире слегка радиоактивно — так уж там все устроено…

— Не знаю, — сокрушенно вздохнул Часнык. — Может, ездил куда-нибудь?

— Возможно, — покладисто сказал Сквира. — И Гену тоже убили стражи?

Алексей Тимофеевич на мгновение задумался и решительно заявил.

— Люди из параллельного мира обязаны убивать всех, кто знает о проходе. А Рыбаченко у них там еще и преступление совершил…

— Меня немного смущает то, — медленно проговорил Икрамов, — что стражи убили Реву на следующий день после посещения их мира, а Рыбаченко — спустя четыре месяца.

Кранц-Вовченко хмыкнула и выжидающе уставилась на Часныка. Тот же пребывал в полной растерянности. Он тер ладонью лоб, глаза его лихорадочно бегали, волосы окончательно растрепались…

— Да? — спросила старуха, когда пауза стала слишком длинной.

— Орест застал стража врасплох, — наконец, выдавил из себя Часнык, — в момент, когда тот искал в его доме монету. Так убийство произошло не по плану. А с Генкой страж действовал по принятой у них процедуре — сначала отследить все связи, составить список, кому Рыбаченко рассказал о проходе, подстроить все так, чтобы смерть выглядела естественной…

— Ну и ну! — пробормотала Кранц-Вовченко.

— А разве наше правительство поступило бы не так же? — тут же взвился Алексей Тимофеевич. — Проход в параллельный мир — это посерьезнее любой государственной тайны! Отследить, кому нашедший рассказал о проходе, и убить всех!

— Ну зачем так жестоко! — мягко возразил Сурат Бахтиерович.

— Только так! — энергично закивал Часнык. — И с Рыбаченко было бы так же. Но после совершенно неподготовленного убийства Ореста страж не мог не понимать, что в дело вмешаются наши органы правопорядка. Поэтому он не стал тянуть, чего-то ждать, что-то подстраивать, а просто убрал Гену.

— Не слишком ли долго — четыре месяца? — засомневался Сквира. — Чтобы всего лишь отследить связи и подстроить автомобильную аварию? Тут и недели за глаза… Не говоря уж о том, что, чем больше времени проходит, тем больше людей узнают о проходе. Лавинообразно. Ты сказал двоим своим товарищам, они — своим двоим, а те — еще двоим и так дальше. Как-то нелогично столько ждать…

В зале повисла тишина. Алексей Тимофеевич избегал смотреть на капитана.

— Нет! — вдруг снова вскрикнул он. Развернулся всем телом к Сквире и быстро заговорил: — Они гуманнее нас! Они не убивают тех, кто знает о проходе! Просто Орест застал стража у себя дома в тот момент, когда тот искал монету, чтобы вернуть ее назад…

— Вот как! — протянул Икрамов. — А Рыбаченко?

— А Рыбаченко совершил в их мире преступление. После смерти Ореста страж понял, что времени на то, чтобы вывезти Генку туда для суда, уже нет. И привел в исполнение приговор, обычный для такого случая…

— Если я правильно понимаю, для Ревы поход в параллельный мир должен был стать главным событием всей его жизни? — мягко спросил Икрамов.

— Еще бы! — воскликнул Часнык.

— Как же тогда случилось, что он в субботу вернулся оттуда, весь полный впечатлений, звонил вам, Алексей Тимофеевич, звонил вам, Марта Фаддеевна, и…

— Что «и»? — заинтересованно отреагировала старуха.

— …и ни слова о своем походе в параллельный мир не сказал?

Часнык замер. Марта Фаддеевна выжидающе смотрела на него.

— Предположим… — Алексей Тимофеевич пытался придумать объяснение. Было видно, как мучительно он собирается с мыслями. — Предположим…

Все терпеливо ждали.

 — Все так и было задумано! — вдруг вскинул он голову. — Орест ведь не хотел, чтобы мы решили, будто он свихнулся. Сначала он намеревался показать нам монету! Чтобы мы сами все поняли! И только потом планировал обо всем рассказать! — Часнык сверкнул глазами.

— А звонок… ну… Брониславе? — не унимался Северин Мирославович. — Страж ведь не мог знать о Брониславе! Геннадий расстался с ней до того, как нашел проход. Тем более, страж не мог знать детского прозвища Брониславы. И не мог запросто обедать с Рыбаченко за одним столом. За несколько минут до убийства!

Часнык, с тревогой слушавший вопрос, заметно расслабился и улыбнулся.

— А вы сколько знали бы о подозреваемом после нескольких месяцев следствия?

Сквира усмехнулся. Ну действительно!

— Окажись вы на месте стража, наверняка познакомились бы с подозреваемым. Даже завели бы дружбу. Разве не так?

— Возможно, — нехотя признал Северин Мирославович.

— А почему Рева так внезапно ушел с вашего дня рождения? — опять подал голос Икрамов. Все те же ровные интонации, благожелательный тон. Похоже, подполковника совершенно не смущал предмет обсуждения.

— Кто его знает! — Алексей Тимофеевич пожал плечами. — Может, монету дома забыл. От волнения так бывает. Либо захотел принести мне еще какие-то доказательства. Или понял, кто именно за ним все это время следил, испугался и бросился возвращать трезуб-империал владельцу. Или, наоборот, побежал спасать свое имущество. Мало ли…

— Монету он дома не забыл, — вздохнул Сквира. — Если бы забыл, у него не было бы времени ее отыскать и спрятать в носок — прямо на пороге он столкнулся со своим убийцей. И чтобы вернуть монету, совсем не обязательно внезапно убегать с юбилея товарища. Тем более, зачем для этого бежать к себе домой?

— А может, все было не так, — с новой энергией принялся выдвигать версии Алексей Тимофеевич. — Мы сидели, вспоминали о майском происшествии в фотоателье, и Орест вдруг понял, что именно говорил ему тогда Гена! Понял, что тот звал его как раз в параллельный мир! Тот самый, проход в который теперь нашел и Орест! И он со всех ног бросился искать Генку!

— У себя дома? — скептически спросил Сквира. — Искать Генку у себя дома? И, кстати, почему так срочно? Убежать с юбилея друга, которому хотел показать невиданную монету и поведать о главном событии своей жизни, для того, чтобы хлопнуть по плечу полупьяного юнца и сказать ему, что он, оказывается, полгода назад был прав?

— Приведи тогда Орест ко мне на день рождения Генку в качестве еще одного человека, побывавшего в той вселенной, — вся история стала бы гораздо достоверней!

— Неужели Рева мог предположить, что вы ему не поверите? Лучшему другу!

Часнык нервно забарабанил пальцами по столу. Посмотрел на Северина Мирославовича. Потом тихо, но с истеричными нотками в голосе, произнес:

— Легко критиковать идею, которую даже обдумать было некогда!

Сквира нехотя кивнул. И в этом тоже таилась своя правда. Он сам терпеть не мог, когда Чипейко заставлял его в деталях обсуждать только что родившуюся версию…