Ведомые (ЛП) - Каллихен Кристен - Страница 56

— Снова, — говорит она, улыбаясь, целуя.

Я кладу руку на ее щеку.

— Моя жадная Болтушка.

С очаровательным ворчанием она толкает меня на спину, целуя так, словно я кусочек ее любимого шоколада. И я смеюсь, тихое дыхание на ее губах, мое сердце все еще чертовски трепещет. Я бы не удивился, появись в моих глазах мультяшные сердечки, но мне все равно.

Мы дрейфуем, довольствуясь простыми поцелуями и прикосновениями, будто убеждая себя, что это реально. От удовольствия тело становится тяжелым и теплым, движения замедляются.

— У тебя неплохо получается извиняться, — через какое-то время говорит она.

Мы лежим нос к носу, наши конечности так тесно переплетены, что она ощущается как часть меня.

— Неплохо? — Пальцем поглаживаю изящную линию ее ключицы. — Я множество вещей делаю неплохо.

— Даже великолепно, — соглашается она, целуя меня в переносицу. — Тогда отделай меня хорошенько.

Со злой усмешкой я провожу рукой вниз по изгибу ее бедра и хватаю за колено, приподнимая к своему бедру. Обнаженная, она блестит влажной розовой плотью. Мой член одобрительно пульсирует.

— Как пожелаешь, — произношу я, направляя себя в ее теплое, влажное средоточие зависимости, и толкаюсь глубже.

Софи ахает и стонет, звук настолько эротичный, что я толкаюсь сильнее, чем планировал. Но она только усмехается.

— Цитирует «Принцессу-невесту», и у него большой твердый член. Я сорвала джек-пот.

Знаю, что на самом деле это я победитель. Однако это не останавливает меня от того, чтобы взять ее руки и задрать их над ее головой, отчего прекрасные сиськи поднимаются выше.

— А теперь замолчи и раздвинь свои прелестные ножки шире, как хорошая, болтливая девочка. У меня здесь есть над чем поработать.

Утром, когда мы спускаемся на лифте в вестибюль, Софи отходит от меня. Я тяну ее назад — туда, где ей место, и обнимаю за талию, чтобы удержать.

Она улыбается, глядя на меня, и мягкий румянец заливает ее щеки.

— Никогда бы не подумала, что ты любитель распускать руки.

Если смотреть с этой точки зрения, то мои руки касались каждого дюйма ее тела, и этот опыт я хочу повторять. Часто. Я поглаживаю восхитительный изгиб ее бедра просто потому, что могу.

— Я не любитель. Это исключительная привилегия для Софи. Тебя это беспокоит?

Не знаю, что буду делать, если ей это не нравится. Вероятно, придется постоянно ходить с руками, засунутыми в карманы, чтобы удержаться от прикосновений к ней. Но она широко улыбается и кладет голову мне на плечо, рукой скользя по моей груди. Ощущения настолько приятные, что я невольно тянусь к ней.

— Думаю, прошлая ночь прояснила, что мне нравится, когда ты меня касаешься, — говорит она.

Прошлая ночь. Пробежавший по коже жар сосредотачивается в члене. Мы трахались, пока нас не начало трясти. Пока мы не лишились дыхания. Я целовал ее, пока не перестал чувствовать собственные губы. И после тоже немного целовал.

Теперь я хочу большего. Но не уверен, что смогу выдержать. Полученные в драке увечья, бессонница, когда я боялся, что потерял шанс с Софи и недостаток сна, когда я, наконец, получил ее, настигают меня.

Голова кружится, слегка туманится, я испытываю эйфорию и просто усталость. Однако я бы ничего не изменил. Не когда у нас все хорошо и она наконец моя.

Лифт достигает лобби, и мы выходим. На другой стороне ребята вместе пьют кофе в лаунже. Они привлекают к себе внимание, но, похоже, им все равно.

Софи рядом со мной замедляется.

Я тоже.

— Что такое?

Она бормочет уголком рта:

— Как ты хочешь это обыграть?

— Это? — непонимающе спрашиваю я.

Она зыркает на парней.

— Я думаю, ты не большой любитель публичных проявлений любви. Если хочешь, мы оставим все в тайне.

Я приближаюсь, беру ее за щеки и целую. Есть ли мне дело до внимания? Нет. Могу ли я удержать руки и рот от Софи? Черт, нет.

Когда ее губы поддаются, мир рушится. Издав стон, наклоняю голову и углубляю поцелуй, наслаждаясь ощущением ее рта и вкусом ее языка.

Я целую ее, пока не лишаюсь воздуха. И даже тогда, чтобы остановиться, приходиться прикладывать усилия.

Она счастливо вздыхает, снова и снова возвращаясь к моим губам.

Позади нас кто-то по-волчьи воет. По звуку я определяю Рая. Пусть идет на хрен.

Я заканчиваю поцелуй, прикусывая ее нижнюю губу.

— Считай, что ты выдала себя, — шепчу я ей в губы.

Софи улыбается, в карих глазах ошеломление.

— Вот это да, ты действительно пойдешь на все.

— Ради тебя? Да.

Она улыбается.

— Пока комфортно тебе, со мной все в порядке.

У меня снова кружится голова, я немного потею. Мне нужен крепкий чай и хороший завтрак. Но потребности Софи превыше всего. Я успокаивающе чмокаю ее в нос.

— Не волнуйся, Болтушка. Теперь все хорошо.

Я делаю два шага, и мир становится черным.

Глава 22

Софи

— Мне не стоит находиться здесь, — произносит Габриэль. — Вытащи капельницу из моей руки.

Габриэль Скотт — самый худший пациент всех времен. Этого стоило ожидать. Бренна, похоже, разделяет мое мнение.

— Заткнись и лечись, Колосс.

Он предупреждающе хмурит брови.

— Колосс?

Бренна дарит ему лукавый взгляд.

— Ну, знаешь, Колосс Родосский? Одно из чудес Античного мира. Поговаривают, что он очень зрелищно падал.

— Уморительно, — бесстрастно произносит он.

Но я смеюсь, благодарная за эмоции. Когда он потерял сознание, я пришла в ужас. В моих глазах Габриэль вечен. Супермен в костюме. Он не может упасть. Видеть, как он делает шаг и внезапно валится на землю, словно нити жизни перерезаны — зрелище, повторения которого я больше не хочу.

Теперь он сидит на нашей кровати, напряженный и злой. По словам Бренны, компания строго запрещает ставить в известность прессу о попадании в больницу, если ты не умираешь. Это бесило меня, когда любимый мужчина лежал ничком на полу, но оглядываясь назад, я оценила резонность требования. Точно знаю, что Габриэль пришел бы в ярость, очнись он в больничной палате.

Сейчас он настолько разъярен, что распугал парней. Остались только мы с Бренной. Думаю, это потому что Габриэль не кричит на женщин.

В дверь тихонько стучат, и входит доктор Стерн, дежурный врач группы. Очевидно, она много лет гастролирует с «Килл-Джон». Мы встречались однажды. Она держится особняком и летает во все города вместо того, чтобы пользоваться автобусом.

Элегантная, но приземленная, доктор напоминает мне мамочек из Верхнего Вест-Сайда, которые работают полный рабочий день, но все равно по воскресеньям водят детей в Музей естественной истории.

— Как мой пациент?

— Раздражен. — Габриэль приподнимает руку. — Не могла бы ты, пожалуйста, убрать это?

У доктора иммунитет на его дьявольский взгляд.

— Когда закончится. Не мог бы ты рассказать мне, что чувствовал перед тем, как упасть в обморок?

— Будто собираюсь упасть в обморок, но очень надеюсь, что этого не произойдет.

— Упрямец, — бормочу я себе под нос.

Доктор Стерн кивает.

— У тебя бывало такое чувство прежде?

На лице Габриэля появляется упрямое выражение. Когда он не произносит ни слова, Бренна встает.

— Я выйду.

Как только она уходит, доктор Стерн повторяет вопрос.

Он со вздохом отвечает:

— Да.

— Как часто, Скотти? — настаивает она. — И как долго это длится?

Секунды тикают.

— С начала тура. Время от времени. Наверное, раз десять.

— Господи, — выпаливаю я, вставая с кресла и подходя к окну, чтобы не наброситься на него. — Какого черта, Габриэль?

Он отводит взгляд.

Доктор Стерн вздыхает.

— Я бы сказала, что ты очень напряжен и перегружен работой. Ты хорошо спал?

Легкий румянец заливает его щеки.

— В последнее время нет.

Боже, настала моя очередь краснеть.