Лугару (СИ) - Лобусова Ирина - Страница 38

Мило расцеловавшись с Зинаидой, бабушка предложила еще вина.

— Давайте для начала я проведу для вас небольшую экскурсию по нашему музею… И выпьем еще шампанского… Вы любите шампанское?

— Очень, — кивнула Зина, боясь дышать.

— Единственный напиток, который женщина может пить, оставаясь женщиной, — это шампанское.

— Бабуля! Без нотаций, — вмешался Виктор.

— Ни в коей мере! Пить все остальное — вступать на поле битвы, где заранее подстерегает проигрыш.

— Почти семейный девиз, — снова встрял Виктор, — Барги не проигрывают.

— Давайте-ка я расскажу нашей гостье… Это сервский фарфор. Вот это работа знаменитого Фаберже. А эта картина была подарена посланником Священной Римской империи… А это панно из монастыря бенедиктинцев в Нанте, специальный подарок ко дню рождения одного из Баргов.

— А вот это? — Зинаида указала на небольшое блюдо, на котором была изображена голова волка, достаточно страшная и свирепая. Блюдо это висело отдельно от остальных.

— О, интересно, что вы заметили! Это блюдо из мира лугару.

— Из какого мира?

— Лугару — оборотня, волка. По-французски оборотень называется ругару. Но в литературных источниках, в древних книгах пишут лугару, что, мне кажется, гораздо красивее. Так называют оборотней в различных регионах Франции. А во времена моей молодости существовал даже тайный клуб лугару. Его считали разновидностью масонской ложи. Но, скорей всего, это был просто клуб любителей мистики и оккультизма, любителей загадок. Разве можно найти существо более загадочное, чем лугару?

— Это блюдо из клуба? И клуб действительно существовал — здесь, в Одессе? — Зина не верила своим ушам.

— Везде понемногу существовал. С древних времен люди обожествляли волков, подражали им и боялись их. Члены клуба мечтали найти способ, как превращаться в волка, но единственное, что они нашли — это старинное блюдо, которое теперь оказалось у меня. Однажды мне подарил его последний член клуба лугару, уже умерший в Париже. Наверное, последний выходец из мира лугару. Этот подарок имел для меня особенное значение, но смысл его я поняла только спустя много лет. Он как бы намекал на то, что произойдет в моей жизни…

— Повстречаешься с оборотнем? — рассмеялся Виктор, явно настроенный скептично.

— На самом деле лугару не совсем оборотни. Они высшие существа, обладающие необыкновенной силой и интеллектом. В Германии подобное существо называют вервольф. Лугару — это символ смерти, но и символ свободы, потому что оборотня нельзя посадить в клетку. А намек… Да, теперь я могу сказать открыто, вспоминая твоего брата. Намекал потому, что у нас в роду появился лугару.

— Видишь, насколько у нас в семье ненавидят моего брата, что даже готовы назвать его оборотнем! — резко сказал Виктор. — А ведь он не сделал им ничего плохого! Какой же он лугару?

— Твой брат убийца, оборотень, — в голосе Жанетт тоже прозвучала резкость, — он кажется не таким, какой он есть. Да, в нашем роду теперь появился свой оборотень, и это наше проклятие! Недаром во Франции считают, что проклят тот род, в котором появляется лугару.

— Бабуля, я тесно общаюсь с Игорем, и уверяю тебя — по ночам он не превращается в волка! — расхохотался Виктор.

— Дамы, господа… — вмешался Леонид Барг, который до того момента молча слушал их беседу, — предлагаю прекратить углубляться в мистические дебри… Тем более, что это не более чем красивая легенда. И перейдемте к столу.

Зинаида отметила злобный взгляд, брошенный дедом на Виктора — взгляд, от которого ей стало очень неловко. Сама же она все не могла оторвать глаз от блюда с волчьей головой. Оно страшно гипнотизировало ее, обладая какой-то странной привлекательностью, от которой ей было не по себе. Ей все казалось, что волк вот-вот оживет и в преддверии этого уже скалит зубы, готовый вцепиться в живое человеческое горло, чтобы выпустить наружу податливую, горячую кровь…

Стол был накрыт в соседней комнате — как Зина поняла, в столовой. Сколько же комнат было здесь? От всей этой роскоши, от необычного для советской страны разделения комнат (ну у кого существовала столовая даже при переизбытке жилой площади) шел тонкий аромат полузабытого аристократизма, словно флер очень дорогих духов… И Зина с наслаждением купалась в нем. Это было так неожиданно, так непривычно — лица этих людей, утонченность обстановки… Ей казалось, что она спит и видит замечательный сон. Просыпаться от такого сна не хотелось.

Сели к столу. В свете яркой электрической люстры блестели хрустальные бокалы. Столовые приборы и тарелки были натерты до блеска. На столе были овощные салаты, хлеб, несколько сортов сыра — немыслимая роскошь по тем временам!

— Давайте не будем выносить сор из избы перед такой очаровательной гостьей! — сказал Леонид Барг, наливая Зине белое вино. — Вы уж простите нас за это. Семейные дела — вещь неблагодарная и, как правило, очень не интересная посторонним слушателям. Так что еще раз прошу прощения.

— Ну что вы! Я вас понимаю, — сказала она, и тут же перевела тему: — У вас столько изысканных вещей. Просто наслаждение для художественного вкуса! Смотришь и получаешь удовольствие.

— Мы оба любим коллекционирование, — улыбнулась Жанетт, — у моего отца во Франции была удивительная коллекция картин.

— Ваши родители жили во Франции? — удивилась Зина.

— Да, некоторое время. Позже они переехали в Одессу. Я была еще гимназистской… Потом меня отправили в Петербург, в Смольный институт… По окончании я вернулась в Одессу и вышла за Леонида. Мои родители считали этот брак выгодной партией и даже прощали Леониду отсутствие аристократизма. Что же касается меня, то я влюбилась в него с первого взгляда. И безумно влюблена до сих пор!

— Я вас понимаю, — улыбнулась Зинаида, в полном восторге от этой идиллии — именно такой она всегда представляла себе любовь, когда любящие люди идут рука об руку до самой старости.

— Помню, я страшно ссорилась из-за этого с младшей сестрой, которая все не могла меня понять, — вздохнула Жанетт, — а она, сестра, кстати, до сих пор живет во Франции. Они с супругом уехали из Одессы в 1919 году, когда была первая волна эмиграции. Живут в доме родителей. Мне так не хватает ее…

Зинаида поняла, что это печальная тема. Действительно, у Жанетт не было никакой надежды встретиться с сестрой. СССР все сильней ужесточал зарубежные поездки для обычных людей, и для Жанетт не было никакой возможности выехать во Францию в 1937 году.

— Но не будем о печальном! — спохватилась хозяйка. — Что же из нашей коллекции вам понравилось больше всего?

— Честно? Блюдо с головой волка! — воскликнула Зина. — Простите, что снова возвращаюсь к этой теме, но оно произвело на меня настолько сильное впечатление, что я, наверное, долго не смогу его забыть…

— Вы можете приходить к нам в гости и любоваться, сколько душе угодно! — улыбнулась Жанетт. — А вообще вы правы. Это редкая вещь. Люди всегда обожествляли волков, завидовали им и пытались подражать.

— Почему?.. — вырвалось у Зины.

— Дух свободы. Ярость к своим врагам. Бесконечная мощь перед лицом опасности. Вы когда-нибудь смотрели в глаза волка? В этих глазах, нацеленных на свою жертву, видно, что дороги назад нет, — сказала Жанетт.

— Ты рассуждаешь так, что наша гостья подумает, будто ты сама превращалась в волка! — вмешался Леонид, пытаясь пошутить, но глаза его не смеялись.

— На самом деле я тоже восхищаюсь волками, — улыбнулась Жанетт, — потому и была членом того клуба, где богатые и избалованные молодые люди, пресыщенные всем на свете, пытались превратиться в волков! Он когда-то гремел по всей Одессе, этот клуб лугару. И членский взнос в него составлял целое состояние.

— Как же они пытались превращаться в волков? — удивилась Зина.

— Заседали по ночам на кладбищах, — рассмеялась Жанетт. — Но давайте я для начала расскажу вам немного о лугару. Если вы не против, конечно.

Все подтвердили, что не против. И Жанетт начала свой рассказ.