Отрок. Ближний круг: Ближний круг. Стезя и место. Богам – божье, людям – людское - Красницкий Евгений - Страница 62

Илья оглядел погрустневших «господ советников», кривой улыбкой констатировал их некомпетентность и безжалостно продолжил:

– И это еще не все, хотя с вас и перечисленных забот хватило бы, но раз уж вы называетесь «господа Совет», слушайте дальше! Четвертая наша забота – Ратное! Всех не спрашиваю, но Михайла, Кузьма и Демьян должны знать: всегда ли Ратное на нынешнем месте стояло?

«То есть как? Это что за фокусы? Почему вам, сэр, об этом ничего не известно, позвольте полюбопытствовать? Информация, полученная носителем еще до «вселения» и настолько очевидная для всех, что в обыденном общении даже не упоминается? Да нет, какое-то упоминание должно проскакивать, хотя бы изредка. Табуированная тема? Что-то, связанное с неприятными воспоминаниями или грядущими опасностями, о которых не хочется говорить? Кузены молчат, на вас, сэр, пялятся, надо как-то реагировать… Вот ведь влип!»

– Илья Фомич, может быть, сам расскажешь для всех? – попытался выкрутиться Мишка. – Сам понимаешь: говорят об этом не часто, мы можем и не знать всего.

– Да чего тут знать-то? – легко заглотил Илья Мишкину наживку. – Сто лет назад мы на самом краешке Погорынья поселились, недалеко от того места, где Пивень в Случь впадает. Нашли хорошее место, сделали росчисти под пашню, крепенько шуганули местных язычников и зажили себе. Но земля-то истощается. Это лесовики мало землю пашут, больше лесом живут, а нам пахотной земли нужно много. Ну поля постепенно от села все дальше и дальше отодвигались, чтобы пахарям безопасно было, приходилось все крепче и крепче лесовикам поддавать. К тому времени, как окончательно покой установился, пришлось новое место для поселения подыскивать – земля совсем плохо родить стала, а до новых полей приходилось целый день добираться.

Подыскали новое место, выше по течению Пивени. Сразу же, чтоб потом людей не терять, такую острастку язычникам устроили, что некоторые аж на Волынь от нас утекли. Рассказывают, что за одного убитого ратнинца тогдашний сотник целое селище дымом пускал. Ну а лесовики на тех, кто на прежнем месте жить остался, отыгрались – не только живых вырезали, а и на кладбище прах из могил выкопали и в реку покидали, такая ненависть была.

Сейчас Ратное уже на третьем месте стоит. Перебирались уже не так, как прежде, – тихо, постепенно и на такое место, с которого никого сгонять не надо было. Сначала острог небольшой поставили, переселили полусотню ратников с семьями. Агей – он только-только сотником стал – такую штуку придумал: переселялись сначала только те, кто на местных девках женат был, а на новоселье родню из дреговичей приглашали. Так более-менее мирно и обошлось. Хотя по-всякому, конечно, случалось. Бывало, что и…

Илья примолк, о чем-то задумавшись, потом сменил тему, махнув рукой:

– Короче говоря, пришло время Ратному опять переезжать. Все вроде бы понимают, но с насиженного места трогаться всегда трудно. Оттого и тын поправить все никак не соберемся – зачем, если уезжать? А если не уезжать, то как жить? Вот ты, Михайла, на последнем сходе был, там, рассказывают, разговор шел о том, чтобы Ратному городком стать, верно?

– Был разговор, – подтвердил Мишка.

– Но тогда ни воинской школы, ни крепости еще не существовало, так?

– Так. Ты к чему клонишь-то, Илья Фомич?

– Да к тому, что наша крепость – тот самый острог, с которого переселение начиналось! А ну как надумают в Ратном сюда переезжать? Тогда все наши разговоры, весь наш Совет прошлогоднего снега стоить не будут. Приедут сотник, староста, ратники, – будут все опять на сходе решать, куда и половине вольных ратнинцев ходу нет!

«Вот тебе, бабушка, и плюрализм! А вы-то, сэр Майкл, уже хозяином здесь себя чувствовать начали, первичную управляющую структуру создавать намылились. Приедет ратнинская элита и похерит все на фиг, пикнуть не даст! Спокойствие, сэр, только спокойствие! Ничего еще не ясно – лорд Корней не с бухты-барахты про город тогда ляпнул, есть у него какие-то планы. Планы, конечно, и изменить можно, но…»

– Да что это за переезд! – прервал Мишкины размышления Демьян. – Полдня пути, и то если по дороге, а если по прямой, так и того меньше! Не переезжают так!

«Кузен Демьян прав. Пивень, конечно, извивается, как змея, но общее направление движения ратнинцев на протяжении сотни лет было с северо-востока на юго-запад – все глубже и глубже в дикое Погорынье. Следующий бросок должен привести в самые дебри – в центр междуречья Горыни и Случи, несколько севернее владений боярина Журавля. Елозить на дистанции пятнадцать – двадцать километров смысла нет…»

– Так что скажешь, Михайла Фролыч? – обратился к Мишке Илья. – Собирается Корней с места сниматься или нет? Он тебе ничего такого не говорил?

– Нет, не говорил, но у нас же и своя голова на плечах имеется. Давайте попробуем оценить ситуацию на основе имеющихся у нас сведений…

– Мудрено больно излагаешь…

– Ничего, Илья Фомич, сейчас все понятно будет. Кое-что мы знаем, об остальном попытаемся додуматься сами. Первое – кто живет в городе? Служилые люди, ремесленники, торговцы, ну и прочие, в том же духе. Пахарям в городе жить не с руки – пашня далеко. Значит, если на месте Ратного будет город, то пахарям надо из него уходить – селиться на тех землях, которые они будут обрабатывать. Второе – наблюдается ли подобный процесс в Ратном в настоящее время?

– Чего наблюдается?

– Уходят ли пашенные люди из Ратного? Да, уходят!

– Это кто ж? – Илья, как, впрочем, и все остальные, уставился на Мишку так, как, наверно, древние греки смотрели на пифий, озвучивавших волю Дельфийского оракула. – Чего-то я не видел, чтобы уходили.

– Видел, Илья Фомич, но внимания не обратил, потому что пока это в глаза не очень бросается. Выселки сотник Корней заново заселил? Заселил. Место под новую весь, чуть выше по течению Пивени, там, где у нас новые огороды, присмотрел? Присмотрел. Троих бояр землями в нескольких днях пути от Ратного наделил? Наделил! Десять семей боярыне Гредиславе передал? Передал! Тенденция, однако!

– Тьфу на тебя, Минька! Нормально-то говорить можешь? – Илья начисто забыл о необходимости выражать свои мысли исключительно в вежливой форме. – Чего ты сейчас тут наболтал? Что это значит?

– Да то и значит, Илья Фомич, что сотник Корней начал пахарей из будущего города выводить. Те, кто пооборотистей да посмекалистей, скоро, я думаю, поймут, в чем дело, и тем же займутся. Безопасно стало! Гредислава Всеславна Корнею Агеичу так и сказала: «Вы за сотню лет, почитай, со всей округой породнились, пора вам в Погорынье своими становиться!»

– Ага, так, значит, – Илья снова полез было скрести в бороде, но замер, не донеся руку до подбородка. – Михайла! Так у нас, получается, богатство в руках! Земли, от леса очищенные, свежие, неистощенные! Мы же можем на них людей пустить или не пустить, а значит, сами условия ставить! Ты подумай: полторы сотни парней, полсотни коней – вырубки, подходящие под пашню, от пней очистить, ветки, корни, пни сжечь… Скольким семьям наделы дать можно! Ты это… Ты, Михайла, с дедом поговори – это наша земля, мы ею распоряжаться должны!

– Понял тебя, Илья Фомич! – на самом деле Мишка еще полностью не представлял себе все открывающиеся возможности, но главную мысль ухватил: академия может стать землевладельцем! – Поговорю с господином сотником, думаю, он возражать не станет, потому что это совпадает с его намерениями. А нам надо как следует подумать, кого и на каких условиях на наши земли пускать.

«Эх, елки-моталки, еще бы трехполку внедрить, чтобы земля не истощалась! Да? И что вы, сэр, о трехполье знаете? Озимые, яровые и пар? Но есть же еще и севооборот – что-то там про бобовые, которые способны атмосферный азот связывать. Еще всякие хитрости. Например, кислые здесь почвы или щелочные? Это ж не просто так сказать: давайте-ка поле на три части поделим и по очереди будем давать им «отдыхать». Пахарям все подробно объяснять надо, на примере показывать, а как объяснять, если сам толком не знаешь, как показывать, если результатов годами ждать надо? Гм, а может, предшественник у себя уже трехполье ввел? Надо у Ионы спросить…»