Свой среди чужих - Тюрин Виктор Иванович - Страница 8

– Знаю.

Капитан задумался, потом вскинул на меня глаза, словно впервые увидел:

– О, черт! Не представился. Заместитель начальника контрразведывательного отдела дивизии. Костромин Сергей Васильевич.

– Звягинцев Константин Кириллович.

– Садись, лейтенант. Сейчас чай пить будем и разговоры разговаривать.

С наслаждением сел, радуясь теплу и сухости. Хозяин быстро залил заварку горячим кипятком, придвинул один из стаканов мне, потом достал из стола блюдечко с колотым сахаром и две пачки печенья, после чего крикнул:

– Коломиец!

Дверь открылась, и на пороге вырос солдат.

– Ужин тащи лейтенанту.

– Есть!

Спустя несколько минут передо мной стояла полная миска каши с тушенкой и толстый ломоть хлеба. При виде еды я чуть слюной не захлебнулся. Капитан чуть улыбнулся, увидев, с какой скоростью я замахал ложкой, после чего сказал:

– Ты ешь-ешь, а я тебе пока про обстановку расскажу.

Когда он закончил краткий рассказ, начиная с нюансов моей новой службы и кончая положением на фронте, я все съел, допил чай с печеньем и стал чувствовать себя, если можно так сказать, довольным жизнью человеком.

– То, что ты прямо сейчас прибыл, это хорошо. Надо оформить передачу трех твоих штрафников в дивизионную разведку, под ответственность начальника дивизионной разведки, майора Ершова.

– Разве так можно? – удивился я.

– Нет. Но… Лучше я тебе все расскажу, меньше вопросов будет. Ершов у нас язвенник. Ну и скрутило его недавно, попал в госпиталь. А его заместитель, бывший штабной офицер, в свое время окончил курсы переподготовки и был направлен к нему замом, остался за него. Именно он отправлял разведчиков в поиск, которые потом у тебя в штрафной роте оказались. Когда поиск сорвался, он испугался, взял и бумагу на разведчиков накатал. Дескать, они виноваты, товарищей на нейтралке бросили, а сами сбежали. Дело у следователя вопросов не вызвало, так как разведчики свою вину признали, и поэтому их сразу сунули в штрафную роту. Через несколько дней Ершов вернулся в дивизию. Узнал про эту историю, первым делом набил морду своему заместителю, потом попробовал вернуть своих разведчиков. Вот только у нас вход – копейка, а выход – рубль. Может, этим дело и закончилось бы, только вот наше командование готовит наступление, а у немцев неожиданно были замечены какие-то хитрые перемещения в тылу. Срочно понадобился «язык», причем не унтер с передовой, а офицер из штаба. Узнав об этом, майор Ершов пошел к комдиву с рапортом, в котором сказано: дескать, «языка» с него требуют, а в поиск отправлять некого, так как трое его самых опытных разведчиков сейчас находятся в штрафной роте. На его счастье, в это время в штабе находился член военного совета фронта, прибывший к нам с инспекцией. Узнав об этом, он дал разрешение: взять трех штрафников-разведчиков в поиск, а если сумеют притащить нужного «языка», то это дело им зачесть и вернуть в свою часть.

– Ясно. Так что за бумагу писать нужно?

– Да я уже написал. Тебе осталось только переписать своим почерком и подпись поставить. Теперь следующее. Знай, что ответственность, если что-то пойдет не так, ляжет на всех.

– Почему?! За них теперь майор Ершов будет отвечать.

– Да потому что есть особый циркуляр, согласно которому отправлять штрафников в тыл врага категорически запрещено. Вдруг сбегут? Кто отвечать будет? В первую очередь, конечно, майор Ершов, но при этом нас с тобой точно не забудут.

– Так вроде все согласовано наверху? Или я что-то не понимаю?

– Похоже, не понимаешь. Если эти трое не вернутся, то майор Ершов первым пойдет под трибунал, но следователи, которые будут заниматься этим делом, обязательно спросят меня: если вы знали про циркуляр, то почему допустили подобное? Как вы, опытный контрразведчик, не сумели разглядеть в них врагов? И так далее. То же самое ждет тебя, лейтенант. Те же вопросы. Так что ты уже сейчас думай, как на них отвечать будешь.

«Интересное дело, получается…» – но додумать мне не дала неожиданно открывшаяся дверь.

В комнату вошел подполковник. Капитан нахмурился, но уже в следующую секунду вскочил, вытянулся, а за ним следом я стал по стойке «смирно». Судя по застывшему лицу капитана, гость был незваный и… опасный.

– Товарищ подполковник… – начал докладывать он, но сразу был остановлен небрежным жестом, после чего тот прошел к столу, на ходу осмотрелся, потом прошелся быстрым и цепким взглядом по капитану, а потом по мне. Неожиданно взгляд задержался на моих наградах, при этом что-то мелькнуло в его глазах. В свою очередь, я насколько мог, попробовал проанализировать его личность. Лет сорок. Подтянутый, плечистый. Лицо каменное, глаза холодные, ничего не выражающие, словно у змеи. Его уверенность говорила о больших полномочиях. Вывод: опасный во всех отношениях человек.

Подполковник повернулся к хозяину кабинета, достал красное удостоверение СМЕРШ.

– Подполковник Быков. Из ОКР наркомата внутренних дел. Вам, капитан, должны были обо мне доложить!

– Так точно, товарищ подполковник! Получил приказ оказывать вам всяческую помощь!

– Вот и хорошо. А вы кто? – вдруг неожиданно повернув ко мне голову, спросил меня подполковник.

– Лейтенант Звягинцев. Назначен оперуполномоченным ОКР СМЕРШ в отдельную армейскую штрафную роту.

– Орден Красного Знамени за что получил?

– За успешное выполнение боевого задания в тылу противника! – отчеканил я.

– Четвертое управление?

– Так точно!

– Когда прибыли в расположение дивизии?

– Вместе со штрафной ротой, товарищ подполковник. Час назад.

– Свободны, лейтенант!

– Есть!

Натянув сырую шинель, я вышел под моросящий дождик в кромешную темноту. С трудом нашел барак, который определили для офицеров штрафной роты. К моей большой радости, в нем было так же сухо и тепло, как у капитана-контрразведчика. По углам стояли две печки-буржуйки, раскаленные докрасна, а в шаге от двери лежали заготовленные дрова, сложены в небольшую поленницу. Парни, собравшись в группу, сейчас что-то оживленно обсуждали. Стоило им увидеть меня, как раздались веселые возгласы. Только успел снять шинель и отчистить от грязи сапоги, как вспомнил, что не забрал бумагу, которую мне надо переписать.

«Хрен с ним! Всё завтра!»

– Звягинцев! Костя! Есть новости?! Чего тебе твое начальство сказало?!

Я присел на топчан, сделал серьезное лицо и сказал:

– Трех штрафников, которые разведчики, переводят обратно в разведку.

Если на остальных лицах проступило явное удивление, то командир роты только усмехнулся. Он, похоже, уже эту новость знал, но промолчал. Не его это дело, понятно. Сразу посыпались вопросы, на которые я быстро ответил, затем спросил сам:

– А у вас какие новости?

У парней было две новости. Штурмовать рота будет поселок Синявино, как они и раньше думали. Меня удивило только одно: им в смертельный бой идти, а они радуются этой новости, но спустя какое-то время понял, что не новости радуются, а какой-то непонятой мной определенности в их судьбе.

«Какая вам, к черту, разница, где вас убьют. Под Синявино или какой-нибудь другой деревне».

Зато вторая новость стала для меня неожиданностью, хотя бы потому, что в первую очередь ее было положено знать мне по роду службы, а не офицерам штрафной роты. Оказывается, прошедшей ночью был вырезан передовой дозор. Следы двух человек от окопов вели на нейтральную полосу, в сторону немцев.

«Хм. Теперь понятно, почему здесь появился подполковник из ОКР. Но зачем присылать человека из Москвы? Своих, что ли, мало? Или это дело… не их масштаба. Как-то слишком быстро он здесь появился, словно по их следам шел. М-м-м… Значит, произошло что-то крайне важное. Впрочем, не буду себе этим голову забивать. Не мое это дело. Не мое».

Вскоре усталость взяла свое, и я заснул почти сразу, как только голова коснулась изголовья топчана. Вот только выспаться всласть мне не дали, так как я очнулся от того, что меня кто-то тряс за плечо и тихонько бубнил одно и то же: