Прогулки по Аду (СИ) - Клепаков Андрей - Страница 11

— Господин Толстяк, почему вы здесь и в таком странном виде? Произошла революция? Я слышал взрывы. Народ восстал?

Я тоже замер. Изо всех сил я вглядывался в обезьянью морду. Ничего. Обезьяна как обезьяна. Что-то среднее между гориллой и шимпанзе. Вдруг в ее глазах мелькнули чуть знакомые огоньки.

— Тубиус? — скорее догадался, чем узнал я.

— К Вашим услугам, — ответила обезьяна.

— Трансбодин?

Обезьяна отрицательно покачала головой.

— Я знал, что вас держат где-то здесь, но почему обезьяна? И потом, вы совершенно не были похожи на сумасшедшего. Что произошло? — продолжал допытываться я.

— Притвориться сумасшедшим — лучший способ сохранить разум в нашем безумном мире, — улыбнулась обезьяна. — А ваше положение, как мне кажется, тоже не вполне нормальное, не так ли? Не хотите зайти? Мне почему-то кажется, что вас могут искать. А в моей клетке не будут точно. Иногда я веду себя крайне агрессивно. Меня боятся.

— Войти? — удивился я. — Вы можете открыть клетку?

— Ну конечно, — усмехнулся Тубиус. — Не могу же я тут сидеть безвылазно, — он щелкнул замком и распахнул решетчатую дверь.

Я вошел.

— Скажите, Тубиус, у вас есть вода? Я просто умираю от жажды.

— Проходите и присаживайтесь, — Тубиус махнул рукой в сторону горы тряпья. — Воды сколько угодно. У меня автопоилка, — и он протянул мне алюминиевую собачью миску, полную воды.

Я долго и жадно пил. Потом постучал себя по бокам в поисках сохранившихся таблеток. Действительно, в углу оторванного кармана застряла одна упаковка. О счастье, это оказалось гипотензивное. Звон в ушах уменьшился, мушки перед глазами перестали мелькать, и головная боль ослабла.

— А может, и еда какая-нибудь у вас найдется? — с надеждой спросил я.

— Хотите банан? Я же обезьяна, меня в основном кормят бананами.

— О, с наслаждением!

Я старался есть помедленнее, но все равно банан закончился очень быстро.

— Хотите еще? — предложил Тубиус.

— Спасибо, лучше позже. Так сказать, дробное питание, — поблагодарил я. — Объясните все же, как же вам удалось превратиться в обезьяну.

Тубиус засмеялся.

— Это просто костюм Кинг-Конга. Продается в любом магазине игрушек. А эти идиоты решили, что я сначала свихнулся, а потом быстро регрессировал из человека обратно в обезьяну. Дарвин наоборот.

— Надо же, никогда бы не подумал. Вы выглядите очень натурально. Впрочем, здесь темновато, а я не очень хорошо вижу, — я зябко передернул плечами и посмотрел, на чем сижу. — Скажите, Тубиус, а я могу накинуть что-нибудь из этого барахла? А то я почти голый, а здесь отнюдь не тропики, хоть и обезьяна присутствует, — пошутил я.

— Конечно, одевайтесь, — кивнул Тубиус. — Хотите, приготовлю вам кофе?

— «Чашечка кофе, рюмка ликера, сигара», — я накинул на плечи какой-то тулуп. — Замечательно. Вы просто вернете меня к жизни. Правда, вопрос, надо ли это делать, остается открытым, — грустно улыбнулся я. Поискал глазами сколопендру.

— А эта тварь членистоногая, это тоже ваша?

— Какая тварь? — удивился Тубиус.

— Ну вон сидит, — кивнул я на сколопендру, вольготно развалившуюся на деревянном ящике, выполнявшем функцию стола. — Она меня сюда и привела, между прочим.

Тубиус оглянулся.

— Нет, я думаю, это скорее ваше. Так что же все же с вами произошло? — спросил он, зажигая крохотную спиртовку и начиная варить кофе в жестяной консервной банке. — Как мне кажется, к взрывам, которые я слышал, вы имеете самое непосредственное отношение. И, по-моему, там внизу что-то продолжает гореть. Да, ликера я вам не обещаю, но парой глотков хорошего коньяка угостить могу, — и он, отвлекшись от кофе, протянул мне металлическую фляжку.

— Да, спасибо, за руль мне нескоро, — я отвернул крышку и сделал глоток. Коньяк оказался восхитительным.

— А вы тут живете в сносных условиях, — заметил я. — Коньяк, кофе, бананы- кокосы.

— Да, для обезьяны вполне прилично, — улыбнулся Тубиус. — Так что же случилось там, внизу? — повторил он вопрос.

— Там, в андеграунде, была лаборатория, в которой людей разбирали на органы. Я ее взорвал.

— Надо же, — удивился Тубиус. — Сергей и Лена?

— Вы их знали? — теперь удивился я. — Да, Сергей и Лена.

— Кофе готов, — Тубиус протянул мне банку, обернутую тряпкой. — Осторожно, горячо.

— Я бы тоже не отказалось от кофе, — неожиданно послышался голос. Мы оба оглянулись. Мое воображение в царских одеждах, положив ногу на ногу, сидело в золоченом кресле.

— Да, конечно, я приготовлю, — кивнул Тубиус. — Однако, — повернулся он ко мне, — какое у вас богатое воображение.

— О, вы его тоже видите? — удивился я. — Я думал, что кроме меня его не может видеть никто.

— Да, научился тут кое-чему в одиночестве, — снова кивнул он. — А почему вы решили, что они разбирают людей на органы? — спросил Туб, опять зажигая спиртовку.

— Ну как же, они чуть не вырезали мои почки. Сергей показывал мне хранилище органов, хвалился, что выпотрошил всю австрийскую бригаду, монтировавшую холодильное оборудование. Говорил, что даже у детей органы забирают. И что собирался поменять ноги у футбольной команды.

Тубиус засмеялся:

— Да, ноги футболистам поменять было бы неплохо. И действительно, банк органов у них обширный. Помог спасти жизнь не одному человеку. А почему вы решили, что они забирали органы у живых людей? — спросил он.

— Ну как же! — возмутился я. — Они сами это говорили.

— Но ведь это были только слова. Ваш кофе, — Тубиус встал и протянул кофе моему воображению. — А вы сами видели живого человека на операционном столе? — улыбнулся он мне.

Я захлебнулся и закашлялся:

— Вы хотите сказать, что они никого не убивали?!

— Насколько я знаю, они работали только с трупами. Доставка была организована крайне оперативная, и если люди умирали по дороге в больницу, сразу везли к ним. Но живых они не резали. Я в этом уверен.

Я уронил банку с кофе, не почувствовав, как он полился по моей ноге. Фляжка с коньяком тоже выпала из руки. Я, задыхаясь, открывал и закрывал рот, будучи не в состоянии произнести ни слова. Мое воображение, сидя в кресле, содрогалось от смеха. Царская корона тряслась на его голове.

— Ну, не стоит так расстраиваться, — утешил меня Тубиус. — Ну, убил и убил. Не фига было так шутить, — засмеялся он. — Ребята думали, что вы ничего не можете. А вы, оказалось, смогли. Молодец. Любое действие лучше бездействия. И потом, почему вы решили, что я знаю, убивали они кого-нибудь или не убивали. Я ведь тоже могу шутить, — Тубиус наклонился и подобрал фляжку. — Нате вот, выпейте еще.

Я автоматически сделал несколько глотков. Коньяк влился в мое горло словно вода.

— Парень, здесь ведь ад, и к мукам физическим прибавляются муки душевные. Вот и думай теперь, плохих людей ты убил или хороших. Да и сколько там их всего было, внизу, — мое воображение подошло и ободряюще потрепало меня по плечу. Теперь на нем было рубище и шутовской колпак.

Я беспомощно развел руками:

— Как же так, а мясорубка? Я сам чуть в нее не попал.

— А что мясорубка? Зверей же кормить надо, а бюджет зоопарка, можете догадаться, какой. Да еще подворовывают. А тут столько добра пропадает, и за утилизацию платить надо, на свалку же не вывезешь.

— Тубиус, а вы сами не были с ними в доле, уж больно хорошо вы ориентированы в проблеме, — с изрядной долей подозрения спросил я.

— Господин Толстяк, ну подумайте сами, с кем может быть в доле сумасшедшая обезьяна, сидящая в клетке? — засмеялся Тубиус.

— Хорошо, — сказал я. — Но людей все-таки надо хоронить, а не пускать на фарш, как просроченную говядину. Будем считать, что ребята пострадали за несоблюдение религиозной обрядности.

— Ну если вам так будет легче, — пожал плечами Тубиус.

— А ты что скажешь? — спросил я свое воображение.

Воображение зевнуло:

— Думать надо не о том, что сделано, а том, что делать. Но с тобой становится скучно.