Прогулки по Аду (СИ) - Клепаков Андрей - Страница 19

Следующий день прошел спокойно, и ночь тоже. Никаких астральных попыток больше не было. А на третий день ко мне пришел посетитель. Он представился врачом и был в халате, но «конторой» от него несло нестерпимо. Опять были все те же вопросы, но я видел, что его интересует не то, что я отвечаю, а как. В конце он спросил, не буду ли я возражать, если со мной поработают под гипнозом. Я с энтузиазмом согласился, а когда он ушел, то задумался, как же мне отсюда побыстрее свалить.

Если безымянным бомжом заинтересовалось КГБ, или как оно там теперь называется, то дело пахнет керосином. Значит, они что-то подозревают. И мою фальшивую амнезию расколют за пару дней.

Сегодня пятница, значит времени у меня максимум до понедельника. Я посмотрел на торчащую рядом капельницу и на смеющееся надо мной воображение.

«Вот сука!» — не успел я про него подумать, как в палату вошел мой лечащий врач.

— Борис, — сказал он, — тут девочка пришла, сказала, что ищет своего пропавшего отца, что он полный и что у него могут быть проблемы с памятью. Я приведу, вдруг вы друг друга узнаете?

«Ой, блин! — подумал я. — Только этого не хватало!» — и ответил:

— Конечно, приводите. Когда?

— Да вот прямо сейчас. Она в коридоре ждет.

Я вздохнул. Врач приоткрыл дверь и махнул кому-то рукой. Я замер.

В палату вошла та, кого я меньше всего ожидал здесь увидеть. Рядом с врачом стояла кукла. Я подавился. Воображение заржало и хлопнуло в ладоши.

— Нет, это не он, — сказала кукла врачу.

— Да ты поближе подойди, посмотри внимательнее, вдруг узнаешь, — ответил врач.

— Как же я его узнаю, у него вся голова забинтована, — возразила кукла.

— Что ж, ты отца не узнаешь, даже если он весь забинтован будет? — удивился врач. — Подойди, подойди, не стесняйся.

Кукла подошла ко мне, безразлично руки коснулась и, подняв глаза на врача, повторила:

— Нет, не он.

— А ты, Борь, тоже не узнаешь? — спросил меня врач.

Я покачал головой.

— Нет. Не узнаю. Но спасибо за заботу.

Когда врач с куклой вышли, я развернул записку, сунутую мне между пальцев.

Идеальным, каллиграфическим почерком, словно в прописях для начальной школы были выведены три слова: «Я тебя вытащу».

«Надо же, какой почерк оказался у моей куклы, — подумал я, жуя и глотая записку. — И как же она смогла сама включиться, найти меня, выбраться из дома? У нее даже зимней одежды нет. А девочка в легком платье на улице в мороз неизбежно привлечет к себе ненужное внимание. И зачем ей все это?»

Вопросов было больше, чем ответов. И как она собралась меня вытаскивать? И когда? Я вопросительно посмотрел на воображение. Оно медленно растворилось в воздухе.

Я выругался.

Я коснулся пальцами шершавых бинтов на лице. «А мы с такими рожами возьмем да и припремся к Эллис». И куда я пойду? Без денег, без документов, с обгоревшей забинтованной мордой и сотрясением мозга в сопровождении двенадцатилетней девчонки.

«Да куда бы ни пошел, все лучше, чем в КГБ», — подумал я потом, успокоился и стал ждать.

Кукла появилась вскоре после отбоя, или как это в больнице называется, я уже не помнил. Храп в палате начал набирать обороты, когда дверь бесшумно приоткрылась и на фоне освещенного коридора возник невысокий силуэт. Метнулся в угол и, скользнув под рядом кроватей, вынырнул у моей койки. Я подвинулся, давая место кукле.

Я думал, что мне не до того. Оказалось — до того. Воображение деликатно отвернулось.

Когда кукла вылезла из-под одеяла, я почти бесшумно шепнул ей на ухо:

— Спасибо.

Она прижала пальцы к моим губам. Я их поцеловал и спросил:

— Как ты выбралась?

— Все потом, — шепнула она. — В мужском туалете сумка с твоей одеждой. Дуй туда, одевайся, и валим отсюда.

Я, вставая, нещадно заскрипел кроватью. Храп прервался.

— Давай быстрее, мне еще подключиться надо. Я почти на нуле, — зашептала кукла, вытаскивая из-под кровати небольшой рюкзачок. Я сразу узнал его. В нем хранилась ее зарядка.

— Ты же обесточишь всю больницу. Свет погаснет, переполох будет, — удивился я.

— Черт с ним. В темноте удобней уходить будет. Давай быстрее. Где тут розетка?

— Вон, вилку выдерни, — прошептал я, кивая на лампу на тумбочке, и тут увидел распластавшуюся за оконным стеклом сколопендру.

— О! А вот и Педрик! — сказал я, подходя к окну.

— Ну заткнитесь, пожалуйста! — воскликнул кто-то из больных. — Борь! Как ты тут появился, так сплошной п…ж по ночам начался. С кем ты все разговариваешь? Вспоминаешь что ль, чего?

— Ни с кем, ни с кем, спи, — быстро ответил я, открывая окно и нещадно при этом треща лопнувшей бумажной заклейкой.

— Бл..! — взорвался кто-то. — Какой му…к окно решил открыть! Жарко, что ли?

— Все, все, я на секунду. Спите, мужики, — ответил я, впуская сколопендру внутрь и с грохотом захлопывая окно.

— Все, Борис, морда твоя обгорелая. Я щас встану, и ты, блин, все сразу вспомнишь и маму, и папу, и…

— Все, мужики, ложусь я. Спим. Все, тихо, — скороговоркой проговорил я, садясь на кровать.

Из-под кровати выглянула кукла, выразительно постучала себя по виску и воткнула зарядку в розетку. Свет в коридоре мигнул и погас.

Я снова скрипнул кроватью, вставая.

— Ты, блин, угомонишься сегодня или нет?

— В туалет, — лаконично объяснил я.

— Завтра попрошу врача тебе аминазина в жопу на ночь! Чтоб спать не мешал.

— Хорошо, что свет в коридоре выключили, а то бьет мне прямо в глаза, — раздалось с ближайшей к двери кровати.

— И тебе аминазина!

— Мужики, отбой! Что вы как в пионерском лагере? Спите давайте.

Я на ощупь вышел из палаты, за мной, давясь от смеха, выскочило воображение. В коридоре было темно. Чуть светились лампы аварийного освещения. Сестра на посту куда-то нервно звонила. Я со сколопендрой на плече медленно прошествовал мимо.

В туалете было достаточно света от фонарей на улице, сумка с одеждой стояла под окном. Я быстро переоделся. Действительно, похудел немного, штаны оказались великоваты.

На дне сумки лежала маска Деда Мороза. Борода у нее была отрезана, и слегка криво. Какая молодец моя кукла, даже об этом побеспокоилась. Я надел маску. Во всяком случае, теперь моя забинтованная морда в глаза не бросалась, в потемках, по крайней мере.

В коридоре послышались быстрые шаги и крики. Откуда-то потянуло перегретой изоляцией. Дверь открылась, и в туалет заглянула кукла.

— Готов? — спросила она. — Все, пошли быстрее. Проводка загорелась. Только процентов сорок и успела.

Мы вышли в коридор. Там бегали люди, пахло дымом.

— Пошли, пошли, — кукла тянула меня за рукав. Мы начали спускаться по лестнице.

— Давай сюда, — сказала она. — Я тут все облазила. Через приемный покой, он ночью не запирается.

— Тебе не холодно? — автоматически спросил я, когда мы вышли на улицу, понимая, что в принципе, роботу холодно быть не должно.

— Не холодно, — быстро ответила кукла. — У меня дубленка, я ее сняла, чтобы в больнице не мешала.

— Где? — удивленно спросил я.

— В Караганде, — ответила кукла, открывая калитку с территории больницы. — Давай быстрее. Чего ползешь? Только в койке шустрый.

Я заткнулся и поспешил за ней.

— У меня машина, — пояснила она, подходя к стоявшему под парами «Ниссану жуку». — Садись.

Я открыл дверцу:

— Ну ни хрена себе! Где ты его взяла?

— Нет, я поведу. У тебя вечные проблемы с ментами, — сказала кукла.

Я послушно обошел машину.

— Откуда тачка? — повторил я, залезая внутрь.

— Дурацкий вопрос, — ответила кукла, бросая рюкзачок на заднее сиденье. — Угнала, конечно.

— Ты? Как? — удивился я, хотя и ожидал чего-то подобного.

— Каком кверху, — пробормотала она под нос. — Я же робот. Я что, с тачкой не договорюсь? Пристегнись.

— А чего такого уродца взяла? — спросил я, вытягивая ремень.

— Не обижай, а то не поедет.

— Как у вас все сложно, — я отпустил ремень. Длины, как обычно, не хватило. — Подожди, я сейчас пристегну за сиденьем, а то орать будет.