Светлячок (СИ) - Тебнёва Елена - Страница 8

Суетливыми шагами пересекли комнату, распахнулось окно, и кто-то растерянно пробормотал:

— Клянусь, он не выходил!

По комнате прошелестели другие шаги, мягкие, почти неслышные, они замерли у кровати, и сквозь бахрому свисающего до пола покрывала Эван разглядел носки блестящих черных ботинок. Отдернув покрывало, их обладатель наклонился и внимательным взором окинул пустое пространство. Даже руку протянул, не доверяя глазам. Эван едва не утратил контроль, когда ладонь прошла сквозь него. Еще чуть-чуть — и выдал бы себя с головой, но каким-то чудом удалось сдержаться, и мужчина, нахмурившись, поднялся, покачался с пятки на носок и, развернувшись, вышел, не слушая причитаний бросившегося за ним служащего гостиницы.

Эван выдержал еще целых десять минут. Он боялся, что стоит лишь вздохнуть с облегчением и сбросить чары, как вновь распахнется дверь — и его поймают. Но время шло, ничто не нарушало тишину коридора, а сил осталось ничтожно мало. Настолько, что заклинание развеялось само, оставив Эвана лежать на пыльном полу, тяжело дышащим и пытающимся унять крупную дрожь.

Сумку удалось открыть не сразу. Как и найти заветный сундучок. Уже не задумываясь над последствиями, с трудом держась за ускользающее сознание, Эван осушил оба пузырька — синий и зеленый. Неразведенные зелья, казалось, осколками стекла прошлись по горлу и взорвались в желудке острой болью, но через пару минут в голове прояснилось, ноги и руки перестали дрожать, и оказалось под силу не только выползти из-под кровати, но и выбраться из окна. К счастью, уже стемнело, а на улице оказалось безлюдно. Страх, что под окном, а потом и за ближайшими поворотами будут ждать, не оправдался, но глупое сердце еще долго грохотало по ребрам, не желая успокоиться, и он не мог поверить в сомнительную, но все же удачу.

Эван остановился лишь через полчаса бега по узким переулочкам и темным подворотням. Перевел дыхание, поправил сумку и сбившуюся одежду. И прежде чем выйти на освещенную улицу, выпил содержимое еще одного яркого пузырька. Рискованно, конечно, но выбирать не приходилось. Шутка ли — едва не попался! Едва не поставил под удар все, чего удалось добиться за последнее время.

Пора было убираться из этого городишки. И впредь быть осторожнее. Намного осторожнее. Но сначала…

Эван нащупал в кармане куртки заколку. Ночь предстоит долгая, а он полон сил. Так почему бы не попытаться если и не найти ненавистную игрунью, то хотя бы как следует испортить ей настроение?

После выплеска силы случается всякое. Реальное или нет — не важно. В те мгновения реально даже то, чего быть не может. Все обретает более яркие краски и невероятную глубину, каждый миг превращается в вечность, а мир становится хрустально-хрупким и бесконечно-синим.

Синее небо без единого облачка. Синяя гладь озера. Синие глаза, в которых искрится солнце и дрожит мое отражение. Перепуганное, мокрое, шмыгающее красным носом, ладони и глаза сияют золотисто-белым, и кажется, что я свечусь, словно…

— Светлячок.

Шепот похож на шелест ветра в цветущих яблоневых ветвях, и солнце превращает синий взгляд в золотой, а потом, жаркое и тягучее, и вовсе заполняет собою все…

И сменяется тьмой. Глаза привыкают к ней не сразу, и сначала приходится полагаться лишь на слух: тяжелое дыхание, частое биение сердца под ладонью, тихий стон… Злой шепот, раз за разом обещающий кому-то муки бездны, и едва различимый смех. Мой собственный? Это я смеюсь, ощущая, как отчаянно рвется из груди чужое сердце, глядя в полные ненависти и понимания, что все напрасно, глаза, синие, как и те, в которых только что плавилось солнце?

— Я знаю, что такое вечные муки, — выдыхаю, касаясь искусанных губ, с которых слетают проклятия. — Ты счастливчик. Тебе они не грозят.

Противный хруст, что-то горячее и мокрое на руках, короткий хрип… и живое, трепещущее сердце в моей ладони.

Захлебнувшись безмолвным криком, отшатываюсь, пытаясь разжать онемевшие пальцы, падаю на невидимый в темноте пол и… просыпаюсь.

Тьма сменилась солнечным светом. Сквозь приоткрытое окно доносились ароматы весенних цветов и беспечный щебет пташек. Мягкий ковер под спиной обещал, что слишком большой шишки на затылке не будет.

— С добрым утром, — насмешливо прозвучало над моей гудящей головой. — Какое счастье, что кровать низкая!

С этим я была согласна. Охая, будто древняя старушка, кое-как села, обозрела смятую постель, с которой только что свалилась, и торопливо проверила ладони. Слава Светлой паре, они были чистыми. Не то чтобы я и в самом деле поверила, что вырвала кому-то сердце, но… Слишком уж яркими были ощущения, вроде бы все произошло наяву. Кажется, я до сих пор чуяла запах крови и…

Тряхнув головой, запретила себе думать о всякой ерунде и со вздохом уставилась на неприлично кислую Дару, которая, помахав мне рукой, принялась с унылым видом укладывать вещи в дорожную сумку, предварительно вытащив из нее протестующе вякнувшего котенка.

Найденыш выглядел довольным жизнью. Ночью он досыта напился молока и уснул рядом с миской. Дара переложила его в корзинку, постелив на дно мягкую шаль, но, видимо, сумка котику приглянулась больше.

Когда я среди ночи появилась на пороге дома подруги, впустили меня без лишних вопросов. Родители Дары в теплое время года предпочитали жить за городом, и дом оказался в нашем полном распоряжении. Весь остаток ночи был посвящен разговорам о моей маме и вконец обнаглевшем Доране, а еще — сладкому торту, нашедшемуся на кухне, и бутылке слабого вишневого вина, припасенной для особых случаев. Уснули под утро, так и не добравшись до того, как дела у самой Дары. А ей, похоже, тоже было что рассказать.

— Куда собираешься? — спросила я, вернувшись из ванной в одолженном подругой платье, хорошо, что размеры у нас совпадали.

— Наставница сбросила свою работу на меня, придется уехать из города, если не повезет — до конца лета, — скривилась Дара, пнула сумку и присела на кровать, чуть не раздавив прикорнувшего там котенка. Рыжик подскочил, выгнулся и зашипел, защищая свою шкурку и облюбованную территорию. — Как зверя-то зовут? — хмыкнула подруга, с интересом разглядывая распушившийся комок шерсти.

«Зверь» скользнул по мне взором синих глаз и гордо отвернулся, а я, наверное, слишком сильно ударилась при падении с кровати, раз уж сумела углядеть какое-то сходство.

— Вылитый Атон, — усмехнулась я. Тихо-тихо, Дара даже не расслышала, но котенок дернул пушистым хвостиком, развернулся и вопросительно мяукнул. — Атон? — растерянно повторила я — уже гораздо громче.

— Мяу! — решительно подтвердил рыжик.

— Странное имя для кошака, но ему, похоже, нравится, — хихикнула Дара. О визите господина Клайдана я ей тоже поведала, так что причины веселиться у нее были.

— Зато мне не нравится! — буркнула я и, сверля котика взглядом, требовательно позвала: — Мурзик!

Котенок и ухом не повел.

— Барсик!

Тот же эффект. Вернее, полное его отсутствие.

— Рыжик! Пушок! Бантик! — принялась перечислять я, но ни одну кличку вниманием так и не удостоили. Перебрав еще с десяток вариантов, обреченно вопросила: — Атон?

— Мяу! — немедленно отозвался котенок.

— Смирись, Кая! — Дара уже откровенно смеялась над моими попытками переименовать эту вредную мелочь. — Он не отступится!

Я и смирилась. А что делать? Да и от его тезки, с которым мы наверняка больше никогда не встретимся, не убудет.

— Так что там за работа? — махнув рукой на котенка, вернулась я к более важной теме.

Подруга помрачнела, поймала котика и, поглаживая мягкую шерстку, поведала о своей проблеме.

На жизнь Даре было грех жаловаться: после окончания ведьмовской школы ей даже работу не пришлось искать, так как одна из наставниц взяла ее к себе помощницей. Можно сказать, предел мечтаний для светлой ведьмы, вооруженной теоретическими знаниями, но не обладающей достаточными практическими навыками. И все бы ничего, вот только наставница Даре попалась излишне ветреная, и зачастую ее обязанности приходилось выполнять моей подруге. Опять-таки не столь уж это и сложно, к тому же еще и полезно — практики в нашем деле много не бывает, — но в этот раз Даре предстояло не зелье по древнему рецепту готовить и не новый дом на все случаи жизни заговаривать, а провести три месяца за городом, приглядывая за девицей со слабым магическим даром, который должна была попытаться усилить. Нетрудная работа на первый взгляд… Если не знать, как Дара не любит покидать город и сидеть без дела, а именно это ей, судя по всему, и грозило.