Счастье на снежных крыльях! (СИ) - Гусейнова Ольга - Страница 81

Глядя первый леарский репортаж из горячей точки, я постоянно держала в поле зрения Йелли. Любимого, после того он как очнулся, не интересовало ничего, кроме меня: держал на руках и тихонько укачивал. Правда, я ничего не помню. Но еще больше люблю…

Увидев, что я плачу от переизбытка эмоций, Байли непререкаемо распорядилась:

— Шаазы, помилосердствуйте, хватит, нашей Кайе надо привести себя в порядок. Ша Кимчи лично приготовила ей ужин, полезный и вкусный.

— Не зря я чернокрылую главной на кухне назначила, они больше ценят то, что имеют, — довольно заметила Амила.

Я вспомнила, что именно Кимчи защищала мое доброе имя перед «коллегами».

Делла почему-то не без ехидства подвела итог по окончании просмотра:

— Кайя второй день героиня! Еще бы: не побоялась магии хаоши, ценой жизни защищала эрата и, к тому же, та-да-дам, перевербовала рейта. Это где же видано, чтобы снежные кому-то служили или защищали? Да еще другом обозвала…

— А причем тут «друг» и «обозвала»? — насторожилась я.

Ниол явно хотел чем-нибудь стукнуть болтливую Деллу, но она моя тень. А я ее, наоборот, приблизила, чтобы она мне все-все рассказывала. Пришлось ему самому обстоятельно объяснять причем:

— Оборотней этого вида очень мало, они живут по соседству, но мы почти не контактируем. Снежные барсы легко взбираются по любым стенам, опасные бойцы и сильные воины. Поэтому мы не трогаем их, они нас. У снежных барсов есть одна особенность: они непозволительно свободолюбивы и горды. Практически отсутствует иерархия. Они до последнего вздоха защищают свою территорию и самок с детенышами. Единственные, кого они допускают на свою землю, — друзья, у каждого рейта свои. Из-за особенностей характера и проживания их не просто мало, а единицы. Не каждый мирянин решится назвать рейта другом, потому что не только получит поддержку оборотня, но и себя обяжет «дружить». Для нас это как клятва на крови в верности, у них все просто: назови рейта другом. Но, не дай лары, хоть раз обмануть снежного барса, предать его доверие. Ни один хаоши рядом не стоял, настолько опасны последствия.

Я нервно сглотнула:

— Ой, а чем я ему теперь обязана?

Родственники синхронно укоризненно улыбнулись, как неразумному, но обожаемому чаду, ну совсем как мой отец:

— Жизнью!

— Не волнуйся, они с Йелли нашли общий язык, приняли обязательства… В общем, у тебя новый главный охранник. Льила Йелли забрал — новоявленного шааза назначат на другую, более высокую должность. Тем более, заслужил…

— Мы доверимся Рреву? — ошеломленно выдохнула я.

Улыбки свекров стали ироничными, а вот Делла, как ни странно, после новости о Льиле помрачнела и погрустнела:

— Если снежный обрел друга, более преданного и надежного существа ты нигде не найдешь!

— Мы с сыном теперь можем совершенно спокойно выдохнуть: первая шааза Арэнк вне опасности. Этот зверь тебя ни к одной маломальской авантюре не подпустит! — поддакнула свекровь.

— Да я-то причем? Я вообще ни при делах, это все ваши виноваты! — возмутилась я на русский лад и даже не заметила как села.

— О, смотри-ка, выступает уже, — оценила Амила и царственно махнула рукой остальным, направляясь к выходу: — Так, шаа, быстро помогайте шаазе привести себя в порядок. И покормите! И чтоб без Йелли от нее ни ногой! И не работайте языками попусту, знаю я вас, болтушек.

Родители ушли, и мои горничные начали «помогать»: отнесли в купальню, потом одели в новую пижаму — невидаль, которую назвали спальный костюм, а модель «Кайя придумала» — затем мы втроем плотно поели. Байли сильно смущалась в моей компании, но мы с Деллой, оставившей свою профессиональную ревность, отвлекали ее болтовней. Повезло мне с этими девушками! Очень!

Засидеться мы не успели. Собеседницы, посмотрев мне за спину, синхронно прикрыли лица ладонями, приветствуя шааза, и бесшумно исчезли. Меня окутало тепло Йелли, ласково шепнувшего на ухо:

— Ну здравствуй, любимая!

Я обернулась, всем телом потянулась к нему и расплакалась, крепко-крепко обнимая. Как вспомню его затухающий взгляд — душа от ужаса стынет.

— Ты чего слезы льешь, родная моя? — заворковал Йелли, поднимая меня из кресла и прижимая к себе, как ребенка, прямо как тогда, на Дамарисе.

И голос у него такой живой, нежный и мягкий я впервые слышала. Счастливо всхлипнув, шепнула, обнимая ладонями его лицо и вглядываясь в глаза:

— Я люблю тебя…

Он молчал несколько мгновений — горло перехватило перед признанием:

— Поверь, я тебя тоже… как никто другой!

Как я перед ларами сказал! Потом мы лежали в обнимку и купались в нежности и любви. Сегодня не время страсти. Хотелось уютной семейной тишины и простых, но таких желанных и родных обнимашек.

— Скажи, а боги говорят с нами? Хоть иногда и шепотом? — вспомнила я благословение.

— Некоторые говорят, да, — нисколько не обеспокоившись, отозвался Йелли, водивший носом по моему виску.

Я облизала пересохшие губы и уточнила:

— А если боги кого-то назвали чистыми и защитниками — это что означает?

Муж молчал несколько мгновений и ответил уже задумчиво:

— Так рождаются духи рода. При жизни эти леары отличались талантами и способностями, которые устремляли на благо рода, Леарата, защищали род и Леарат. Короче, отметились хорошими делами. Поэтому мудрые лары оставляют их души здесь служить в посмертии духами-защитниками, помогать. Ты и сама с ними прекрасно знакома и даже дружна.

— Ничего себе! — потрясенно выдохнула я. — Такая вечность мне точно ни к чему, надо срочно сообщить об этом ларам. Не готова я в посмертии работать вечным будильником или маляром-штукатуром, да еще дворцы двигать… Они же неподъемные!

— Ты? — удивленно спросил Йелли. — Кайя, свет мой, ты еще долго-долго будешь жить и радовать меня.

— Я понимаю, но лары во время благословения нас защитниками назвали. Представь, что нас обоих ожидает? Бродить по дому жутким, но симпатичным привидением… Тьфу, тьфу, тьфу, от таких обязанностей. Теперь понятно кого — «ИХ» и что беречь!

Йелли хохотал от души и, вытерев слезы, зацеловал:

— Как же я тебя люблю, ворчунья моя!

Подарки и долги

Обледеневший свод, стены и пол домашнего храма Арэнк переливались и искрились. Стоило мне перейти незримую грань между мирским и потусторонним, в храме-пещере началась метель — это уже моя магия чудит, прорываясь наружу. Я аккуратно ступаю по льду, следом стелется поземка. Но никто не злится, не упрекает за «непогоду» в сердце рода, ведь сила леара — это еще и поддержка, подпитка бестелесных защитников дома. Наоборот, в толще льда все ярче разгораются голубые огоньки: духи просыпаются, «оживают» и меня это радует. Всего каких-то четыре месяца назад это место пугало до дрожи, я считала его жутким, а сейчас ощущаю себя здесь как дома.

Вопреки всем «нельзя», я присела на скамеечку у огромного кристалла- алтаря. Последнее время почему-то быстро устаю и вообще по всяким пустякам расстраиваюсь. Вот и сегодня проснулась с утра разбитая, в голове одни грустные мысли.

Резать ладонь, как Йелли, чтобы пробудить алтарь для обращения к ларам, я не стала. С трудом преодолев жалость к себе, которую предпочла назвать инстинктом самосохранения, поранила палец. Затем быстренько размазала кровь по алтарю, благодаря духов и ларов… уж как получилось. Ждала-ждала отклика, тоже хоть какого-нибудь, но тщетно. Тихо-мирно, уютно и я, привалившись к светящемуся ровным голубым светом алтарю, вновь погрузилась в свои грустные мысли. Так хотелось повидать родных, хоть одним глазком.

Почему-то вспомнилось благословение у горы Дамарис. Интересно, что бы я сказала Игорю, если бы подобная ситуация сложилась в нашем мире, и он выбрал меня, а не Машку? И поняла: ничего бы «такого» не сказала. Наверное, какую-нибудь банальщину несла, которую придумывала перед ритуалом здесь — высокопарную чушь, лишь бы выпендриться «на камеру». Скорее всего, нас бы земные боги так же «завернули», как ту пару не влюбленных. Ведь Игоря, я теперь знаю совершенно точно, не любила. И все же, как он там, на Земле? Что с ними стало?