Внук Донского - Раин Максимилиан - Страница 21

С трудом поднялся на свои копытца. Меня прилично так укачивало, словно был на палубе одолеваемого штормами корабля. Темнота сгустилась до степени, достаточной для намеченного штурма княжеского дворца. Обошёл усадьбу, огороженную тыном размером немного ниже монастырского. Нет, не перекинуть мне сейчас через эту чёртову ограду своё гордое тело.

В жутком раздражении на себя принялся дубасить по княжеским воротам. Выбрались двое заспанных гридей. Естественно наехали на пьяно-драного солдатика и поплатились от его утомлённой руки…, или ноги. Хрен вспомнишь. Ещё какая-то группа подскочила и устроила футбол мною. Я старательно пахал носом землю, матерно отбрыкиваясь от злых гадов ногами. Насилу уволокся от них. Лучше бы не мешали ребёнку спокойно шкандылять в свою зюзю…, пардон, ик…, в люлю. В пьяном виде я ведь не рассчитываю мощь своих ударов промеж глаз. Дальше оставалось только применить навыки проникновения в расположение условного противника и неуловимой ниндзей добраться до своей палаты. Никто мне не помешал ухнуть в достигнутую кроватку.

Утро не задалось, потому что, кроме раскалывающейся на части головы у себя, обнаружил рядом толстую, храпящую, как слон, бабищу гренадёрских статей. Разлеглась, слонища, на три четверти спальной поверхности, вытеснив меня, княжьего сына, на жалкий кусочек. Как я только там удерживался своим щуплым тельцем? Дальше сюр пошёл по нарастающей. На себе не обнаружил даже самой малюсенькой тряпочки. Кто надругался надо мной, раздев догола и подсунув под бок слонищи?

Позднее, собрав глаза в кучку, обнаружил свои шмотки на полу. Они простирались по всей синусоидальной траектории от входной двери до самой постели, которая, как и палата, были явно не моими. Всё ясно, сам виноват. Сам пробрался в чужую постель. Вот, идиот!

Судя по запачканному вокруг себя белью, я был грязен, как сама похоть. Мордаха слонищи тоже была чуток замарана, и на грудях её нехилых, мраморно-белых, выставленных из-под одеяла, виднелись отпечатки моих ладоней. Стоп! Это что, я эту слониху взъерошил, получается? Мал клоп, да кусуч. Да, что же такое со мной происходит, братцы!

От огорчения захотелось закурить. Год назад удалось бросить, превозмочь себя. А тут вдруг настигло дикое желанье. Пока лежал и философствовал о жизненных трудностях, дверь открылась и впустила тощую деваху, по всем признакам прислугу. Увидев меня, она резко вздохнула, будто захлебнулась воздухом, и обхватила руками щёки. Весь арсенал женских переживательных жестов продемонстрировала. Поизучав мои тощие телеса какое-то время, благо, что я был высунут из-под одеяла почти до начал срамной зоны, деваха встрепенулась, ещё более застыдившись, взвизгнула и стремглав умчалась. Мда, пора растворяться ёжиком в тумане.

— Ой, мамочки! — проснулась от визга слониха и зависла в ступоре.

На меня смотрели ошалевшие от ужаса глаза, а рот силился выдавить из себя чего-то, надеюсь, не слишком ругательное.

Без всякой задней мысли приветливо помахал ей рукой и произнёс:

— Утро доброе…

Это помогло гренадёрше прийти в себя и заполошно броситься наутёк в чём мать родила, смешно подбрасывая на бегу необъятные половинки. Сценарий для кошмаров мне надолго обеспечен.

Быстро выскочил сам из кровати и лихорадочно принялся напяливать на себя шмотки. Стоило бы поскорей нормально одеться и проскочить в свои апартаменты во избежание… В общем, не подбрасывать лишних полешков в костёр царящего тут негатива по отношению к себе. Пробегая мимо зеркала, сам чуть не шлёпнулся. Морда вся битая — фингал на фингале, скула и губы раскурочены, ухо набухло. Вдобавок, вся физия приукрашена пятнами и разводами грязи. Такое кому приснится — инфаркт с инсультом совместно гарантирован.

Было очень рано. Ранее некуда. Но народу по дворцу суетилась тьма тьмущая. Ещё не все во дворце научились узнавать во мне принца. Или до конца не проснулись, или прикидывались, суки. Кое-кто из теремных чинуш на меня цыкал, рявкал, материл, а один долговязый дьяк так вообще по уху заехал. Больному. Пришлось ответно ему зарядить. Не следует раздражать ребёнка после похмелья. Пока клерк приходил в себя от удивления и разрыва шаблона, постарался унести как можно дальше свою бедовую тушку.

На моей половине было абсолютное безлюдье. Слуг в людской тоже не отыскалось. Это обстоятельство меня больше обрадовало, чем огорчило. Мда, постель убрана от слова "совсем". Один лежак с голыми досками остался. Рачительный здесь дворецкий, однако. Нашёл кадку с водой и тщательно помылся, раздевшись полностью. Пока намывался, внезапно ощутил чьё-то присутствие в помещении. Быстро удаляющаяся фигура была явно женского типа. Ходят тут всякие, глаза пялят. Рявкнул ей вслед на всякий случай:

— Какого лешего… Тут тебе не вернисаж!

Фигура вздрогнула и прибавила скорость.

До одежды моей фольклорной добраться не удалось. Гардеробная комната оказалась запертой на висячий замок. Пришлось одеться в прежнее своё военное шмотьё. Почистил одежду, насколько было можно. Встречаться с отцом было пока ещё рановато. Прилёг на пустой лежак и неожиданно заснул.

Очнулся почему-то на полу в позе всадника, упавшего с лошади, но зацепившегося за стремена. Тело забыло ноги на лежаке. Из маленького оконца прямо в морду строчило потоком солнечных лучей и дышало духотой. По всем признакам уже далеко не утро. Пока лежал и обдумывал, каким группам мышц послать первый импульс, где-то вдруг зашебуршилось, заскрипело. Наверное, прежняя вуайеристка надумала за чем-то вернуться.

— Эй, там…, неси чего-нибудь на зуб бросить. Жрать хочу, как стадо крокодилов, — вякнул я звонким мальчишеским дискантом.

Только успел подняться и похрустеть суставчиками, как ворвались гриди и попытались скрутить.

— Да вы что, ослобы, делаете? Сына княжеского не узнаёте? — заорал я.

— Прости, княжич. Не признаша тя в порти войной. Мниша, лихоимец в палаты проник, — попытался объясниться старший группы.

Бойцы сконфуженно исчезли, но через какое-то время вновь материализовалась женская особь.

— Государь тя лицезрети хоче, княжич.

— Дай хоть корочку хлеба…, три корочки, — задумчиво попросил её.

— Воля тея, господине, — поклонилась женщина.

И ведь реально принесла три корочки ржаного хлеба. Могла бы сообразить чего-то более стоящее, пирожок там, курячью ножку. Ну, да ладно. Засунул в рот пресловутые корочки и бодро потопал на рандеву с батей.

Из палат дьяки меня направили во двор, а оттуда в конюшню. Отец решил сделать перерыв между бесконечными приёмами, переговорами, докладами и отчётами и заодно проинспектировать своих разномастных жеребцов. Во все времена люди обеспеченные, состоятельные заводили у себя нечто такое, чем можно похвастаться перед другими, кинуть, так сказать, понты. В моё время это был парк автотачек крутых марок, в это время — породистые лошадки. Богатырская фигура князя Звенигородского и Галицкого располагалась ко мне боком. Мельком он взглянул на меня и снова отвернулся к скотинкам.

— Пошто монастырь сей любимы покинул и в мирскую скверну злопакостну низвергся? — спросил он неприязненно после длительного периода молчания.

— Здравствуй на многие лета, княже славный, — бодро провякал я для начала разговора.

— И те не хворати, — буркнул отец.

Чего злобствовать? Блудный сын ведь в родительские объятья вернулся. Положено принимающей стороне испытать радость и срочно заколоть откормленного телёнка, если следовать церковной притче.

— Ты разве не рад меня видеть, отец? — осторожно поинтересовался я.

— Радостью моя душа исполнится, аще узрею пред ся сына сваго, — услышал в ответ.

Вот тебе на! Видимо проклятый старец успел начирикать правителю свои гипотезы. Сейчас князь позовёт свою охрану, и… прощай карьера принца Галицкого.

— Знай, отец, что я не в монастыре пребывал, а в кремеле, в узилище вонючем. Боярин Единец со своими людьми меня похитили, пытали и требовали, чтобы я признал себя холопом, честь княжескую поруша. С трудом великим удалось от них сбежать, переодевшись в воинскую одежду и с помощью одного честного человека, — проговорил я пересохшим от волнения горлом.