Рубин царя змей (СИ) - Лайм Сильвия - Страница 86

— Небольшое войско повстанцев разбило лагерь у южных ворот. Периодически они атакуют и пытаются прорваться в город. Несколько раз у них это получалось. Они берут численностью, и нам сложно теснить их обратно. Но стоит применить магию, как они уходят за черту города в свой лагерь. По вашему приказу мы их не преследуем.

— Что они хотят, вы узнали? — кивнув, спросил царевич.

— Узнали, хешмирай, — ответил военачальник, презрительно скривив губы. — Требуют равных прав, разделения богатств “разжиревших змей” и постоянного открытия всех врат Верхней Шейсары. Словом — невозможного.

Торриен нахмурился, обдумывая сказанное.

И в этот момент Иллиана вдруг не удержалась и тихо произнесла со своего места в конце зала:

— Так давайте хотя бы откроем врата? Ведь это не потребует от вас ничего…

В окружающей тишине ее слова прозвучали даже слишком громко. Десяток пар глаз вонзились в нее раскаленными кинжалами. Но презрительные взгляды уже давно не ранили Иллиану, потому что ее царевич всегда смотрел иначе.

Вот и сейчас он поднял голову и спокойно взглянул ей в глаза. Но ответил он то, что и должен был:

— Запрет на открытие врат носит тысячелетнюю историю. Со времен гибели самой Иль-Хайят. Можем ли мы нарушать его?

Присутствующие здесь мираи возмущенно зафыркали. Они не осмеливались отвечать сайяхасси будущего повелителя без его на то разрешения. А Торриен такого разрешения предусмотрительно не давал. С тех пор, как Дарьеш оказался в заключении, а сам Золотой змей превратился в наследника престола, никто не имел права произносить в сторону Иллианы ни одного дурного слова. Молчала, прикусив язык, даже Райела. Ходила вокруг мрачнее тучи, но не издавала ни звука.

— Запрет на открытие врат не вводила Иль-Хайят, — поспорила Иллиана, вспоминая историю. — Это сделали ее дети. Такие же правители, каким станешь и ты совсем скоро. Если один царь создал запрет, то другой может его и отменить.

Торриен слушал ее очень внимательно, хотя его взгляд и оставался мрачен. А вот остальные мираи явно мечтали что-то горячо возразить. Один даже решился. Военачальник с горчично-желтым хвостом проговорил:

— Запрет был введен не ради праздного желания, — прозвучало максимально спокойно. Лишь по светящимся глазам цвета спелых апельсинов можно было понять, что военачальник сдерживает себя от крика. — А потому что люди были способны повторить страшный ритуал, в свое время уничтоживший половину змеиного царства.

— Ритуал, породивший мираев, — добавила Иллиана, не собираясь сдаваться. — Без которого никого из вас не было бы.

Лицо военачальника побагровело. Он стиснул руки, явно намереваясь выкрикнуть что-то вроде: “Мерзкая еретичка!” Но не успел, потому что в разговор неожиданно вступил Саримарх:

— Если благородным шерисмираям и наследнику будет угодно выслушать мое мнение, то я склонен согласиться с сайяхасси.

— Что? — одновременно спросили Торриен, Иллиана и еще несколько присутствующих нагов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я думаю, — медленно проговорил казис, — что это может быть именно тем путем, которым мы сможем подавить мятеж, отделавшись малой кровью. Однако! — вставил он, пока среди военачальников не поднялся шум. — Не стоит откладывать все яйца в одно гнездо. Мы можем открыть город временно. Скажем, на несколько дней — в честь коронации нашего нового царя.

В кабинете воцарилась тяжелая тишина. А Саримарх продолжил:

— Этим мы покажем, что не только готовы идти навстречу людям, но и продемонстрируем лояльность нового повелителя. Если прежде в Нижнем городе кто-то был недоволен правлением великого Аджансара, мы сможем показать им, будто бы новый повелитель будет совсем иным. Тем, кого они так долго ждали.

Тишина, кажется, стала еще звонче. Командиры мираев нервно шуршали хвостами по гладкой плитке пола и выжидающе смотрели на Торриена.

И через несколько мгновений он проговорил:

— Коронация? В свете мятежа и бунта? Мне кажется это поспешным решением.

— Здесь и я согласен с казисом, — вставил мирай с горчично-желтым хвостом. — Провести церемонию необходимо как можно быстрее. У Шейсары должен появиться новый царь.

Торриен задумчиво кивнул.

— Ну что ж, хорошо, я не буду спорить. Саримарх, за какой срок ты сможешь все подготовить? — жестко спросил он.

Все же казис оставался первым церемониальным лицом государства, и такое важное событие обязан был проводить именно он.

— Еще три дня. Я уложусь, — с низким поклоном ответил тот.

— Тогда решено, — властно провозгласил Золотой змей. — Через три дня в храме Иль-Хайят состоится коронация. А с сегодняшнего дня вы откроете все городские врата.

— Но как же мятежники? — выдохнул все тот же военачальник, стиснув зубы и широко распахнув большие апельсиновые глаза.

— Договоритесь с ними. Пусть их главарь подпишет бумагу о том, что они обязуются сложить оружие и вести себя смирно на территории Верхнего города, — ответил Торриен задумчиво. — Взамен наследник Шейсары приглашает их присутствовать на собственной коронации. Скажи, что остальные пункты мирного договора они будут обсуждать со мной, как только я сяду на трон.

Военачальник низко поклонился, как и остальные члены совета. Торриен резко развернулся, протянул руку к Иллиане и, как только она коснулась ее, они вместе вышли из зала прочь.

— Ты правда готов открыть город? — тихо спросила девушка, когда они двигались по дворцу в сторону своих покоев. Дело шло к полудню, и пора было обедать.

Торриен сжал ее тонкие пальцы и кивнул. А затем на его губах появилась мягкая улыбка.

Прошло совсем немного времени с тех пор, как он, еще не будучи коронован, принял на себя обязанности правителя государства. Однако это уже сильно отражалось на нем. Впрочем, Иллиана знала, что у него все получится. Даже если старшего царевича мираев никогда не готовили к власти, девушка готова была поспорить, что царь из него получится в тысячу раз лучше, чем вышел бы из Дарьеша.

Она улыбнулась своим мыслям и тихо проговорила, опустив голову:

— Значит, я смогу увидеть свою маму.

— Конечно, сможешь, — ответил Торриен. — Честно говоря, я давно уже думал о том, как устроить вашу встречу. Короткую, может быть, на час, не больше, чтобы не привлекать ничье внимание. А тут… такой повод. Не самый хороший, но какое это имеет значение? Город давно стоило открыть. Но, думаю, без твоего предложения у меня вряд ли хватило бы на это смелости.

Царевич слегка сжал губы и задумчиво посмотрел в пустоту перед собой.

— Не хватило бы смелости? У тебя? — выдохнула Иллиана, сжав его руку. — Глупости. Я уверена, что рано или поздно ты пришел бы к этому решению и сам, прекрасно воплотив его в жизнь. А я просто… не знаю. Скучаю по матери. Жалею всех тех женщин, что прежде меня вынуждены были бросать родных навсегда. Сердце болит о разрушенных семьях. Это ведь неправильно.

Она подняла голову и встретилась с хмурым взглядом, поспешно добавив:

— Прости…

Обсуждать древние законы мирайского царства вряд ли следовало в таком ключе. Прежде, ещё месяц назад, вероятно, ее за это наказали бы…

Хотя Торриен уже тогда не был обычным змеем и относился к ней не так, как другие.

— Ты права, конечно, — неожиданно спокойно ответил царевич. — Вот только через три дня я стану повелителем всей Шейсары. Но уже сейчас, не успев взойти на трон, я разрушил один из древнейших заветов нашего царства. Вряд ли это многим понравится. Чужое мнение меня, конечно же, волнует мало. Пока все в порядке, мираи будут просто тихо шипеть всякие гадости о том, что сын Кровавого полумесяца и в подмётки ему не годится. Хуже станет, если это решение приведет к тяжёлым последствиям для Шейсары. Вот тогда все может стать очень и очень плохо.

— Тяжёлым последствиям? — нахмурилась Иллиана. — Но что может случиться?

Торриен бросил на нее странный взгляд и промолчал. На этом разговор закончился, и больше они случившееся не обсуждали.