Рубин царя змей (СИ) - Лайм Сильвия - Страница 88

У подножия алтаря они остановились и низко склонили головы, будто в ожидании.

И Саримарх продолжил говорить, беря в руки флакончик с рубиновой краской и обмакивая внутрь длинную тонкую кисть.

— Готов ли ты, Торриен Эннариш, дать клятву пред лицом светлой Иль-Хайят? — спросил он, выставив кисть напротив груди царевича.

— Готов, — громко и четко произнес Золотой змей. — Я, Торриен из клана Эннариш, первый сын Аджансара Кровавого полумесяца, клянусь, что до конца своих дней буду поддерживать мир в великой Шейсаре, буду препятствовать несправедливости, надзирать за правосудием и бороться против врагов нашего царства. Верую в светлую Иль-Хайят, отрицаю демонов ночи, и да будет солнце над Шейсарой вечно!

Музыка и пение стали громче, когда Торриен закончил свою речь и склонил голову. Саримарх начертил в области его сердца рубиновое солнце, и тут же младшие жрецы поднялись с колен, приготовившись вручить новому повелителю царские регалии: корону, браслет и цепь с крупными рубинами.

Но отдать украшения Великому змею, что вот-вот станет их повелителем, они не успели. Внезапно музыку в зале оборвал громкий женский крик. Торриен обернулся и замер. Его глаза были широко распахнуты, а лицо — белое, как мел.

Мираи зашевелились, пение невидимого хора затихло. А Иллиана едва успела подхватить оседающую на пол Райелу. На каменном полу блестели прозрачным зеркалом ее околоплодные воды.

— Как больно, — прорычала Райела, скривившись, как только Иллиана с трудом успела уложить ее прямо на холодный пол. — Гессайлах тебя забери, не трогай меня!

Она оттолкнула руки девушки так, словно к ней прикасалось нечто отвратительное.

Иллиана не стала спорить, просто отодвинулась, пытаясь не раздражать вспыльчивую и агрессивную мирайю. Райела даже в такой момент умудрялась шипеть не хуже дикого зверя.

Однако и уйти Иллиана не могла себе позволить. Несмотря на то, что сестра Торриена терпеть ее не могла, девушка не собиралась бросать ее в трудную минуту, как бы глупо это ни звучало. Несмотря на то, что вокруг были десятки других мираев, которые, казалось бы, могут помочь царевне гораздо лучше нее, Иллиана чувствовала странным внутренним чутьем, что нужна ей. Или ее ребенку. Ведь малыш был племянником Торриена.

Однако, как только Райела оказалась на полу, ее тут же окружила толпа мираев. Торриен, Саримарх, жрецы, служанки и стражники. Они все суетились, пытаясь что-то сделать. Даже те Великие змеи, что пришли в храм просто наблюдать за коронацией, сейчас приблизились со всех сторон, что-то бормоча и причитая.

— Убирайтесь все, что вы смотрите на меня?! — закричала царевна, глядя своими ядовито-оранжевыми глазами на толпу вокруг. — Убирайтесь немедленно! Пусть останутся только медики! Меня нужно перенести в мои покои!

Саримарх склонился над мирайей, расправляя рядом с ней свой белоснежный плащ первого жреца. По его сигналу двое стражников подняли кричащую царевну, переложив ее на мягкую ткань.

— Все будет хорошо, Райела, — проговорил он тихо и серьезно. — Мы примем твоего ребенка, он родится в священном храме и всю жизнь будет находиться под благословением Иль-Хайят.

Торриен тоже склонился над сестрой, отдавая какие-то распоряжения слугам. Несколько стражников исчезли в дверях храма. Шентарс же начал выводить на улицу толпы простых мираев — свидетелей коронации.

— Меня не устраивает каменный пол храма в качестве ложа для рождения ребенка! — зашипела Райела, хватая Саримарха за цепи на груди. Затем застонала, ощутив стремительную схватку, и тут же снова заговорила: — Меня нужно перенести в мои покои!

— Это невозможно, шерисмирайя, — покачал головой Саримарх.

— Что за чушь?! Почему это? — возмущалась царевна.

— Потому что мы не успеем, — на этот раз ответил Торриен, опускаясь к ней. Большой черно-золотой хвост, украшенный сегодня удивительными кольцами и драгоценностями, сложился пополам, словно царевич сел на корточки. Он положил ладонь на живот сестры, и с кончиков пальцев сорвалось рубиновое пламя.

— Какого гессайлаха ты делаешь? — дернулась в ужасе она. Но через мгновение успокоилась, очевидно, ощутив, что огонь вовсе не обжигает. Ее лицо даже немного разгладилось, словно боль отступила.

— Роды мираев проходят очень быстро, — ответил Торриен, сдвинув брови наблюдая, как рубиновый огонь покрывает весь живот царевны, превращаясь в мягкий красивый кокон, теплые язычки которого слегка пульсировали в воздухе. — Пока мы будем нести тебя, все уже закончится. И мы можем не успеть помочь.

— А так успеете? — фыркнула она зло.

Торриен выдержал небольшую паузу и ответил:

— Не уверен. Сыворотка для мираев так и не изобретена. Антидот для сайяхасси удалось сделать немного качественнее, чем он был раньше. Сейчас вероятность того, что он подействует, составляет примерно семьдесят девять процентов. Но наша печень все еще уничтожает любое постороннее вещество. Кроме, собственно, яда.

Райела снова фыркнула. На этот раз ее лицо стало еще злее, чем прежде. Новая схватка исказила красивые черты. На несколько мгновений царевна замолчала, а затем снова произнесла:

— То есть я сейчас, скорее всего, сдохну здесь, рожая ребенка, а вы после этого пойдете праздновать коронацию, правильно я понимаю?

Ее голос сочился ненавистью, и казалось, слова, что срывались с ее губ, отравляли всех присутствующих.

К этому времени посторонние уже успели покинуть храм и вокруг Райелы были только ее ближайшие родственники и верные слуги.

— Нет, ты неправильно думаешь, — сжав зубы, ответил Торриен, и его золотые глаза перестали быть теплыми. — Мы сделаем все, чтобы ты выжила. Главное — сохранять спокойствие.

— Ну коне-е-ечно, — зло усмехнулась царевна, подавляя стон боли. Основание ее хвоста прямо под огромным животом, казалось, стало медленно расширяться. Едва заметно. Но изумрудно-черные чешуйки словно пришли в движение. — Ты-то все сделаешь, я даже не сомневаюсь. Как уже сделал все для Дарьеша. Своего собственного брата.

Она опять скривилась, дернувшись вперед.

Торриен стиснул зубы.

Иллиана нахмурилась, сидя на корточках рядом и не до конца понимая, что она тут делает. По-хорошему, конечно же, ей следовало уйти. Не злить царевну, не мешать Торриену, казису и нескольким медикам, которых только что привели в зал слуги. Те стремительно подползли к Райеле, доставая из кожаных чемоданов благовония, какие-то травы, притирания и шприцы с тончайшими иглами.

Они суетились над роженицей, давая ей нюхать специальные сборы. Уложили мокрую повязку на лоб, а себе надели полупрозрачные гладкие перчатки, каких Иллиана прежде никогда не видела.

И все же, что здесь делала она сама, было непонятно. Однако и встать девушка не могла. Каким бы сумасшествием это ни казалось, она словно слышала тоненькое, едва уловимое шипение. И оно не давало ей уйти.

— Ты хочешь поговорить о Дарьеше в такой момент? — жестко спросил Торриен, даже на миг убрав руку от живота сестры. Рубиновое пламя начало стремительно гаснуть.

— А чем плох момент? — горько усмехнулась царевна. — Правду он никак не изменит.

— Какую правду? — холодно цедя слова, спросил Золотой змей.

— Что ты снюхался с человеческой предательницей, подставил брата и незаконно занял его место на троне, — выплюнула она. — Место, кстати, которое должно принадлежать моему сыну, раз уж Дарьеш теперь в тюрьме! Именно мой сын отныне наследник трона по праву крови. А не ты! — Она выдержала короткую паузу, словно раздумывая, говорить или нет последние слова. А затем все же выплюнула: — Бастард.

— Значит, теперь я бастард? — Торриен опасно сложил руки на груди, рубиновое пламя окончательно исчезло, и Райела закричала с новой силой, изогнувшись в спине.

Чешуйки впереди на основании ее хвоста стали неторопливо расходиться в стороны.

— Ты и был им, — выплюнула царевна, теперь не прекращая стонать.

Иллиана вдруг поняла, что от боли царевна резко перестала соображать, что говорит.