Камень. Книга вторая (СИ) - Минин Станислав - Страница 24

Генерал Нарышкин кивнул, давая понять, что вопросов нет, а вот полковник Орлов медленно поднялся, и, глядя перед собой, сказал:

– При всём уважении к вам, Александр Николаевич, и к Алексею Александровичу, я не могу допустить курсанта Пожарского к участию в боевых операциях, не зная в полном объёме его возможностей. Там жизни людей на кону стоят… Я просто не знаю, что Алексей Александрович выкинет в следующий раз, как уже бывало. Совместная операция с контрразведкой не в счёт.

Повисла пауза. Нарышкин опустил глаза и старался не дышать, отец нахмурился, а я опять почувствовал себя неудобно – граф был абсолютно прав.

– Полностью согласен с Иваном Васильевичем. – вдруг влез Прохор. – У них в подразделении разработаны методики, специальные упражнения, схемы захвата зданий и сооружений, все бойцы друг друга знают, притёрлись, привыкли работать в команде, наконец. А Алексей Александрович из этого всего выламывается! Я всё сказал.

– Сядьте уже, Иван Васильевич! – раздражённо махнул рукой Цесаревич. – Вы курируете подразделение, и не мне вас учить, как действовать в боевой обстановке. Что предлагаете?

– Для курсанта Пожарского идеально подойдёт роль «свободного охотника». – сказал Орлов. – Мои спецы до его уровня всё равно не дотягивают, будут работать на «подборе». Но я всё равно должен хотя бы примерно представлять себе возможности моего подчинённого. – твёрдо произнёс полковник.

Отец повернулся к Прохору, тот кивнул.

– Хорошо, Иван Васильевич. – вздохнул Цесаревич. – Когда у курсанта Пожарского следующая тренировка?

– Завтра.

– Завтра он прибудет в Ясенево и даст вам ответ. – отец встал. – Всего хорошего, господа!

Попрощавшись с Нарышкиным и Орловым, мы покинули кабинет.

– Так, езжайте в Жуковку, Михаил Николаевич вас уже ждёт. – сказал нам мой отец. – Встретимся на полигоне, там всё и обсудим. – он сел на переднее пассажирское сидение тонированной «Нивки», которая быстро выехала со двора здания Корпуса.

По дороге в Жуковку мы с Прохором успели обсудить состоявшийся разговор.

– Лёшка! Прав Орлов, как ни крути, прав! – мой воспитатель на секунду отвлёкся от дороги и посмотрел на меня. – Я бы тебя тоже ни на одну серьёзную операцию в команде с другими «волкодавами» не отправил. Всё не по плану может пойти. А вот в качестве «свободного охотника» с группой поддержки – ты для выполнения отдельных задач просто незаменим! – хмыкнул он. – Но как я понял, вопрос с «допуском» Орлова будет решать твой царственный дед, так что расслабься, Лёшка, от тебя уже ничего не зависит!

Мы немного помолчали, и я решил поделиться с Прохором моими «проблемами» с университетскими друзьями, стараясь рассказать всё максимально объективно. Он внимательно выслушал и посоветовал:

– То, что прогибаться под этих истеричек не стал, молодец. Но и сам ситуацию не обостряй. А так – плюнь и разотри! У тебя этих фифочек великосветских будет ещё до хрена! Вот увидишь! – ухмыльнулся он.

Вдогонку, не удержавшись, я описал свою встречу с дядьями.

– Да… – протянул мой воспитатель. – Родственников не выбирают. Тут, Лёшка, уже чисто твои семейные дела. Комментировать морального права не имею.

– Да я и не прошу. Так, поделился с тобой…

Когда были уже в поместье, заметили, что Князь Пожарский встречает нас на парковке у дома. Не видел его четыре дня, за которые он здорово посвежел лицом.

– Поехали! – он указал на гольфмобиль. – Нас уже ждут. Прохор, за руль. Как дела, внучок?

– Всё нормально, деда. Как сам? Вижу, что морщины чуть разгладились, свежее стал, да и походка изменилась.

– Что есть, то есть! – он ещё больше выпрямился на сидушке. – Помолодел, силы прибавилось… Во всех смыслах! – усмехнулся дед. – Так что спасибо тебе огромное за вторую молодость, Лёшка! – он приобнял меня. – Теперь, как в сказках, проси что хочешь!

– Поместье в Мацесте на эти выходные! – не стал «стесняться» я.

– Прохор мне уже звонил, завтра всё будет готово к вашему приезду. – заверил меня дед. – Пользуйся!

– Спасибо!

Заехав на территорию Романовых, мы, в отличие от прошлого раза, повернули направо, в противоположную сторону от дворца.

– На полигон едем. – прокомментировал дед.

Когда из-за пригорка, вернее искусственной и облагороженной насыпи, открылся полигон, я слегка обалдел – Родовой полигон Романовых был, как минимум, раз в пять больше полигона Пожарских, его дальняя граница просто терялась в дали. Чуть отойдя от первого шока, я заметил группу людей, комфортно расположившихся в большой беседке, на стоянку рядом с которой и направил гольфмобиль Прохор, к четырём похожим, но с гербом Романовых на бортах. Навстречу нам из беседки вышли Император, Цесаревич и Великие князья Владимир Николаевич, Николай Владимирович, Александр Владимирович и Константин Владимирович. Последним появился брат отца, Великий князь Николай Николаевич, который мне подмигнул.

Князь Пожарский сделал шаг вперёд и поклонился.

– Ваше Имп… – начал он.

– Миша, прекрати! – отмахнулся Император. – Все свои. Церемоний у меня и так хватает! Давайте уже, проходите вовнутрь. – он развернулся, и направился обратно в беседку.

Поздоровавшись с великими князьями, мы последовали за моим дедом по отцу.

– Миша, хоть ты и не красная девица, но встань, пожалуйста, и дай нам всем на тебя полюбоваться! – улыбаясь, попросил князя Император.

Смотрины длились минут пять. Великие князья наделали деду кучу комплиментов, а он только усмехался.

– Как общее самочувствие, Миша? – наконец, поинтересовался Николай Третий. Выслушав ответ, задал следующий вопрос. – Как с силой? Впрочем, попозже оценим. Теперь ты, Прохор, поведай присутствующим свои ощущения.

Мой воспитатель отчитался по-военному кратко.

– Для тех, кто не в курсе. – Император оглядел Великих князей. – До «Правила» Прохор был у нас крепким воеводой. Свой сегодняшний уровень он сейчас продемонстрирует. Пойдёмте.

Мы вышли из беседки и остановились, а мой воспитатель продолжал идти вглубь полигона, остановившись от нас метрах в трехстах.

– Саша, засеки время. – бросил сыну Николай Третий.

И тут Прохор продемонстрировал «огненный шторм», технику, которую я видел всего лишь несколько раз в детстве, в исполнении деда. Море ревущего огня растеклось по полигону, языки пламени поднимались больше, чем на двадцать метров! Это было очень красивое и завораживающее зрелище. Я был очень горд за своего воспитателя, тем более что имел к его возросшему мастерству самое непосредственное отношение! Но, одновременно с этим, было обидно за себя, свою клятую бесталанность в стихиях! Наконец, «огненный шторм» стих, Прохор развернулся и направился к нам.

– Одна минута, тридцать пять секунд. – озвучил результат отец. – Очень неплохо!

– Согласен. – Император и Великие князья закивали головами. – Миша, сколько у тебя был рекорд?

– Около двух минут, Государь. – сообщил князь Пожарский. – Думаю, что сейчас силы хватит на больше. Я пошёл.

По дороге он встретился с Прохором, похлопал того по плечу, и направился дальше.

«Огненный шторм» в исполнении князя Пожарского был на порядок мощнее Прохоровского – огонь бурлил буквально везде, насколько хватало взгляда, и гудел он так, что закладывало уши. Земля под ногами дрожала, отдельные языки пламени поднимались вверх метров на шестьдесят! Если уж после «огненного шторма» моего воспитателя выжили бы очень немногие, то после дедовского – вообще без шансов! Не хотел бы я попасть под эту технику и сам, а уверенности в собственных силах после увиденного существенно поубавилось!

– Три минуты, десять секунд. – озвучил результат отец. – Гарантированное поражение всего живого. Да и неживого тоже. Кроме нас. – он усмехнулся и оглядел родичей. – те согласно закивали. – Алексей, отойдём. – мы отошли метров на десять от беседки. – Смотри. – указал он на сплошную горящую и дымящуюся лаву, в которую превратилась земля полигона.

От отца повеяло, и над полигоном начали формироваться облака, которые через несколько секунд превратились в огромную тучу тёмного цвета. Засверкали молнии, и на землю, вернее, лаву обрушился сильный ливень с градом. Поднявшееся облако густого пара отец ветром начал отгонять в противоположную от нас сторону, причём, грозовое облако осталось на месте и продолжало поливать полигон дождём. Минут через десять, когда пар перестал подниматься, он сказал: