Первая невеста чернокнижника - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 34

Оцепенелая, я не могла пошевелиться. На меня лавиной наваливалось страшное понимание, что это был не отпуск, не временная передышка от житейских забот и серого быта, не случайные захватывающие приключения — в общем, не фэнтезийное кино. Все взаправду. В опасном чужом мире я вовсе не временная гостья — это моя реальная жизнь.

И я понятия не имела, что с ней делать.

Родители решат, что дочь пропала без вести, поиски рано или поздно прекратят, но только надеяться не перестанут. Надежда вообще чувство совершенно алогичное, вечно возникает на пустом месте.

В тишине щелкнул замок, отворилась дверь. Все еще нагруженная багажом, я повернулась и в растерянности уставилась на Макса, стоящего на пороге.

— Я не понимаю, — сдавленным, истонченным голосом выдавила я. — Клянусь, не понимаю!

Без слов он пересек комнату, забрал корзину и клетку, поставил их на пол, а потом привлек меня к груди, мягко и очень осторожно. Я кусала губу, чтобы не разрыдаться.

— Не бойся, — прошептал он, гладя меня по волосам. — Все будет хорошо.

— Нет, — выдохнула я, позволяя успокаивать себя, как маленького ребенка.

— Когда-нибудь обязательно будет, — отозвался он. — Видимо, от судьбы не убежишь, даже если попытаешься.

— Думаешь, моя судьба — застрять в чужом мире?

— Не твоя.

— Макс, клянусь, если ты не перестанешь изъясняться загадками, то я… — придумать, что хрупкая девушка может причинить чернокнижнику, не вышло, но ярость требовала выхода. — Отпусти!

Он послушно разжал руки, позволяя отойти. Подбоченившись, я прошлась по комнате от стены к стене, словно маятник. Места было много, Мельхом точно специально расширил пространство на тот случай, если я, как закрытая в клетке тигрица, примусь метаться и вытаптывать наборный паркет.

— Я подозревал, что дверь в твой мир не откроется, — следя за мной, вымолвил маг. — Не когда проснулось родовое дерево.

— Когда оно снова заснет?

— Хотел бы я знать.

Некоторое время я переваривала услышанное.

— То есть… — голос сел, пришлось откашляться. — То есть, Макстен Керн, чернокнижник в хрен знает каком поколении, ты предполагал, что у меня ни черта не получится свалить из твоего мира, но потребовал, чтобы я не возвращалась, и с наглой рожей послал в направлении горизонта? Я ни в чем не ошиблась?

На последних словах я завопила, как клейменая банши, позорно, несдержанно и очень обиженно.

— Никто не собирался тебя выставлять из замка. В любом случае ты переместилась бы или в Мельхом, или к себе домой.

— Почему ты меня не предупредил?! — вскричала я. — Макс, да я даже курицу в клетку упаковала! Она теперь от стресса облезет! Проклятье, да я сама от такого стресса облезу!

— Ты имеешь полное право устроить скандал.

Он будто напомнил самому себе, почему позволял женщине перед собой орать и не остановил истерику каким-нибудь полезным заклятьем, например немоты, слепоты или даже паралича.

— Кранты тебе, мужик! — рявкнула я и поступила, как любая женщина, у которой от злости отключился мозг, — решительно набросилась на мужика, почти на голову выше и в два раза тяжелее, чтобы победоносно расцарапать подлецу физиономию.

Боевых отметин поставить не дали, ловко перехватив протянутые руки. Некоторое время я сопротивлялась, пыталась пнуть его по голени, от злости даже зарычала.

— Не шевелись!

— Сам не шевелись! — огрызнулась я.

Он резко притиснул меня к себе, и я замерла, ощутив, как в живот уперлось отвердевшее мужское достоинство, недвусмысленно намекавшее на возбуждение. Когда Макс начал медленно опускать голову, то я приподнялась на цыпочки и приоткрыла губы для поцелуя…

— Она вернулась! — раздался от двери голос Хинча.

Мы вздрогнули и отпрянули друг от друга, словно застуканные родителями подростки.

— Какое несчастье! — добавил прислужник, закатил глаза и свалился в обмороке, с грохотом приземлившись на паркет.

— Мне надо привести его в чувство, — с сожалением вздохнул чернокнижник, размыкая объятия.

— Угу, — согласилась я. Умеют же ребята испоганить волнующий момент.

До рассвета я не спала, в голову лезли мысли о родном доме, и от них хотелось выть на черную луну. Не желая впасть в депрессию (как ее лечить-то, если мотивирующая книга осталась в шкафу старой квартиры), я составила мысленный план, что собиралась сделать с новой жизнью в мире, о котором почти ничего не знала, и одним махом вырубилась, словно заяц из рекламы литиевых батареек.

Первый, кого я встретила в коридоре, когда с полотенцем на плече вышла из спальни, оказался Олень с мокрыми после мытья волосами и в коротенькой набедренной повязке.

— Доброе утро, — машинально поприветствовал он и вдруг завопил, словно жертва насилия, прикрывая голую грудь руками.

— Ты чего орешь? — вздрогнула я. — Всех перебудишь.

— Что ты тут делаешь, Исчадие ада?! — не уменьшая децибелов, вопросил он.

— Умыться хочу, — потрясла я полотенцем.

— Но почему в нашем замке?!

— Ванная тут удобная. Горячую воду дали, а у нас там как раз плановое отключение.

Вечером я с Оленем не столкнулась. Камни на площади перед замком не успели остыть после лунного портала, а он уже начистил рога и смотался в какой-то из многочисленных городов, куда Мельхом открывал двери. Бедняга чрезвычайно торопился отпраздновать мое отбытие и не узнал, что следовало устраивать поминки, ведь я по-прежнему занимала соседнюю комнату.

Вдруг дверь его спальни тихо скрипнула, и в коридор с глазами совы, утром сверзившейся с дерева, высунулась взлохмаченная рыжеволосая девица. Лицо Эверта немедленно вспыхнуло, как сигнальный фонарь.

— Котик, это ты кричал? — шепотом произнесла она.

— Он не котик, а дикий олень, — тихонечко отозвалась я и, издевательски хихикая, пошагала в ванную комнату.

— Учитель не против! — крикнул вслед Эверт, намекая, что и прежде приводил женщин.

— Он просто смирился, что его ученик — олень, — с ехидной ухмылочкой оглянулась я через плечо.

— Исчадие ада! — прорычал сосед и захлопнул дверь спальни.

Завтрак действительно походил на поминки. Посреди стола стояла огромная миска с жесткими, как подошва, оладьями, приготовленными Хинчем, остатки острого соуса, чудом не стухшего в кладовой, и непочатая бутылка шикера. Одна из тех, что так и не добралась до моего мира.

— Хозяин, я решил, что после вчерашнего потрясения, — Хинч выразительно покосился на меня, — вы захотите немного расслабиться.

Макстен пригвоздил прислужника мрачным взглядом, заставив послушно отступить к очагу. Следующим под раздачу попал Эверт. Мучимый похмельем и активной бессонной ночью, он потянулся за бутылью.

— Прекрати таскать в Мельхом девок, — не глядя на ученика, высказался чернокнижник, и Олень моментально схватился за вилку, забыв про выпивку.

— Слушаюсь, учитель, — выдавил он, старательно избегая смотреть в мою сторону.

— Да брось, Макс, — решила разрядить я обстановку. — Не надо из-за меня менять привычки. Я все равно скоро уйду из замка.

После заявления тишина в кухне стала не просто напряженной, а звенящей.

— Что? — выгнув бровь, вкрадчиво уточнил он.

— Я не могу здесь жить вечно.

— Верно, — не скрывая радости в голосе, поддакнул Хинч.

— Вы двое, выйдите! — резким голосом приказал Макстен. Беспрекословно подчинившись, прислужник с учеником покинули кухню и прикрыли дверь, оставив маленькую щелку.

Рассматривая меня, как очень трудного подростка, сморозившего глупость, чернокнижник откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, демонстрируя, что мне стоит говорить умные вещи, а не бесить раздраженного мужчину, особенно с утра пораньше. Судя по всему, у нас имелось разное представление о том, как мне жить-поживать и добра наживать в магическом мире.

— Всю ночь думала, — дернула я плечом. — Конечно, магический мир мне почти незнаком…

— Но это не повод оставаться в замке, — донесся из-за двери услужливый шепот черного прислужника.