Лоргар. Носитель Слова - Торп Гэв - Страница 15

Раздался знакомый стук в дверь, и в ожидании стычки с Аксатой у проповедника гулко забилось сердце. Кор Фаэрон понимал, что не имеет права выговаривать капитану прилюдно, унижая его в присутствии солдат, иначе загонит великана в угол, откуда тот сможет вырваться только с боем. Нет, лучше обратиться к высшей власти — к самим Силам. Пригласив наемника войти, пастырь хмуро и скорбно воззрился на него.

— У нас в трюмах… — начал докладывать Аксата, но осекся, увидев печальное лицо юноши. Обеспокоенно глядя на него, он шагнул вперед и заботливо протянул руку: — В чем дело, господин?

— Я разочарован, Аксата. Горько разочарован. Мне казалось, ты брат мой, названый брат в глазах Сил.

На лице новообращенного отразились смешанные чувства — восхищение тем, что его так высоко ставят, быстро сменилось тревогой от осознания того, что ситуация, похоже, вот-вот изменится. Не успел он заговорить, как Кор Фаэрон продолжил:

— Я доверился тебе, Аксата, всецело доверился. Ты — мои глаза там, куда я не могу заглянуть, мои уши там, где я ничего не слышу, мои уста там, куда не доносятся мои речи. — Последнюю фразу пастырь целиком взял из знаменитого монолога Тезена в «Книге Перемен»; произнеся его, пророк впервые вызвал двуличного духа стихий К’Кайо. Капитан задрожал, прекрасно зная, что в этих словах кроется предостережение об измене со стороны окружающих. Подбавив в голос надменности, он закончил цитату: — Моя длань там, куда мне не дотянуться, Аксата.

— Господин, клянусь вам, все в порядке. — Стражник подал ему расписки за товары с таким видом, словно там содержались оригинальные притчи пророков. — Я бы никогда…

— Ты ставишь собственное мнение выше моего? — огрызнулся Кор Фаэрон, решив укрепить свою позицию общими утверждениями перед тем, как выдвинуть конкретное обвинение.

— Н-нет, господин.

— По-твоему, смертные должны сомневаться в решениях Сил?

— Разумеется, нет, господин. Но почему?..

Пастырь впился в Аксату пронзительным взглядом, словно призывая покаяться в грехах. Он растягивал паузу, накапливая праведный гнев и направляя его, пока тот не вырвался единым порывом.

— Мальчик! — резко прошептал Кор Фаэрон. Он предпочел бы выкрикнуть это с вершины мачты, но опасался, что их разговор пытаются подслушать. — Минувшей но-чью я приказал дать ему плетей, но на его теле нет никаких следов. Ты не вправе спасать Лоргара от положенной кары.

— Я и не спасал, клянусь! — Аксата вспыхнул не от ярости, а от стыда. Сжав мясистые кулаки, он смял прозрачные листки со счетами. — Я охаживал его кнутом так же крепко, как остальных.

Проповедник считал, что хорошо разбирается в людях — по крайней мере, в том, говорят они правду или нет. Благодаря этому он неоднократно добивался поддержки или покровительства с тех пор, как оказался в изгнании. он знал: капитан верит искренне, его приверженность Истине идет от души. Великан всегда страшился гнева Сил и признавал пастыря Носителем Слова. Он просто не мог солгать повелителю, как не мог вырезать себе сердце и остаться в живых.

— Тогда дело в другом, Аксата, — быстро проговорил Кор Фаэрон, изменив тон и тактику. — Иди за мной.

Солдат молча проследовал за господином по коридору и трапу на верхнюю палубу. Караван уже удалялся от Ад-Дразону, казармы стражников скрылись за окружными дюнами.

Проповедник крикнул, чтобы Лоргар выходил из трюма. Быстро выбравшись наверх, мальчик нервно взглянул на капитана и наставника, чувствуя какой-то подвох.

— Раздевайся, дитя, — велел ему пастырь.

Ученик повиновался не сразу, но больше от удивления, чем из непокорности. Он стянул серую рясу, обнажив тело с покрасневшей от солнца кожей и толстыми витыми мышцами. Оставшись в одной набедренной повязке, Лоргар бросил одеяние на палубу и замер, чуть дрожа под язвительным изучающим взором Кора Фаэрона.

— Повернись, — приказал тот, покрутив пальцем в воздухе. Мальчик развернулся на пятках; тугая плоть на его спине была чистой, без единой ссадины. Пастырь взглянул на Аксату: — Видишь?

Тот изумился, и это окончательно убедило юношу, что наемник не участвовал в каком-нибудь заговоре с целью избавить Лоргара от порки. Убедившись, что новообращенные не готовят мятеж, проповедник перешел к новой проблеме.

— Похоже, твой кнут недостаточно крепок, — произнес Кор Фаэрон так, чтобы слышали все. — Собери пять самых сильных бойцов, и пусть захватят булавы.

Найро с растущим ужасом наблюдал за тем, как Аксата пересекает палубу, выкрикивая имена и отдавая команды. Потом капитан и еще пятеро солдат подошли к Лоргару, сжимая тяжелые палицы. Мальчик безразлично оглядел каждого из них по очереди. Никто из новообращенных не выдерживал его взора; все отводили глаза уже через один удар сердца. Капитану хватило ума вообще не поворачиваться к пареньку — он смотрел только на сосредоточенного господина.

— Ты знаешь, что нужно делать, — сказал ему пастырь, ткнув пальцем в Лоргара. — Бичуй тело, чтобы очистилась душа.

— По голове не бить, — пробормотал Аксата подчиненным, когда они окружили мальчика и занесли булавы, после чего взглянул на Кора Фаэрона…

«Зачем? — спросил себя Найро. — В надежде, что тот передумает?»

— Действуй, иначе наказание коснется и тебя, — спокойно проговорил он, однако раб заметил, что хозяин вздрогнул от испуга при виде этого мельчайшего признака инакомыслия.

Лоргар закрыл лицо кулаками и свел локти вместе. Открыв для ударов крепкие бока и спину, он безмолвно ждал кары.

Капитан ударил его первым, по бедру, и тем самым как будто разрушил чары: другие солдаты вслед за ним перехватили палицы обеими руками и начали избивать паренька. Наемники молотили его по плечам и ребрам, пока кто-то не свалил Лоргара на палубу тычком под колено, после чего мишенями стали хребет и ноги мальчика.

Кор Фаэрон не приказывал им остановиться, однако люди начали уставать. Из их ударов пропала сила. Наконец Аксата принял решение и, отступив на шаг, выронил булаву из саднящих пальцев. Прочие наемники также отошли, радуясь внезапному прекращению насилия. Из-за них показался Лоргар, стоящий на коленях; руки он держал у груди, лбом упирался в палубу. Его обнаженное тело почернело от гематом, кое-где из рассечений сочилась кровь.

Подойдя к ученику, пастырь опустился на колени и прислушался. Заметив, что мальчик шевелит губами, Найро попытался разобрать его шепот:

— …шли Постные Годы, и на шестое их лето Сенната Тала бросили в клеть со змеями, и обвинители его среди неверующих веселились и проклинали имя его…

Послушник цитировал «Откровения Пророков», бывшие краеугольным камнем религии Завета. Посмотрев, как крупные слезы Лоргара падают на палубу, Кор Фаэрон поднялся и кивнул Найро, который спешно подозвал товарищей.

Обступив паренька, рабы помогли ему встать. Опираясь на них, Лоргар заковылял к открытому люку, опустив голову и сутулясь. У входа на лестницу он остановился и повернул голову к наставнику; один глаз мальчика заплыл от случайного удара. Он поклонился, словно благодарил проповедника за побои. Найро испытал отвращение при мысли, что Лоргар мог счесть наказание заслуженным. Впрочем, невольник верил, что целебные способности паренька проявятся вновь. Раны от палицы, как и от плети, быстро заживут на нем, и за это Найро благодарил Силы, вспоминая жгучую боль в собственной спине, по которой в минувший хладомрак прошелся кнут Аксаты.

Мальчик словно излучал достоинство. Кор Фаэрон повернулся к нему спиной, якобы с пренебрежением, но, как показалось рабу, чуть торопливо. Пастырь подобрал рясу послушника и, не глядя на ученика, бросил ее Найро.

— Отныне Лоргара будут наказывать только так, — заявил он. — Я не могу прощать злодеяния — этим правом обладают одни лишь Силы. Через муки плоти душа очищается от грехов.

Из Ад-Дразону караван направился в безжалостный край, который варадешцы окрестили Бесплодными Низинами, а кочевники — Губительными Песками. Название возникло не просто так: на протяжении трех четвертей года эта впадина высокого давления, жары и обдирающих ветров простиралась на четыре тысячи километров и была в буквальном смысле непреодолимой. Древнейшие мифы рассказывали о сокрытых в ней городах и о том, что жуткая пустошь возникла после падения туда звезд. Несомненно, там рыскали дикие звери, а под барханами таились еще более грозные создания и устройства, ждущие дерзких глупцов.