Вначале будет тьма // Финал - Веллер Михаил - Страница 28

Лиза готовила Игорю, развлекала как могла, пригласила присоединиться к медитации под телевизор, но все равно это была не та жизнь, которой ему хотелось бы сейчас жить.

Он лениво переключал каналы интернет-телевидения. Голограммы в доме не было, Лиза сказала, что дорого и вредно. Игорь согласился. Смиренно сворачивал развлекательные шоу. Все, как один, связанные с потреблением.

«Они в своей Москве вообще смыслов не производят?» – возмущался Игорь.

А потом он увидел Вадима: тот стоял в белом зале Новосибирского дворца вместе с Т1, Т2 и Т3. Вадим, как последний предатель, был пониже остальных и стоял чуть позади. Выглядывал из-за спин.

Закадровый голос вещал:

«Это великий день для Сибирской республики. После многолетнего противостояния подписан мирный договор между партией власти «Три Сибиряка» и членами группировки САП. Со следующего месяца управляющие САП, известные зрителям как Вадим и Мальта, войдут в новообразованный Совет по делам и беспокойствам граждан Сибири и будут отвечать в нем за молодежную политику!»

– Это сон, еще один ужасный сон, – прошептал Игорь. – Ты только посмотри, что творят эти уроды. Пока я здесь умираю, они подписывают, твою мать, мирное соглашение!

Лизу новость о предательстве не потрясла:

– Ну они же не знают, что ты живой. Может, это от отчаяния.

– Как это не знают? Передавали же, чтоб не возвращался… «Игорь, говорить так, чтобы ни к чему не прийти, – великое политическое искусство»! Тьфу ты, какое брехло, а еще брат был!

– У тебя один брат, – попыталась успокоить его Лиза, – один брат, и это Андрей.

– «Брат», – будто пробуя звуки на вкус, произнес Игорь. – Зачем ты используешь это слово, если на деле оно ничего не значит?

Сначала Иван Андреевич очень обижался, что его фамилию все считают прозвищем. Не верят, что он так в документах записан. А ведь Калач еще в реестре Ивана Грозного упоминается! Как благозвучная фамилия, которую царь милостиво пожаловал какому-то достойному купцу. Одно время Иван Андреевич даже пытался родословную всем показывать, но потом плюнул и смирился. В предвыборном штабе сказали, что это вообще не главное. Главное, что «Калач» звучит хорошо, запоминается легко и рождает правильные ассоциации. Очень московские.

И вообще, сначала надо образ создать.

С этим дела обстояли сложнее. Пришлось, например, веса нужного добиваться. Ни фамилия, ни сочетание имени с отчеством не оказались говорящими: Иван Андреевич Калач был болезненно худ и высок. Имиджмейкеры сказали, что такой изможденный вид доверия у электората не вызовет, поэтому Калач методично и целенаправленно жевал булки. Раз в день по спецзаказу ему привозили гамбургеры из единственного оставшегося в Москве «Макдоналдса», куда теперь стояла очередь не хуже, чем в девяностые.

Потом Иван Андреевич взгляд отрабатывал. Смотреть нужно было ласково, но твердо, дистанцируясь, но с участием. «Поволоку, поволоку из глаз убери», – сам себе шипел Иван Андреевич, глядя каждое утро в зеркало. Иногда тренировался на джек-расселе по кличке Майор-2. Пес взгляда не выдерживал и, поскуливая, сбегал под диван.

– Надо еще хороший слоган придумать, – озадачили Калача в штабе. – Что-то звучное и в рифму. Калач – …?

– Палач, – выпалил Иван Андреевич и смутился. Поэт из него был так себе.

Остановились в итоге на «Иван Андреевич Калач – нет непосильных задач!». И портрет на фоне Кремля – натренированный взгляд, круглые, чуть отфотошопленные щеки и дорогой костюм.

Антонов был доволен. Деньги на предвыборную кампанию, конечно, он дал. Сам в политику не лез, но приумножить то, что нажил еще в две тысячи десятых и удивительным образом не растратил за тридцать лет, всегда был не прочь.

С Иваном Андреевичем они были знакомы очень давно, еще со школы, но участвовать в «четвертинах» Антонов, конечно, не поэтому предложил. А потому, что Калач отлично зарекомендовал себя на должности главы Коломенского округа и провел в Коломну долгожданное метро.

В прошлом году наконец утвердили новый регламент выборов, согласно которому все четыре президента на этот год выбирались в один день. Это, конечно, во многом упрощало дело.

Иван Андреевич баллотировался на срок с мая по сентябрь – самая лучшая четвертина: у народа настроение летнее, нерабочее, за изменениями в законодательстве никто особо не следит.

Соперников у него было всегда два: какой-то самовыдвиженец, не набравший в итоге и двух процентов, и кандидат от партии «Новая Единая Россия». Тот лихо начал кампанию, электорат реагировал хорошо, и Иван Андреевич даже забеспокоился. Но Антонов обнадежил: всегда есть те, кто цепляется за прошлое, но большинство выберет настоящее.

Так и вышло: «настоящим» для народа стал Иван Андреевич. На целых три месяца.

Первым делом он, конечно, государственное шубохранилище и участок под ним за Антоновым закрепил, потому что хранение шуб – дело важное и для населения необходимое. С тех пор как Западно-Сибирская Социал-Демократическая Республика ввела драконовские пошлины на пушнину, и шубы стали стоить как раритетные бензиновые автомобили, сама собой возникла необходимость в «сейфе». И кто, как не Антонов, сумеет все правильно организовать: уже он-то за свою семейную жизнь немало шуб перевидел и передарил.

Антонов и в самом деле быстро навел тут порядок: теперь шубу можно было летом сдать на хранение и проветривание. Для этого специально обустроили помещение в подвале, с низкими температурами и нужной циркуляцией воздуха. Причем шубу принимали любую, даже тридцатилетней давности. Расценки более чем демократичные – все для народа!

Магазин и шоурум отреставрировали. Хочешь – покупай шубу, хочешь – в аренду бери, если в свет нужно выйти или шикануть где. Поставки с ЗССДР наладили лучше прежних – с одним из «толстяков» удачно договорились.

Иван Андреевич замыслил еще много важных и нужных дел, но срок президентства как-то очень быстро начал подходить к концу. Калач загрустил.

– Все же раньше можно было гораздо больше успеть сделать! Что такое четыре месяца? Вот если бы четыре года, – рассуждал он в доме у Антонова. – А лучше шесть.

Антонов отмахивался:

– Забудь, Иван Андреевич! Не пойдет на это народ больше. Забыл, с чего все в двадцать четвертом началось?

Калач, конечно, хорошо помнил, как все было и в каких конвульсиях тогда билась страна, но ведь он не для себя старается – для населения, ведь столько дыр еще не залатанных!

– Может, хотя бы до года удастся полномочия продлить? – спрашивал он, задумчиво глядя на Антонова.

– Забудь, я сказал! – отвечал тот. – Не хуже меня ведь знаешь, что для внесения любых изменений в Конституцию нужен референдум, ну не пойдет на это народ, не пойдет! Наелся уже.

Антонов хлопал Иван Андреевича по плечу и не говорил, что у него уже есть кандидаты на три ближайшие четвертины.

Но Калач достаточно обтерся в политике и к слогану своему привык, чтобы так легко не сдаться. Недели за три до окончания срока он начал мониторить мнение народа о своем президентстве: ездил на встречи с населением, тайно сидел на форумах и в соцсетях. Убедившись, что люди в целом ему благоволят, он через подставных антоновских лиц перевел себе на счет деньги одной из строительных компаний и спокойно уехал на дачу покойной жены, оформленную на ее девичью фамилию и потому нигде не задекларированную.

Отсюда, с дачи, он и начал борьбу с режимом, вооружившись саморазогревающимися обедами и договорившись с соседом-мальчишкой: оплатил тому курсы хакеров, попросил гасить сигнал GPS.

Иван Андреевич завел свой ютуб-канал под названием «Хочешь есть калачи – не сиди на печи» и принялся пасти народы, обещая в случае возвращения на пост президента обеспечить всем жителям Московской Российской Республики сытую жизнь.

Число подписчиков росло, а вместе с ними росла и жировая прослойка в области талии, и Калач непрестанно ощущал, как набирает вес в глазах электората – все согласно плану предвыборного штаба. Оказалось, что саморазогревающиеся обеды в этом смысле работают даже лучше заморских гамбургеров, о чем Иван Андреевич не преминул рассказать в своем новом патриотическом ролике.