Предрассветная тьма (ЛП) - Коул Стиви Дж. - Страница 33

Глава 26

Макс

Медленно периферическое зрение рассеивается. Моё сердце всё ещё стучит в груди, будто вот-вот вырвется. Я не могу перевести дух как следует. Я прихожу в себя после слепой ярости. Когда я зашел в дом, Эрл и Бубба курили крэк у задней двери, и я запаниковал, потому что Джеба с ними не было. Его грузовик с ржавым кузовом был припаркован на улице, но он сам отсутствовал. В ту секунду, когда я добрался до лестницы, ведущей в подвал, я услышал его, и у меня чуть не случился прямо там сердечный приступ. Именно от этой мысли мой пульс снова невыносимо учащается.

Ава прячет лицо у меня на плече, и я глажу её по спине. Я сглатываю. Я изо всех сил пытаюсь успокоиться, прежде чем сказать ей что-нибудь. Чёрт, я пытаюсь понять, что теперь делать, потому что правила этой игры изменились. Лила мертва. У меня здесь больше нет цели, кроме Авы. Она мне нравится, я не могу этого отрицать. И всё, о чём я могу думать, это о том, чтобы прямо сейчас пустить пулю в головы Эрла и Буббы за то, что они допустили здесь это дерьмо. Закрыв глаза, я упираюсь подбородком в макушку её головы. С ней я ощущаю какой-то комфорт, от её запаха, и всё это я принимаю в попытке успокоиться ради неё.

— Давай, милая, — говорю я, просунув руки под её колени. Я поднимаю Аву на руки и прижимаю к груди.

Я замечаю, что внутренняя сторона её бёдер вся в крови, и у меня сжимаются челюсти, зубы скрипят. Я хватаю с кровати одеяло и укрываю девушку, выдыхая, чтобы не выйти из себя, пока иду к двери. Когда я бросаю взгляд на тело Джеба в углу, меня снова охватывает неистовая ярость.

— Куда ты меня несёшь? — спрашивает она тихо. Страх в её голосе отрывает меня от гнева, бросая меня прямо в волну вины.

— Нужно тебя помыть, — я рывком открываю дверь и поднимаюсь по лестнице.

Всю дорогу Ава смотрит на меня, не отрывая глаз. Я пинком открываю дверь в кухню, и та хлопает по стене. Эрл и Бубба всё еще стоят у открытой двери-ширмы и курят трубку. Взгляд Эрла перемещается с меня на Аву, затем он смотрит назад на лестницу, ведущую в подвал. Девушка прячет лицо у меня на плече. Я не могу посмотреть на него, потому что если я это сделаю, я убью его. А при ней я не буду этого делать. Только не снова.

Я не произношу ни слова, пока иду в переднюю и поднимаюсь по лестнице в ванную. К тому времени, как я добираюсь до лестничного проёма, моя рубашка насквозь мокрая от её слез. У меня сжимается горло, и по коже бежит волна жара. Ничто и никогда этого не изменит. Ничто никогда не прогонит монстров, которые будут жить в уголках её разума, когда всё это кончится, но единственное, что я могу сделать, это изменить путь, по которому идет этот шторм. Я усаживаю Аву на край ванны и поворачиваю кран, настраивая теплую воду, прежде чем заткнуть слив. Она дрожит, всё ещё всхлипывая. Я поворачиваюсь к ней и глажу девушку по рукам.

— Посмотри на меня, дорогая, — спокойно говорю я.

Она не двигается с места.

— Ава. Пожалуйста. Посмотри на меня.

Она поднимает подбородок, и безысходное отчаяние в её глазах почти разрывает меня на части. Это уже слишком. Лила. Это… Я делаю глубокий вдох и закусываю внутреннюю сторону щеки.

— Сейчас мы тебя отмоем, а потом… — я сглатываю, потому что пока ещё ничего точно не выяснил. — Мы уйдём.

Её глаза расширяются, затем девушка прищуривается от замешательства.

— Ты… отпустишь меня… — внезапно её грудь быстро начинает подниматься и опускаться. — Ты меня оставляешь? Макс, пожалуйста. Я не хочу…

Качая головой, я беру её за лицо обеими руками.

— Нет, мы уйдём. Ты и я. Вместе. Тебе здесь не место, — я ничего не могу с собой поделать, не могу бороться с влечением, которое к ней испытываю, поэтому я целую её губы — нежно, сконфуженно, невинно — потому что даже после всего этого где-то глубоко внутри неё всё ещё есть толика невинности. — Твоё место со мной, — говорю я, прежде чем даже осознаю это.

Я снимаю с неё разорванную футболку через голову, распускаю запутанный хвост и помогаю ей забраться в ванну. Когда вода касается избитого тела девушки, она морщится.

Я хожу перед ванной, запуская руки в волосы, и пытаюсь выровнять дыхание, но не могу. Чем больше я думаю о Лиле, об Аве, обо всех девушках, которых я помогал похищать, я теряю способность рационально мыслить. Кровь по ярёмной вене с силой пульсирует. Голова идёт кругом от ненависти и гнева, кожа буквально горит огнём и покрыта потом.

— Я вернусь, — говорю я сквозь стиснутые зубы.

Ава поднимает на меня взгляд. Она качает головой, её губы дрожат.

— Пожалуйста, не оставляй меня. Они… — она сглатывает, давясь словами.

— Нет, ничего они не сделают, я обещаю, — я сурово на неё смотрю. — Не сделают, понимаешь?

Она быстро кивает, закусывая зубами нижнюю губу, когда возвращается к мытью.

— Я достану тебе одежду, — я хватаюсь за ручку двери и останавливаюсь, но не поворачиваюсь, чтобы посмотреть на неё. — И что бы ты ни услышала, не выходи из этой комнаты. Я вернусь, — с этими словами я открываю дверь, выхожу и запираю её на ключ.

Из кухни доносится песня «Раскаты грома» Гарта Брукса. Я достаю пистолет из заднего кармана джинсов, взводя его, чёткий щелчок теряется в звоне гитары.

Смерть придёт за всеми нами, но некоторые не заслуживают тихо ускользнуть в ночи. Такие как Джонни Донован и Эндрю Биддл, Эрл, Бубба и Джеб, их нужно прикончить. И поэтому прямо сейчас во мне барабанной дробью стучит волнение. Убийство кому-то может показаться жестоким, но я могу сказать, что сила, которая волной разливается по тебе, когда ты наблюдаешь, как какой-то жалкий ублюдок испускает последний вздох, когда ты знаешь, что ты последнее, что он когда-либо увидит, — это ни с чем не сравнить.

Мой пульс остаётся ровным, пока я спокойно спускаюсь по лестнице, пальцы покоятся на гладком изгибе спускового крючка, когда я приближаюсь к двери. Поющий под радио Эрл, перетасовывающий колоду карт, сидит с сигаретой, свисающей с его губ. Я вхожу в комнату, и он едва успевает на меня взглянуть.

— Тебе нужно успокоиться, парень. Эта девка не… — бам. Бэр выскакивает из-под стола, когда Эрл оседает на стуле. Кровь разливается на столе из дырки в его голове, и в течение нескольких секунд она льётся через край и забрызгивает покрытый линолеумом пол. Бэр осторожно и медленно ползёт, поджав хвост. Он нюхает лужу и поднимает на меня глаза, затем слизывает немного крови.

Дверь подвала с грохотом распахивается, ударяясь о стену, и я поворачиваюсь.

— Мать твою, — бормочет Бубба. Я навожу на него пистолет, и он поднимает обе руки вверх, его лицо белеет. — Теперь, — нервный смешок срывается с его рта. — Макс, опусти пушку. Ты же не хочешь… — звук капающей крови, падающей на пол кухни, привлекает его взгляд к Эрлу, и он с трудом сглатывает. — Ты же не хочешь сделать больше того, что ты уже наделал. Джеб и Эрл… Я ни слова не скажу. Я помогу тебе замести следы, только не убивай меня.

— Ты забрал мою сестру.

Он хмурит бровь, качая головой.

— Не знаю, о чём это ты, чёрт возьми, Макс.

— Заткнись, твою мать, — я чувствую, как ярость бьёт меня изнутри. Моя грудь вздымается, пульс стучит в висках. Я делаю шаг к мужчине и приставляю пистолет к его лицу. Он пятится, и я иду за ним до тех пор, пока пятки Буббы не оказываются на пороге в подвал. — Ты позволил Джебу сделать это с Авой, ты, больной урод.

Он сжимает челюсти и сверкает глазами. Бубба тянется ко мне, чтобы схватить у меня пистолет, но я нажимаю на курок, пуля летит сквозь его ярёмную вену. Плоть разрывается, кровь брызгами хлещет из артерии, и мужчина падает назад, его тело с грохотом летит вниз по старым ступеням, пока он не становится лишь безжизненной грудой, лежащей внизу.

— Она не была твоей, — говорю я. — Она моя, всегда была моей, ублюдок.

Я поднимаю пистолет и нажимаю на курок ещё три раза. Каждый раз пуля исчезает в его теле. Улыбаясь, я засовываю пистолет за пояс моих джинсов, затем спускаюсь по лестнице, осторожно обходя тело Буббы по пути в комнату Авы.