Предрассветная тьма (ЛП) - Коул Стиви Дж. - Страница 43

— А?

— Я о сексе, — смеётся она.

— О, да, нет. Я в порядке.

Она пожимает плечами и потягивает кофе.

— Дело твоё.

Девяносто шесть.

— Думаешь, что я сумасшедшая? — спрашиваю я Мег. Она морщит лоб, я думаю, из-за внезапности этого вопроса.

— Ну, то есть, нет… не то чтобы сумасшедшая или что-нибудь в этом духе.

— Из-за любви к нему.

— О, — обе её тонкие брови изгибаются. — Нет, я понимаю, — но она отводит от меня взгляд, потому что не понимает, просто не хочет этого признавать.

И я устала от людей, которые думают, что я безумна из-за любви к нему. Чёрное и белое. Мне нужно это в чёрно-белом цвете, всё вместе. Эмоции, правда. Итак, я достаю свой телефон из переднего кармана рюкзака, пролистываю все электронные письма и отвечаю на электронное письмо Табиты Стронг, которое она прислала несколько месяцев назад:

«Я хотела бы, чтобы вы рассказали мою историю».

Глава 38

Макс

Свет отражается от гладкой обложки книги. Она простая, правда. Чёрная, освещённая замочная скважина не по центру, «Любовь во тьме: история Авы Донован», белые буквы курсивом. Я поднимаю книгу, провожу пальцами по её имени и со стуком кладу её задней обложкой вниз.

«Ава Донован была похищена после того, как двое мужчин хладнокровно застрелили её парня.

Шестьдесят четыре дня в плену. Шестьдесят четыре дня на то, чтобы потерять себя или найти себя.

Постоянно гадая, когда и как ты умрёшь, это сказывается на тебе. На твоём взгляде. Но что ты делаешь, когда это влияет на твоё сердце? Что, чёрт возьми, ты делаешь, когда человек, держащий тебя в плену, кажется таким же сломленным, как и ты, когда его простое присутствие становится утешением, которого ты жаждешь — когда любишь его, хотя не должен бы? Ты улыбаешься и говоришь себе, что всё в порядке, потому что у любви нет принципов.

Это её история, рассказанная Табитой Стронг, признанным автором книг о настоящих преступлениях «Жена другого человека» и «Умереть, чтобы победить». Предупреждение: для тех, кто страдает от травматических событий, это может послужить спусковым крючком».

Я сглатываю. Жар охватывает мою грудь, шею и щёки. Я ловлю себя на том, что нервно поглядываю вокруг, боюсь, что выгляжу подозрительно — боюсь, что кто-то узнает, что я был этим человеком. Я тот самый человек, который держал её в плену. Я заставил её полюбить меня, и спустя полгода она всё ещё верит в это.

Я переворачиваю на первую страницу.

«В девятнадцать вы беспокоитесь о подготовке к экзаменам и о том, на какую вечеринку вы пойдёте вечером в пятницу. Но что до меня, мне следовало бы волноваться о том, что я оторвана от моей прекрасной жизни и заперта в подвале…»

Её жизнь не была идеальной.

«…но это было бы наименьшим из моих беспокойств, потому что то, что я пережила с тех пор, как меня отпустили, ну, это гораздо более жестоко, чем вы можете себе представить. Любить призрака, о котором все вам твердят, что он не что иное, как дьявол, это медленная форма пытки».

Когда я резко закрываю книгу, раздаётся громкий хлопок, поэтому женщина рядом со мной бросает на меня раздражённый взгляд. Я испытываю желание показать ей средний палец, но воздерживаюсь и, засунув книгу под мышку, иду к кассе.

Мои ладони блестят от пота, когда я жду, пока кассир пробьёт покупку. Она сканирует штрих-код, затем щёлкает жвачкой. Её взгляд сужается, и она смотрит на меня. Улыбается. Сканирует книгу снова, и сканер издаёт звуковые сигналы. Когда я оплачиваю книгу и забираю сумку у кассира, я чувствую, как пот стекает по моим вискам. Часть этой реакции — вина, паранойя, но часть — нечто совершенно иное. Это мысль о ней. Мысль о том, что она думает обо мне, любит меня, маленькая доля надежды, что наша связь — это правда.

***

Уже полночь, и вот я сижу и читаю историю, которую я слишком хорошо знаю. Вина поглощает меня с каждым грёбаным словом.

«Как бы странно это ни звучало, хотя я должна была быть напугана — даже в ужасе — в нём было что-то, что успокаивало меня. Что-то, что говорило моей душе, что я буду спасена, потому что, хотя он был плохим человеком, что-то говорило мне, что он никогда не будет плохим для меня. И разве это не то, что имеет значение? Любовь — это личное, и если он сделает меня своей королевой, независимо от того, будет это рай или ад, это всё, что имеет значение».

Как это ужасно любить того, кто думает, что любит тебя.

«В тот момент, когда я впервые увидела его — там уже что-то было. Мой терапевт сказал мне, что это видимость. Это потому, что я находилась в ситуации, продиктованной страхом, постоянным всплеском адреналина, этой постоянной лихорадкой — вот что дало мне ложное чувство любви. Очевидно, что порыв, который вы получаете от страха, может имитировать физиологические реакции любви. Поэтому я была вынуждена любить его. Мне говорили об этом снова и снова. То, что он был мастером-манипулятором, сначала изолируя меня, а затем, медленно заставляя меня доверять ему, делая вид, что он заботился, давая мне что-то, проводя время со мной.

— Манипулятор делает так, что вы не можете отделить правду ото лжи. И, Ава, это именно то, что этот человек сделал с тобой. Он заставил тебя поверить, что ты любила его, когда правда в том, что ты его ненавидишь.

Но я не ненавижу его.

— Ты его даже не знаешь. Ты знаешь только то, что он хотел, чтобы ты знала.

Иногда всё, что вам нужно знать, можно найти в одном взгляде, в одном прикосновении. Иногда есть люди, с которыми связаны наши души ещё до того, как мы их встретили, и поэтому я знаю, что я действительно люблю его. Не я решила любить его. Мой извращённый разум не хотел любить его. Моё сердце — оно не имеет к этому никакого отношения.

Нам не суждено понять все эти «почему» или «как». Нет, иногда мы должны просто понимать, что есть что. Иногда, каким бы злым и извращённым это ни казалось, мы просто должны верить в судьбу. Жизнь — это не сказка, и я бы не хотела, чтобы она была сказкой, потому что мы должны знать ненависть и боль, чтобы действительно знать, что такое любовь. Мне сказали, что он монстр, но это только потому, что большинство людей не знают, как любить то, чего не понимают. И никто никогда не поймёт этого.

Может быть, я жива. Возможно, я свободна, но я всё ещё заложница, способная дышать только сердцем призрака. Человек, фамилию которого я даже не знаю… а любовь — самый жестокий похититель. Я знаю, потому что я пережила один вид плена, но скажите мне, кто сможет жить, когда их сердце в плену?»

Ещё одна страница. И осмелюсь ли я перевернуть её, потому что это красиво, а я не хочу ничего испортить. Медленно, неохотно, я переворачиваю последнюю страницу.

«Моему похитителю:

Я мертва. Любовь убила меня, но самое смешное в этом виде смерти — это единственная смерть, которую ты проживаешь, чтобы чувствовать. Любовь — это то, что делает нас людьми, поэтому без тебя я ничто, лишь пустой сосуд. Я люблю тебя. И если ты любишь меня, ты найдешь меня.

Это правильно?

Может, и нет, но дело в том, что у любви нет принципов, но я верю, что есть.

Пожалуйста, спаси меня».

Я закрываю глаза и глубоко вздыхаю. Меня никогда не заставляли видеть разрушение, которое остаётся, когда мёртвый человек ходит в живом теле. Я чувствовал это только потому, что много лет это было моё существование.