Предрассветная тьма (ЛП) - Коул Стиви Дж. - Страница 5

— Пусти меня, — кричу я, чувствуя, как его пальцы с силой сжимаются на моей шее. Мои кости хрустят, он с силой сжимает моё горло, и я близка к тому, чтобы задохнуться.

— Заткнись, и мне не придётся тебя убивать, — его голос глубокий, грубый, с сильным, практически комичным деревенским выговором. Изо всех сил я стараюсь рассмотреть, как он выглядит, но на улице царит кромешная тьма. Всё, что я могу видеть, — это его тень.

Я хочу закричать вновь, но я знаю наперёд, что поблизости ни души, кто может услышать меня и прийти на помощь. Если я закричу, то только ещё больше разозлю его. Будучи дочерью киллера, мой папа всегда учил меня, как заботься о себе, как сопротивляться. Но я в более уязвимом положении.

Мужчина тащит меня по улице, чтобы усадить в свой потрёпанный грузовик, который стоит с включенным двигателем. И мой разум хочет вернуть меня в тот день, когда мне было семь лет и я была почти похищена. На этот раз я знаю, что моего папочки не будет рядом, чтобы спасти меня. У меня есть только я.

Оставив свои тщетные попытки бежать, я обращаю на всё своё пристальное внимание. Я принимаю к сведению номерной знак штата Джорджия. Погнутое правое крыло. Сколы краски. Дверь с пассажирской стороны открывается, и я вижу мигающие огни приборной панели. Другой мужчина внушительного телосложения выпрыгивает из машины и придерживает дверь. Меня запихивают внутрь, и здоровяк забирается в машину вслед за мной. Я сжимаю свои кулаки и начинаю колотить его со всей силы, но это вызывает у него лишь смех. Его лицо загорелое и обветренное, морщинки, словно лучики расходятся из уголков его тёмных глаз, губы тонкие, почти фиолетового оттенка. В кабине грузовика пахнет пивом и мочой. На резиновом коврике валяется пара пустых, раздавленных жестяных банок от Miller High Life (прим. Miller High Life — марка американского пива).

— А ты привлекательная, малышка, — выплёвывает мужчина, когда хватает меня за запястья и заводит мне их за спину. Спустя считанные секунды он связывает мне их настолько крепко, что я могу чувствовать, как верёвка уже впивается в кожу.

Дверь с водительской стороны распахивается и тот мужчина, что похитил меня и убил Бронсона усаживается за руль. Сейчас я могу его чётко рассмотреть, на вид ему не больше тридцати пяти. Он худой. У него кривой нос, скорее всего, от многочисленных драк в барах, но его челюсть в полном порядке. Парень, который сидит справа от меня пугает. Он выглядит так, что если бы я встретила его на улице, то непременно поспешила бы перейти на противоположную сторону дороги. А тот, что сидит слева от меня, выглядит совершенно безобидным в своей футболке, на которой изображена группа «Pearl Jam». (прим. пер. Pearl Jam - американская группа. Одна из четырёх ключевых групп музыкального движения гранж, пользовавшегося большой популярностью в первой половине 90-х годов XX века. Группа быстро стала известной, благодаря своему дебютному альбому, Ten, в 1991 году).

Он проводит ладонью по лицу, когда смотрит на меня.

— Послушай. Я не собираюсь с тобой ничего делать, — он начинает двигаться на первой скорости, и двигатель издаёт шум, почти заглохнув. — Просто не делай ничего такого, за что бы я хотел убить тебя, ладно? — я смотрю на свою серую футболку — она покрыта кровью Бронсона. Я отчаянно стараюсь сдержать слёзы, но спустя пару минут они вновь начинают скатываться по моим щекам. Всхлип вырывается из моего горла. Я стараюсь сдержать его, но он раздаётся вновь. Когда он вырывается в полную силу, водитель, поглядывая на меня, сжимает губы и закатывает глаза.

— О-о, а вот теперь, милая, прекращай рыдать. Дерьмо случается. Рано или поздно ты бы всё равно влипла в подобную хрень. По крайней мере, я хороший парень. На самом деле, хороший. Но естественно, пока ты будешь хорошо себя вести, делать то, что я говорю. Я не причиню тебе боли.

Он вытирает слёзы с моих щёк и улыбается, обнажая, покрытые желтоватым налётом никотина кривые зубы.

Я хочу сказать ему, чтобы он не смел ко мне прикасаться. Я хочу отчаянно разразиться криком и сказать ему, как его ненавижу, но я не говорю ни слова. Иногда молчание лучшая защита. И кажется, прямо сейчас единственный выход — держать свой рот на замке.

Глава 4

Ава

Мы едем уже несколько часов. Три часа, если быть точной. Мои чувства пребывают в боевой готовности, поскольку я обращаю внимание на каждый поворот, каждый изгиб дороги, каждый дорожный знак. Эти мелочи мне пригодятся, когда я сбегу. А я обязательно сбегу. Мы пересекли границу штата более часа назад, проехали выезд из города Бремен штата Джорджия, и теперь мы находимся, буквально в заднице мира, посреди бесконечных полей хлопка. На протяжении последних минут пятнадцати всё, что я вижу перед собой, это белые пушистые коробочки хлопка в свете фар. Парень, сидящий слева от меня, чьё имя Бубба — которое ему определённо подходит, вырубился час назад, после того, как влил в себя упаковку пива (прим. Бубба с английского — неотёсанный мужик, мужлан). От него воняет пивным перегаром и потом. Его пальцы перепачканы грязью. Он сам весь грязный, и его голова с сальными волосами, склонившись на бок, то и дело падает мне на плечо. Я отталкиваю его, и иногда он даже просыпается, издавая стон, прежде чем прижаться лбом к стеклу и начинает храпеть.

Водитель — которого Бубба называет Простак Эрл — пьёт только свою вторую банку из упаковки и петляет уже на протяжении всей дороги. То и дело наезжая на ухабы и кочки. Милю назад он снес на полной скорости почтовый ящик. Вы, наверное, полагаете, что я напугана — и, чёрт возьми, так и есть — но не его быстрой и беспечной ездой. Наоборот, я надеюсь, что он вырубится за рулём. И их старая развалина свернёт в сторону одного из полей, слетит в кювет и перевернётся пару раз. Затем я выберусь через разбитое лобовое стекло и сбегу. А эти пьяные задницы ни за что не смогут нормально прицелиться, чтобы попасть в меня, не говоря уже о том, чтобы погнаться и догнать меня. Пару раз мне в голову приходила мысль о том, чтобы выхватить руль и резко вывернуть его в сторону, но я не хотела злить Эрла. Что-то подсказывало мне, что когда он пьяный, то очень агрессивный, поэтому я могу схлопотать сильный удар по лицу. И заработать разбитую губу.

— Ах, чёрт побери, — стонет Эрл, ударяя по тормозам. Пыль клубами поднимается вокруг грузовика, когда он сдаёт назад.

— Какого хрена, Эрл? — фыркает Бубба и трясёт головой.

— Пропустил грёбаный поворот.

— Чёртов придурок.

Эрл продолжительное время сражается с рулевым колесом, прежде чем, наконец, сворачивает на гравийную подъездную дорожку. С двух сторон от дорожки возвышаются сосны. Когда развалюха переезжает сорняки и высокую траву, проросшую через камни, передние фары ярко освящают дорогу. Перед нами появляется старый фермерский дом, выглядящий так, словно был построен ещё до войны. Возможно давным-давно, я уверена, он выглядел красиво, но в данный момент краска на колоннах облупилась и подверглась всем атмосферным влияниям. Ставни на окнах открыты, пара штук отсутствует на месте. В доме, только в одной комнате, виднеется свет, который пробивается через грязное окно на веранде с подвального помещения. Всё, о чём я могу думать в данный момент, так это о том, что этот дом мне напоминает тот, что был в «Техасской резне бензопилой».

Грузовик шумно останавливается. Бубба выбирается из него и грубо хватает меня за плечи, чтобы вытащить из салона. Я падаю на колени, на холодную, влажную траву, влага ощущается через мои джинсы. Вдали я могу слышать стрекот сверчков и кваканье лягушек. Небо чистое. Я напугана. Но всё, о чём я могу думать, так это о том, что я никогда не видела на небе столько звёзд.

Забавно, что ваш разум может думать о таких вещах, в такой страшный момент.

Эрл обходит грузовик и хватает меня за связанные запястья, принуждая подняться на ноги.