Грозовая охота (СИ) - Ри Тайга - Страница 2

Пиалы не находилось, поэтому я по-плебейски отпила из носика, подавившись. Нэнс зажмурилась, вознося молитвы Великому, ведь если я капну на платье чаем придется переодеваться.

– Все, вперед, – наверняка Фей–Фей уже извелась. – И вторая шпилька лишняя, – я быстро вытащила из пучка сзади ту, что с большими гранатовыми камнями. И так, если считать украшения, перстни, наручи, малую печать, можно считать себя легионером в боевом облачении.

– Мисси, оставьте! Мисси, а тапочки, – аларийка догнала меня уже у самой двери, с сапожками в руках.

Точно. Ехать в тапочках было бы холодно. Дядя! Кольца! Я заметалась по комнате.

– Нэнс, где вчерашние кольца?

– Мисси, – Нэнс застонала в голос и кинулась за шкатулкой.

Ровно четыре кольца. Сапоги. Теперь точно все, можно ехать.

Насчет Фей-Фей я оказалась права. Они ждали у выхода, уже полностью одетые. Фей с неудовольствием постукивала по ладони веером. Вот зачем ей веер в школе? Или она думает там будет очень жарко?

Подол нарядного сиреневого халата Фей-Фей выглядывал из-под мехового низа белоснежной шубки. Прическа названной сестры тоже была в несколько раз сложнее и наряднее моей, я даже боюсь представить, сколько времени на это ушло.

Геб покраснел от жары, и постоянно оттягивал ворот нижней рубашки пальцами. Видимо он, как и я, крайне редко носит нарядные вещи. Темный халат в тон из дорогой ткани, крахмальный платок в петлице, наверняка Фей-Фей позаботилась. Я благодарно взглянула на сестру, получив в ответ суровый взгляд.

Я распахнула плащ, чтобы было видно платье, и покружилась на месте.

– О…

– Леди Вайю…

Округлившиеся от удивления глаза и возгласы восхищения согрели что-то внутри. Ту мою часть, которой сегодня непременно хотелось быть красивой.

– Едем…

Карету подали прямо к крыльцу. Я задержалась, увидев хмурый взгляд Ликаса, и вопросительно вздернула бровь.

– Непременно нужно одевать на себя половину сокровищницы? – прошипел мастер еле слышно.

– Сегодня единственный день, когда можно прийти без формы. И, Наставник, – я обернулась через плечо, – на будущее достаточно сказать что-то вроде – ученица, ты прекрасно выглядишь сегодня. Все юные Сиры в школе потеряют дар речи от такой красоты...

Ликас поперхнулся.

Последнее время все привыкли видеть меня в удобной немаркой домашней одежде, но это не значит, что я постоянно буду ходить, как серая мышь. К сожалению, единственная дочь рода Блау просто не может себе позволить такую роскошь.

– Наставник…, – я замолчала, не зная, как спросить о том, что волновало меня уже некоторое время. Если аллари могут предсказывать место Прорыва, и они знали про Керн, то почему… псаки вас возьми, почему никто не предупредил меня. Почему Ликас отпустил меня тогда в Керн? И тот алариец, что прикрывал нас с Фей-Фей на площади, который три декады восстанавливался у Марты, потому что на них не действуют нормально целительские чары… почему он не знал? Или…знал, но...?

Я боялась услышать ответ на этот вопрос. Ликас был одной из тех монументальных гор, которые поддерживали свод небес моей жизни. И держат небо на своих плечах сейчас. Если Ликас знал, и отправил меня на площадь…

– Вайю? – мастер подошел ближе, поддержав меня под руку, потому что я застыла на ступеньках кареты. – Что-то случилось? – брови сдвинулись в единую линию. – Я поеду в сопровождении, – Ликас махнул рукой аларийцу, сидевшему на козлах, чтобы подождал.

– Не нужно, – я выдавила убедительную улыбку, похлопав Наставника по плечу. – Школа. Новый год.

– Я поеду в сопровождении, – Ликас был непреклонен.

– Я просто боюсь, – я пододвинулась к мастеру ближе и понизила голос, придумывая убедительное объяснение. – Каждый раз, как я покидаю поместье, происходит что-то за гранью, – площадь, прием, лабиринт, пробуждение источника. – Я просто думаю, чего ожидать сегодня? – я сверкнула улыбкой. – Мы опаздываем, мастер.

Ликас неохотно кивнул, принимая пояснения, не спуская с меня тревожного взгляда.

– Все будет хорошо, Наставник. Трогай! – Я нырнула внутрь, устраиваясь на сиденье рядом с Фей-Фей. – Трогай! Гони!

Просвистел кнут, лошади всхрапнули, и мы тронулись.

В карете было тепло, но не жарко. Согревающий артефакт под потолком мерно едва слышно гудел.

Фей-Фей с любопытством выглядывала в окна, приподнимая бамбуковые жалюзи и плотные занавески с кисточками. Она никогда не ездила в школу от меня, а виды стоили того, чтобы запечатлеть их на картине. Заснеженный лес. Поместье. Верхушки Лирнейских гор в туманной облачной дымке вдали. Красивый суровый край.

От поместья Блау до нашей Кернской школы путь занимал не более тридцати мгновений верхом бодрой рысью. В карете скорее всего дольше. Кучер правил аккуратно, несмотря на то, что утром центральную дорогу расчищали артефактами.

Я предпочла бы, чтобы путь был ещё длиннее. Толпа юнцов, новые детские интриги, псаковы правила, все это навевало тоску. И Таджо. Будет ли он проводить допрос сегодня? Выстоит ли мой лабиринт. Все-таки это первый раз, когда я буду испытывать свою защиту на прочность. Мои старые якоря и щит тоже остались, но если что-то и сможет остановить Шахрейна, то только лабиринт.

Я взглянула на Геба, который уныло рассматривал свои большие, покрасневшие на морозе руки. Утреннюю тренировку он провел без перчаток. Я подалась вперед, в кармашке звякнули выданные дядей кольца.

– Геб. Гебион, – я потянула его ладошки на себя. – Давай руки. Полечим. И на будущее стоит одевать перчатки. У нас в предместьях зимой всегда значительно холоднее, чем в городе…

Потребовалось два малых исцеляющих, чтобы руки Геба пришли в норму. Гебион снова покраснел так, что стало видно тонкую белую полоску зажившего шрама, потому что я практически лежала на его коленях. Легкость, с которой он смущался, мне не нравилась. Подобные демонстрации слабости среди Высших не приводят ни к чему хорошему.

– Руки следует беречь. Это твой главный инструмент. Чуткие гибкие пальцы – быстрые плетения. И, как ученик артефактора, ты больше не можешь себе позволить относиться к этому небрежно, – я с силой сжала ладони Геба. – Мистер Лидс мог вести себя, как заблагорассудиться, а личный ученик Сира Кастуса Блау себе такое позволить не может. В определенном смысле, когда ты теряешь лицо, его теряет весь Клан, я понятно выражаюсь, Гебион?

Мальчишка кивнул в ответ, сверкнув темными глазами из-под насупленных бровей.

– Геб. Мы – команда, – я посмотрела на Фей-Фей в ожидании поддержки, и она твердо кивнула в ответ. – Чужие – подумают и обсудят. Скажут, чтобы научить, только свои.

– Будут провокации, – Фей-Фей констатировала факт.

– Будут. Поэтому, если врага за спиной по ряду причин следует оставить в живых, стоит обратить особое внимание на руки, – я пощупала узловатые суставы пальцев Геба. – Оставь в живых, но сломай главный инструмент, чтобы ничего не прилетело в спину, пока ты пересекаешь границу дуэльного круга, – я перевернула его руку ладонью вверх. – Ломать стоит все кости и каждый сустав, – Геб дернулся, но я удержала. – Один-два перелома любой целитель вылечит быстро. В одной руке вместе с запястьем ровно двадцать семь костей. Две рабочие руки – это уже пятьдесят четыре перелома, это нужен целитель не ниже восьмого круга и минимум шесть-восемь декад на восстановление, – я прикинула в уме. – Если есть возможность, стоит дробить, а не ломать. Восстанавливать сложнее.

– Вайю будет целителем, – пояснила ошарашенному Гебу спокойная, как лед, Фей-Фей. Сиру Ву, маму Фей, после алхимического эксперимента, закончившегося по заключению столичного следствия грандиозным пожаром, тоже нашли с тщательно переломанными и раздробленными пальцами. Про отца Фей вообще никогда не говорила. Просто умерли во время проведения испытаний очередного эликсира. Именно после этого старик Ву похоронил детей, забрал внуков и уехал в Северный Предел.