Напряжение на высоте (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 24

— Кому принадлежит голова мертвеца? — Бесцветно сопровождались слова переводом.

А двое сиятельных смотрели только друг на друга.

— Это софистика! Вы понимаете, о чем я говорю! Нарушение порядка. Люди напуганы!

— Раз никто не заявит на эту голову права, то кражи нет.

— Я. Я заявляю. — Нахмурился Роман Глебович.

— В таком случае, мы готовы ее вернуть, — протянул переводчик сумку вперед.

Да так и остался с ней стоять, ловя на себе сначала недоуменный, а потом опасливый взгляд дяди императора.

— Но раз она вам не нужна, то к чему слова? — Перевел юноша и опустил руку с особенным грузом.

— Послушайте, мы же договаривались решать все вопросы через нас. — Примирительно произнес Рюрикович. — Зачем эти жесты?

— Вопросы не решаются.

— Мы работаем. Мы ищем. — Вложил тот в эти слова всю убедительность.

— Ваш князь назначил встречу на это утро и сбежал.

— Вы отрубили голову его советнику! Мне понятна его немилость.

— Разве он пожелал договариваться об этом через вас?

Пространство между говоривших, и без того очищенное охраной от посторонних, пустело с каждой секундой. И даже самому переводчику, насколько бы он ни был равнодушен к своей судьбе, становилось не по себе.

Нечто невысказанное, спрятанное между слов, уплотнялось и поднимало напряжение беседы.

— Князь свободен в своих действиях. Вам стоило проявить уважение.

— Где его уважение было вчера? Где его гостеприимство?

— Мое гостеприимство тоже не безгранично. — Поджал губы Рюрикович.

— Но если оно есть, устройте нам сегодня встречу с Самойловым Максимом. Это мальчишка из новостей. — Аймара посмотрел в сторону Кремля, уже пятый день недосчитывающийся одной из башен.

— Есть определенные сложности, чтобы сделать это так быстро, — замер на секунду дядя императора, растеряв всякие эмоции.

И даже на лице появилась столь же невозмутимая маска, как у Аймара.

— Вы устроили нам встречу с императором. — Слегка недоуменно произнес Катари.

Разница между просимым и уже свершенным казалась ему просто громадной, равно как отсутствие немедленного согласия. Не то, чтобы им оно было нужно — нужного человека они найдут в любом случае, но так было проще.

— Мы обещали. — Подтвердил Роман Глебович. — Мы сделали так, как положено хорошим хозяевам. Мы желаем видеть в вас хороших гостей. Если вам нужны ответы от Самойлова, предоставьте список вопросов.

— То есть, вы не желаете обеспечить эту встречу. — Уже без оттенка на вопрос, с мрачным подтверждением отношения к ним окружающих, проронил Катари.

— Мы уже обеспечили все, что вы просили — круглосуточный поиск всеми службами империи. Вы встретились с Императором, как было обещано. Вам предоставили время на телеканале, которым вы даже не подумали воспользоваться…

— Разве вы считаете, что моя внучка может смотреть телевизор? Быть может, ее водят по театрам?! — С горечью прервал его Аймара. — Мы думаем, что кусочек неба за решеткой — это все, что она может сейчас видеть! И мы знаем, как сделать, чтобы она узнала, что мы рядом!!

Взвыл ветер, унося снежные хлопья. А потом вокруг разительно посветлело — глаза, уже привыкшие к вечному полумраку под плотными снежными облаками, с радостью уловили сияние утренних небес над головой.

Но вместо восклицаний радости и удивления вокруг отчего-то послышалось ойканье и панические возгласы. И на мир тут же навалились сумерки — гораздо плотнее, чем были до того.

Переводчик невольно поднял голову ввысь. И судя по тишине рядом — это сделали все, включая великого князя Романа Глебовича.

То, что вымолвил Рюрикович, было полно эмоций, но не нуждалось в переводе.

А сам юноша наконец-то нашел ответ, откуда в большом промышленном городе столь красивый и белый снег крупными хлопьями. Потому что прямо сейчас, на его глазах, с высоченной снежной вершины гигантской горы, парящей над Москвой и закрывающей солнце, ветер сорвал длинный и красивый шельф снега и скинул на столицу вниз.

— Как вы посмели! — Рявкнул дядя императора.

— Расскажите нам, кому принадлежит небо?! — Рявкнули ему в ответ. — А раз всем благородным, то потрудитесь умерить тон!

— Зато земля под небом — принадлежит моему роду! — Зло смотрел на него Роман Глебович, буквально сотрясаясь плечами от гнева.

Потому что гора над городом никому не прибавит настроения.

— Нам кажется, что вы не знаете, кто такие Аймара. — Источая практически ощутимую материально ярость, произнес Катари. — Но на ваше счастье, мы гости и друзья. Вы вправе нас прогнать. Тогда мы вернемся врагами.

Поиграв желвакам и сжав кулаки, некоторое время Роман Глебович смотрел на него.

А затем перевел взгляд на переводчика.

— Я предприму все усилия, чтобы вы встретились с Самойловым. — Бросил он и отвернулся к своим машинам, размашисто зашагав в сторону лимузина.

— Кажется, он угрожал, — подумав, все-таки решил добавить от себя специалист, когда Рюрикович уже не мог их слышать.

Потому что некоторые оттенки слов его временные наниматели тоже могли не понять.

В ответ же встретил удивление и пренебрежение во взгляде. Люди, тайно разместившие гору над огромным городом, не боялись детей.

— Возвращаемся в отель. — Скомандовал Аймара.

— Что насчет Черниговского? — Спросил переводчик, занимая свое место на заднем сидении рядом. — Его нет в гостинице. Возможно, будет в пятницу. Судя по газетам, планируется большой сход князей.

— А что может быть насчет него? — Пожал плечами Катара.

— Я имею ввиду, что вы знаете достаточно, чтобы его наказать, — переводчик равнодушно покосился на мешок на своих коленях.

Содержимое уже не вызывало таких эмоций. А дискуссия с людьми такой величины уже не вводила в ступор.

— Самое ценное место у князей — в их кошельках, — добавил юноша. — Бедность породит агонию.

И все-таки покосился в окошко — гора все еще была на месте. Гигантская, будто аккуратно срезанная по нижней плоскости. Невозможная до такой степени, что он уже привык к ее существованию в небесах. То, что будет, если она упадет, нет-нет, но пробирало нервной дрожью.

— Одна голова — хорошо. — Мудро произнес Катари, глядя на приданного специалиста и мешок. — А две — лучше.

И пока тот приходил в себя, пытаясь переосмыслить народную мудрость, задал еще один вопрос. Который был даже неожиданней предыдущей сентенции.

— Расскажи о доме.

Приказ был дан — и переводчик не посмел ослушаться. Но рассказ отчего-то начал не о квартире в Минске. Как-то само собой слова сплелись в рассказ о деревенском домике родителей. О парном молоке и умных котах. О морозных рассветах и пеших походах к дальним прудам в детстве. О случайно замеченном волке и звездном небе, от которого не оторвать глаз. Там всегда было лето, безопасно и тепло — оттого хотелось говорить и говорить.

— Твои родители все еще живут там? — Выслушав все за время долгих московских пробок, спросил Аймара, когда машина остановилась у отеля, и рассказ прервался сам по себе.

— Да. — Ответил переводчик, слегка улыбаясь нахлынувшим воспоминаниям.

— Тебе и родителям понравится у нас в горах. — Кивнул глава клана.

Колокольный звон церквей глухо донесся из-за толстых стен. Десятый час утра — сосчитала принцесса Елизавета, зябко ежась от холода в парадном платье, которое ей так и не удалось сменить этой ночью. Пуховой платок поверх плеч, оставленный сердобольной бабкой-ключницей, мало помогал от холодной сырости помещения, о котором словно вспомнили в последний момент — определяя, где в огромном дворцовом комплексе Кремля отыскать укромный уголок для консультаций.

Вознесенное на десятки метров вверх, помещение было крошечным — два с половиной на два метра. Некогда служившее альковом для умываний или стирки одежды, ныне оно было приведено в обезличенное состояние заштукатуренных стен, стеклопакета под потолком и пары скамеек, поставленных вдоль стены. Но наличие близкой воды чувствовалось все равно — даже стены были слегка влажными, а уж холод сначала позднего вечера, затем ночи и рассвета ощущался десятикратно — с рассветом в заиндевевших окнах не было видно неба, а в углах комнаты появилась изморозь.