Напряжение на высоте (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 45

Одним словом, князь стремительно набирал рейтинг — народной любви и той неискренней княжеской симпатии, которую будет легко обменять на голоса в свою пользу.

Одновременно с общим движением, были вскрыты офисы, изъяты документы моих предприятий. Похищены из своих постелей мои люди и мои директора — из того их числа, кто наплевал на предупреждения и остался ночевать дома. Варварски разрушено и раскурочено под предлогом обысков дорогое оборудование, испорчено сырье на миллионы рублей.

Воевать и перестреливаться с властью — из области дешевых боевиков. С ними нужно было судиться, опротестовывать и писать жалобы во все инстанции — и мои адвокаты, уверенные в правоте нанимателя, начали заниматься этим еще ночью. Но их бумаги буквально тонули в аналогичных жалобах и требованиях всех остальных потерпевших — сотню раз виновных и замазанных…

Природный князь — существо зубастое и опасное, способное оторвать голову любому, кто посмеет назвать его своей добычей.

Я оторвал руками кусок хорошо прожаренного мяса, уложил на кусок лаваша и методично прожевал, не отвлекаясь на декорации ресторана и присутствующих в зале. Ночь и утро принесли голод, граничащий со злостью.

По другую сторону столика расположился старейшина Го Юнксу — жесткий старик, взятый будто с черно-белой фотографии генерала маньчжурской войны, только расцвеченный и переодетый в гражданское. Возле него, но не рядом, а как бы наособицу — столь же милая престарелая дама, разодетая в темно-алое ципао с ромбовидным узором и золотыми прожилками, с высокой прической седых волос, закрепленной темными бамбуковыми спицами и с взглядом, от которого становилось не по себе. Ей никак не шло милое название «бабушка», но я не стал бы называть ее «старухой» или «каргой» даже в мыслях — Го Дейю была бы против такого уничижительного отношения к своей наставнице.

С моей стороны стола, слева от меня, занимала свое место на стульчике с высокой спинкой принцесса Елизавета, выполняя главную задачу красивой и воспитанной девушки — украшать собой встречу. И принцессе в бело-серебряном платье, подчеркивающим длинную шею и идеальную осанку воротником-стойкой, это удавалось весьма.

Перед ними были так же поставлены глубокие тарелки с угощением, лепестками лаваша, пиалами соуса и графином клюквенного морса — но то ли они были не голодны, то ли желали говорить больше, чем есть, от того дожидались, пока я покончу со своей едой.

Наконец, период насыщения миновал, и я нашел взглядом официанта, чутко отреагировавшего на мое внимание и движение рук.

— Когда я увидел, что в закрытую столицу кто-то провез танки, я был удивлен. — Подал голос старейшина, пользуясь заминкой.

Его голос был наполнен акцентом языка, не знавшего букву «р» и подменявшего ее чем-то на вроде «л». Предложение слышалось ровно, на одной интонации, скрадывая оттенки и придавая механистичность фразе. Но он говорил на русском, и говорил неплохо.

— Но теперь я вижу вас, — обозначил он поклон в адрес принцессы. — И…

Я повелительно поднял ладонь, обрывая его речь и игнорируя недовольно поджатые губы. Повернулся в сторону спешащих слуг с двумя деревянными чашами с водой, угодливо остановившихся позади меня и с поклоном предложивших омыть руки после мяса в принесенной воде.

— Дорогая, — ровно обратился я к супруге, подняв ладони над водой.

Принцесса покорно кивнула, развернулась ко мне и омыла мне руки — неторопливо и тщательно, сначала в одной чаше с мыльным раствором, затем во второй — с ароматом цветов. Поданное слугами полотенце было так же перехвачено Елизаветой, как само собой разумеющееся, и мягкое белое полотно обволокло мои руки.

Я развернулся к гостям, назначившим встречу в это непростое утро и отразил радушие на лице.

— Продолжайте, уважаемый.

Но Го Юнксу отчего-то сбился и продолжить не пожелал.

— Возможно, уважаемый ван хотел предположить, что вам будут покорны и другие маршруты. — Взяла за него речь его спутница. — Например, из Владивостока до пограничных станций империи.

— Кто знает? Возможно, уважаемый ван хотел предположить именно это. — Был я вежлив. — Вы позволите вопрос? — Обратился я к ней, не отрывая взгляда.

— Надеюсь, я не вызову гнева, если не найду на него правильного ответа, — обозначила уважаемая улыбку.

— Говорят, в поднебесной богиня держит небосвод, чтобы он не упал на небо? — Чуть повернул я голову, с интересом наблюдая за женщиной напротив.

— Так говорят мифы моего мира. — Не изменила она вежливую улыбку.

— Когда я слышал этот рассказ от Го Дейю, мне было очень интересно, как она выглядит.

— Не всем смертным дано увидеть богов. — С показным сочувствием кивнула она.

— Кому-то везет. — Улыбнулся я ей и слегка приподнялся, обозначая завершение беседы. — Пожалуй, наш поздний завтрак подошел к концу?

— Уважаемый, я желал бы обсудить возможность перевозок по железной дороге. — Заерзал Го Юнксу. — Ваш деловой партнер княжич Борецкий рекомендовал обратиться к вам.

— Он мой друг. — слегка поправил я старейшину, но вновь облокотился на спинку стула, отражая готовность к продолжению разговора.

И одновременно — недовольство этим продолжением.

— У нас есть постоянный спрос на подвижный состав, и мы готовы платить. — подобрался старик.

— Постоянный спрос с востока на запад — это уже не перевозки, а политика. — Отразил я слабую заинтересованность. — На железной дороге я предпочитаю заниматься перевозками.

— Если не заниматься политикой, политика может заняться вами.

— В политическом доме нашей страны уже все занято, — посетовал я, взяв в руки ладонь принцессы.

И получая взамен тщательно скрытое недоумение во взгляде старого вояки. И нечто неопределенное — от его спутницы. Хотя та сверлила меня взглядом с момента нашего короткого обмена фразами.

— Есть и другие дома, совсем рядом. Там тоже тесно, но ради хорошего друга можно освободить достойное место за столом.

— Мне удобно за моим столом, уважаемый.

— До меня доходили слухи, — осторожно начал он. — Наверняка ложные. Что у вас есть некие сложности с князем Черниговским. Иногда деловые партнеры способны сказать веское слово, и к нему прислушаются. Иногда даже проблемы перестают быть проблемами.

— Я предпочитаю дать моим врагам факел и отправить их в этот большой политический дом. — Радушно улыбнулся я китайцу. — И когда эта прогнившая хибара полыхнет сверху до низу, смотреть, как мои враги будут падать из окон.

— Это опасные речи…

— Вы еще ничем не заслужили этого факела. — Поднял я бокал с морсом. — И вы сидите за моим столом.

— Думаю, старейшина хотел сказать, что заинтересован в вашей безопасности. — Вновь взяла голос леди. — Нам нужен этот новый шелковый путь. Если для этого вы должны быть живы, клан желает предпринять для этого все усилия. При всем уважении.

— Думаю, я хотел сказать именно это. — Проскрипел Го Юнксу.

— Сегодня вы решите перевозить. — Отложил я бокал. — Завтра вас убедят другие кланы Поднебесной, что так сильно богатеть неправильно. — Я поднял ладонь в успокаивающем жесте, не желая слушать о независимости и могуществе клана Го. — Может быть, за отказ вам заплатят больше, чем вы сможете заработать на транзите. И вы примете верное решение, выгодное клану. Что мне останется после этого? Всего лишь деньги?

— Чего ты желаешь сам? — Подняла леди руку, вновь останавливая старейшину.

— Меня устроят гарантии лояльности вашего клана, если она не будет ограничиваться этим проектом. Если лояльность будет на все времена, в любой точке мира.

— В каком объеме? — Задумалась женщина. — Это сложное требование, которое могут понять неверно. Допустим, ты пожелаешь войти в дом старейшины и заберешь с собой силой его любимую внучку…

— Пусть катится, — буркнул Го Юнксу, потянувшись к морсу.

— …сорвешь все награды старейшины и выкинешь их в нужник. Мы тоже будем должны проявить лояльность.

— Возьмем стандартный союзный договор. Мне оставим права, вам — обязанности.