Месть очкарика (СИ) - Мелоди Ева - Страница 17

— Тамирова, ну хватит упираться, давай, посмотри какой я тебе красивый каталог белья принесла! Специально в салон заезжала, — ворчит Нежданова. Как же я устала от ее уговоров заглянуть то на один, то на другой сайты одежды и белья. Все время пыталась что-то заказать для меня, и в эти моменты я особенно остро чувствовала себя игрушкой, содержанкой.

— Мне сейчас точно не до этого. Выпишут — работу искать пойду. И даже не начинай про свой эскорт! — говорю излишне резко.

— Да я и не собиралась, — ухмыляется Марина. — Ты чего, я еще пожить хочу. Меня Морозов за такое предложение грохнет…

— Хватит нести чушь. Я попросила его уйти и не возвращаться… Нечего нам с ним больше видеться.

Но Марину невозможно было заткнуть. Эти несколько дней в больнице я ужасно уставала от нее. Наверное, надо быть благодарной судьбе даже за такое внимание, пусть и за деньги, но капелька искреннего сочувствия со стороны бывшей одноклассницы тоже была… Но я не могла. Наверное, привыкла без подруг, и не чувствовала никакой близости с Неждановой. Только раздражение от ее беспардонности — Марина обожала задавать нескромные вопросы, допытывалась каков Морозов в постели, и постоянно трещала о том, какой он завидный жених в городе, как бегают за ним табуном модели… Меня мутило от этих разговоров. Одно радовало — что поставила точку с ним, сама, первая.

Морозов внял моей просьбе и не появлялся. А я вопреки своим же словам, сказанным ему, тосковала. И ненавидела себя за это.

Но в день выписки приехал, снова вызвав внутри бурю. Стоит ему показаться в дверях и у меня сумка, что собирала, выпадает из рук. Большинство купленных Неждановой вещей я решила оставить. Глупая гордость, но я ничего не могу с ней поделать… Я молилась, чтобы Ян больше не появлялся, чтобы я могла спокойно исчезнуть, и никто не рвал душу вопросами… Но в то же время безумно хотела его увидеть. И сейчас приходится закусить губу, чтобы не вырвался вздох облегчения.

— Зачем ты здесь? Мы же договорились… — начинаю сразу с возмущения, чтобы скрыть радость.

— Помнишь, я говорил, что у меня остались вопросы, — спокойно парирует Ян.

— Не хочу отвечать ни на какие вопросы. Ничего не хочу, понимаешь? Я верну тебе…

— Перестань, — перебивает резко. — Тебе некуда идти, и мы оба это знаем. Зачем изображать из себя никчемную жертвенность? Но я оценил. Раньше ты играла в королеву стерв, а сейчас новое амплуа осваиваешь? Без денег, без документов, без трусов, куда ты собралась, Рита?

Его слова хуже розг, они оставляют на моей душе кровавые шрамы. Ян прямо и без прикрас показывает все, что думает обо мне. Обнажает мою суть, отбрасывая шелуху… Но черт, как же больно. Но я собираюсь с силами, чтобы не отвечать такой же грубостью. И говорю спокойно, с покорностью жертвы:

— Хорошо. Спрашивай, если без этого не успокоишься.

Ян садится на стул и складывает руки на коленях.

— Сколько времени ты прожила с этим садистом? Где твоя мать? Тебе нужна помощь, ты и сама знаешь, что не справишься в одиночку…

— С мамой мы не общаемся… И я не хочу говорить про мужа. Вернусь к нему. Мне нравится, когда больно, понял? Не вмешивайся. Разве ты меньший садист? После ночи с тобой врачи решили, что меня изнасиловали…

Ян бледнеет, черты лица натянуты.

— Я не принуждал тебя. Но признаю, что мог перейти черту.

— Поэтому тебя гложет чувство вины? Но мы в расчете! Из-за меня тебе тоже было больно!

— Хватит, Рита. Я не веду счет. Не лелею внутри обиды прошлого. Я хочу помочь.

— Зачем? Зачем это тебе?

— Мы не предохранялись.

— Я не беременна! Мне делали кучу анализов здесь! В этом можешь быть абсолютно спокоен.

Почему меня так трясет от этого замечания? Не могу понять себя, не в состоянии проанализировать чувства. Но состояние такое, словно Ян ковыряет острый нож в открытой ране.

— Хорошо. Не надо так нервничать. Тебе нужна моя помощь, вот что главное. И отрицать это — просто тупо. Ты же никогда не была дурой… Твой муж не отстанет. Он уже пытался прорваться к тебе в больницу…

Холодею, замираю от ужаса. Не могу представить, что сделает со мной Антон за то, что я натворила за последнее время.

— Ты не сможешь мне помочь, — выдавливаю из себя фразу. Но это ложь. Ян может помочь… Но пострадает, снова. Не знаю, как в то утро ему удалось справиться с Антоном и несколькими его прихвостнями. — Не хочу втягивать тебя…

— Я уже втянут, не находишь?

— Нет… Я уеду. За границу, подальше от всего, от урода-мужа. И от тебя. Мне не нужна помощь обиженного мальчишки. Ты помог и я благодарна, но давай на этом завершим нашу встречу бывших одноклассников. Все что ты на меня потратил я верну при первой возможности…

— Ты не уедешь.

— Ты не можешь мне запретить! Да что с тобой такое? Зачем это тебе, Морозов? Только не говори, что старая любовь не ржавеет, меня стошнит…

— Нет.

Он произносит это настолько спокойно, равнодушно, что верю сразу, и внутри начинает гореть… Меня и правда тошнит, но только от самой себя, от собственной наивности и веры в сказки, несмотря ни на что. Потому что его «Нет» только что оставило зияющую дыру в сердце.

— Не бойся Рита, никакой любви, нет и быть не может. Я в такое давно не играю. Но мне понравился секс, и я не прочь повторить. Не сейчас, не бойся. Когда у тебя все заживет… когда будешь готова. И еще много других причин. Такие уроды как твой муж не заслуживают места на этой земле. Я бы защитил любую, узнав о такой ситуации. Я разберусь с ним, к тому же мой друг Анатолий хочет вернуть ноутбук, который забрали у Марины.

— Хочешь сказать я секс-наживка? — выплевываю горько. Ну и словосочетание пришло в голову, от него прям таки чувствую себя дерьмом обляпанной. — Ни за что, Морозов! Мне наплевать на твои хотелки и на чей-то там ноут. Могу оставить телефон благоверного, свяжешься и выкупишь гаджет. А я — уезжаю…

Морозов не стал спорить со мной. Просто подхватил на руки, и не обращая внимания на попытки вырваться, вынес из больницы… Надо было кричать, сопротивляться. Но на нас и так все пялились, и я сгорала со стыда. И никто во всей чертовой больнице ни словечка Морозову не возразил, не попытался помочь!

Ян выносит меня на парковку, сажает на заднее сидение своего черного джипа.

— Это похищение, — цежу сквозь зубы.

— Можешь заявить в полицию, — Ян садится на водительское место и протягивает мне мобильный. — А можешь позвонить матери. Поговори с ней и дай мне трубку. Если она подтвердит, что позаботится о тебе, сам отвезу тебя к ней.

— Она не живет в этом городе! Она за границей, ясно?

— И что?

Молчу. Не могу говорить о маме, сразу ком в горле. В тот проклятый приезд, когда чуть не угробила Морозова, я и с мамой навсегда сожгла мосты. Она нашла себе мужчину. Нового. И вот во время своего визита я почувствовала, как новый «папочка» бросает сальные взгляды на меня. Решила проверить… Решила раскрыть глаза матери. Устроила сценку — «я не прочь пошалить, дяденька»… А в результате мать обвинила меня, и выгнала.

Сейчас думаю она права была. Кто я такая, чтобы лезть с проверками?

Отворачиваюсь и молча смотрю в окно, пока Ян заводит машину.

***

Спустя полчаса я задремала. Если и хотела наказать Морозова игнором, у меня не получилось. Он выглядел спокойным и сосредоточенным, смотрел на дорогу. А меня слишком вымотал диалог с ним, все силы отобрал… Вот и уснула. Просыпаюсь от того что машина остановилась. Выглядываю в окно и холодею. Нет, только не это! Зачем он привез меня в родительский дом?

В старших классах в школе долго обсуждали вечеринку, которую закатил Морозов в загородном особняке своих родителей. Такого роскошного места никто прежде не видел. Никто из одноклассников не подозревал, что Морозовы настолько богаты. Почему тогда он был изгоем? Лохматым, неопрятным? Почему не выглядел как мальчик из обеспеченной семьи? К этому ведь все стремились. Я так из кожи вон лезла, умоляла постоянно маму, то сшить, то купить. Каждую шмотку лелеяла, чтобы выглядеть «дорого».