Чёрные Розы (СИ) - Карелин Андрей Дмитриевич - Страница 31

— Э-эй, ты не увлекайся этим! — Она в шутку грозит мне пальчиком. — А то совсем лесбой станешь.

— И что, если так? — Я прикасаюсь губами к её нежной коже. — Будет у тебя подруга лесби.

И обе мы смеёмся.

Приходит Сашка он уже и штаны надел, и как раз майку напяливает.

— Скоро родители дома будут, а мне ещё убираться тут.

— Уже пора? — Я поднимаю голову и смотрю на Вику.

— Да валяйтесь пока. Я сам.

— Мы поможем, — вскакивает Вика и тоже начинает одеваться.

— А я поваляюсь пока, если не возражаете. — Закутываюсь в одеяло.

— Валяй, Мелкая! — говорит мне Сашка, и они вместе с Викой смеются. Меня всё больше напрягает их связь. Но сейчас я не желаю об этом думать. Я закутываюсь в одеяло с головой и засыпаю. Сегодня ночью я совсем не выспалась.

+++

Просыпаюсь я довольно поздно. Я всегда в воскресенье так поздно просыпаюсь. А рядом лежит мой телефон с целым ворохом сообщений. Не сразу понимаю, где я и что происходит. Но оглядевшись, понимаю, что я не у себя дома и звать мамку смысла не имеет. Заглядываю под одеяло; там я голенькая; любопытно смотреть на свои «холмики» и «бугорочки» после того, что произошло. Я даже как-то зауважала своё тело, которое раньше мне почему-то казалось не идеальным, — особенно свою «киску». Легонько прикасаюсь пальчиком к клитору и испытываю наслаждение. Так и хочется приласкать себя. Вспоминаю, как сосала у Вики, как теребила её «горошинку», и внизу снова мокреет.

«Да когда же я натрахаюсь, наконец?!» — корю я себя за непристойные мысли. Беру в руку телефон и начинаю просматривать, что там; глаза пока нормально не видят, приходится щуриться. И дело вовсе не в пробуждении, у меня вообще нелады со зрением и мне пора бы очки носить, но я это дело всячески «спускаю на тормозах». Не хочу в очках ходить, и всё! Может, линзы, но никак не очки.

Двумя пальчиками растягиваю свою «киску» и смотрю на нежную кожу. Как же я хочу почувствовать язычок Вики на этом месте! Но нет, похоже, она подобного интереса ко мне не проявляет. Просто пользуется мной, как… как мужик: сам трахается, но не сосёт. Сашка, и тот мне уже кунилингус делал, а Вика — нет. Нехотя вспоминаю про Сашку, и мне нечего вспомнить, разве то, как я в его сперме спала в обнимку с Викой. Ах, Вика! От воспоминаний о ней кружится голова.

«Всё Юлька, ты розовая, окончательно и бесповоротно лесбиянка! Любишь девушку, спишь с девушкой. А парень это так — отмазка. Ты даже не ревнуешь его к ней. Ну, так — ради галочки. Скажи честно: если он сейчас уйдёт, ты плакать будешь? А если уйдёт она?» С ужасом представляю, что больше её не увижу.

«Так что там, в телефоне? Фотки, фотки, видео». Слышу на записи свои томные вздохи и ставлю немного потише, чтобы сейчас все сюда не сбежались. Кто мне звонил, кстати? Мамка. Ну, конечно же! Как я могла забыть.

Срочно набираю её и продолжаю ласкать себя. Я такая проказница!

— Привет, мам, — говорю.

— Юля! Ты где пропала? На звонки не отвечаешь, — звучит её взволнованный голос.

— Мы всю ночь с друзьями тусовались, я заснула только под утро, а проснулась… — Смотрю на часы: 14–00. — Десять минут назад и увидела твои звонки.

— Ну слава Богу, а то я волновалась! Ты же помнишь что тебе в институт завтра.

— Ну, ма-ам, как я могу забыть, я же отличница… — Улыбаюсь, хотя понимаю, что моей улыбки она точно не увидит. Но мне так хорошо сейчас на душе, так приятно и спокойно! Кутаюсь в мягкое одеяло и продолжаю дрочить. Чёрт, эта привычка со мной навсегда останется! Если Сашка и Вика увидят, будут считать меня конченой. Как же мне хочется трахаться! «А я хочу, а я хочу опять…» — вспоминаю какую-то песню и заливаюсь краской. Неужели меня сейчас никто и не трахнет?

— Ну всё, мам, пока, — говорю я.

— Когда дома будешь? Где ты сейчас? — спрашивает она. Я же её единственная дочь, и, понятное дело, она обо мне беспокоится. Люблю её, но в другом, в совершенно ином смысле. Я ещё не настолько поехавшая, чтобы такое о своей матери думать.

— У Сашки, на даче, — успокаиваю её. — Ну всё, пока, — повторяю.

Кладу трубку (рука уже полностью погрузилась в мою «киску») и дрочу по-серьёзному. Мне реально оказалось мало того, что было вчера и сегодня утром.

Открывается дверь, и в комнату входит Вика:

— С добрым утром… с добрым днём! — сразу поправляется она и ставит мне на колени поднос с едой.

— Завтрак, вернее, обед в постель. — Я поправляю волосы, а правую руку резко вынимаю из своей «киски». Теперь её не мешало бы помыть — ну не есть же так! Но куда я сейчас пойду? Беру влажную салфетку из своей сумочки и вытираю пальчик.

Вика на это смотрит и улыбается:

— Проказница, — ласково говорит она. Я даже краснею от такого обращения. Мне реально неудобно.

— Вы что, пиццу приготовили? — говорю.

— Нет, заказали доставку. — Вика поворачивает ко мне сочный аппетитный кусок пиццы с колбаской и несколькими сортами сыра. Рядом лежат суши (хотя правильно называть их роллы, но все их называют суши). Соевый соус, кусочек имбиря и васаби.

— Суши, пицца, идеальный завтрак в постель, — улыбаюсь я Вике. Боже, как это романтично! Особенно то, что это она мне его принесла. Готова хоть сейчас убрать поднос в сторону и приняться жадно с ней целоваться. Как же я хочу её! Я всё в ней люблю — каждую чёрточку, каждую трещинку, каждую дырочку (особенно последнее)! Ну, в смысле, ротик, «киску», глазки, реснички, волосы. Меня опьяняет запах её туалетной воды и дезодоранта и её средства для волос. Прикосновение её пальцев, прикосновение её ножек! Обожаю её ножки, у меня всегда глаза слезятся, и комок подходит к горлу, когда я на них смотрю.

Я беру палочки и чуть не переворачиваю соевый соус. Неудобно бы получилось, пришлось бы постельное бельё стирать.

— Давай, я тебя покормлю, — говорит Вика и забирает у меня палочки. Я в предвкушении, я реально жду, что она будет меня кормить. Она аккуратно палочками берёт кусочек суши и кладёт его в соевый соус. Потом ими же отщипывает немного васаби и кладёт сверху на ролл. Вымачивает кусочек в соусе и аккуратно, чтобы на кровать не капнуть, кладёт его мне в ротик. Это так эротично! Я прямо замираю, когда наблюдаю за её действиями. Пережёвываю суши и любуюсь ею. Любуюсь её глазами и руками, но ничего не трогаю. Вика отщипывает немного имбиря и тоже кладёт его мне в рот. Смотрю на неё, не отрывая глаз, и жую имбирь. Как же она сейчас красивая! Как же я её люблю! Люблю, люблю… я стала повторяться. А всё мой скудный словарный запас, его не хватит, чтобы выразить и доли эмоций и чувств, что я испытываю. В груди просто пожар, а внизу — «потоп». Может, трусы надеть?

— Спасибо, Вика! — говорю я. — Ты так заботишься обо мне!

— Пожалуйста, Юлечка, моя малышка. А кто же о тебе позаботится?

«Сашка… я даже забыла, что он есть. Но сейчас здесь только я и она. Она берёт ещё кусочек суши и проделывает с ним то же самое. Похоже, ей и самой нравится этот внезапно проснувшийся материнский инстинкт с лёгким привкусом эротики.

— Юль, а ты помнишь, что мы вчера делали? — опуская глаза, спрашивает она.

— Ага, — киваю я, говорю, не открывая рта, пока пережёвываю ролл.

— Давай сделаем так, чтобы об этом не узнал никто, лады? — Она улыбается мне, но я и сама всё отлично понимаю.

— Конечно! — соглашаюсь я. — А ты что, собиралась рассказать всем, как я тебе лизала?

— Нет, нет, конечно! — смеётся Вика. — Это наше с тобой интимное дело, кто кому лижет. — Она нежно прикасается к моему лицу и моим губам. Боже, как же это приятно!

— Не убирай руку, — говорю я.

— Хорошо, — шепчет она в ответ.

Я прижимаюсь к её руке и от удовольствия закрываю глаза.

— Юлечка, ты меня начинаешь беспокоить, мне кажется, ты слишком уже втянулась! Ну, погнали чуток, всем было весело и приятно. Нужно об этом забыть и жить дальше. Ты же не собираешься становиться лесбиянкой?

— Нет, нет, что ты, типун тебе на язык! — отвечаю. — Но мне сейчас так хорошо с тобой!