Ловушка для творца (СИ) - Вичурин Андрей Викторович - Страница 15

Готовила Вера, вкусно и с удовольствием, квартира сияла чистотой и радовала семейным уютом. Что еще мужчине надо? И я, серьезно задумался над тем, как буду просить ее руки. И познакомлю с родителями. Все к тому шло, и я почти смирился. Если бы не эта чертова игра, заменявшая ей большую часть реальности, будь она неладна! Казалось бы, — сытый, умытый и ухоженный, не буди ты лихо, пока тихо. Такую жену еще поискать надо! Накормила, обстирала, обласкала и ускакала в свой мирок! И никаких требований и упреков! Никаких головных болей и шуб!

Но, я уперся рогом несвоевременной принципиальности, словно Ванюша, кожу жабью с ненавистью сжигая. Идиот. Что там дальше произошло, вы знаете. Но, я не внял его сказочной дурости, слишком уж сильно напрягал мою деятельную натуру, вид неподвижно лежащего под плексигласом капсулы, полуобнаженного тела. Нет, не гормоны стали причиной моего неприятия. Спящая в гробу из хрусталя, красавица, регулярно оживала для поцелуев и прочего. Не в том дело.

Вера уговаривала меня, взять вторую капсулу, для себя, и уходить с ней в «Мир». Даже не уговаривала — умоляла. Она рисовала увлекательные картины далеких земель и рассказывала интересные истории, поучаствовать в которых ей удалось. Вера хотела быть со мной и здесь и там. Я же, настаивал на общем счастье только здесь, в реале, и не поддавался на уговоры, звал ее в поход с рыбалкой или покататься на горном велосипеде, по одной из трасс средней сложности, чтобы ей оказалось это по силам, или полетать на планере. Или что угодно, только здесь, на Земле!

Она также яростно отбивалась от моей «блажи», как я отбивался от ее «капризов».

Однажды Вера сказала мне:

— Знаешь, я теперь понимаю причины твоей ненависти к играм! Твои родители лишили тебя того, что является неотъемлемой частью детства каждого ребенка на этой земле. Каждого, кроме тебя! Неотъемлемой частью развития, определяющей то, каким ты станешь, когда вырастешь. Злым или добрым, умным или тупым, ведущим или ведомым.

Ты же, благодаря воспитанию, вырос никаким! Как сепия — серым и безразличным. Ко всему и ко всем. Лишенным мечты о том, как могло бы быть где-то еще, не тут, среди смога и убогости, а где-то там, в мире гармонии и красоты. В этом твоя проблема, а не в тех людях, которые окружают и ценят тебя! Ты не знаешь, что можно, не смотря на строгое родительское воспитание, реализовать свои детские мечты, выйти за пределы «нельзя»!

Ты мог бы просто играть! Играть, не переставая быть собой, а познавая новые грани бытия! Но, ты не понимаешь сокровенного смысла игры, и вынужден глушить пробивающиеся ростки детских грез, ударными, каждый день возрастающими, потому что естество требует, дозами адреналина!

Ты — долбаный, зашоренный, недалекий наркоман! Лишенный детства, гребаный наркоман, который уничтожает всех! Всех, кто любит тебя и тянется к тебе с желанием помочь!

Спорить с женщиной — себе дороже. Я промолчал, о ее жажде толики эйфории, которую она стремится ухватить в виртуале. И не сказал многих других обидных вещей. В чем-то она права. Не знаю в чем, все мое существо противится, — я же крут! Я мужик! Но слова, идущие из глубины ее натуры, задевают какие-то болезненные струны во мне, и те долго звучат внутри, усиливаясь резонансом сомнений, пуская мою самодостаточность враздрай.

После каждого такого скандала, я глушил раздражение запредельной дозой взбадривающего гормона, прыжками с парашютом, роупджампингом с труб заброшенного завода, или еще чем-нибудь, дразнящим Смерть. Это помогало сжечь злость и вытряхнуть тяжелые мысли из головы. Помогало слабо.

Спустя некоторое время, Вера стала «зависать» в виртуале все дольше и дольше, все больше выпадая из реальности, теряясь во времени и удаляясь от меня. Пропасть разногласий стала расти, постепенно расширяясь, сначала на микрон, на децл, но уже неумолимо. Изредка, попадая в реальный мир и видя мое недовольство, Вера все-таки находила сотню способов его развеять. Сексом, лаской, слезами, поцелуями и просто надутыми губками.

Время шло. Все, вроде бы оставалось по-прежнему но, мелкие раздоры, каждый раз меняли в сторону увеличения, зону комфорта между нами. Вот уже, на вытянутую в отталкивающем жесте руку. Вот уже, и по разным комнатам развело… Вскоре Вера стала вообще избегать меня. Не встречала меня у порога, как это было у нас заведено раньше. Не поглаживала, как раньше взглядом, проходя мимо на кухню. Завтракал и ужинал я теперь в одиночестве, уныло пережевывая то, что сам приготовил.

Уже под ночь, она выбиралась из капсулы с независимым видом, принимала душ, быстро перекусывала остывшей, не смотря на то, что кастрюлька была заботливо укутана старым свитером, вермишелью и тихонько забиралась под край одеяла, моментально проваливаясь в сон.

А однажды я проснулся один. С нехорошим предчувствием что-то оборвалось внутри.

Эх, Вера — Веруня, не оставляй меня!

Нашлась она ожидаемо, в капсуле. Прижавшись лицом к прозрачному пластику, я долго смотрел на улыбающееся разгоряченное лицо с приоткрытыми губами, на обнаженное тело, выгибающееся в характерной позе, на спазмы, волнами пробегающие вверх от низа живота…

Вспомнились строчки из рекламного буклета прокатных залов «Мира»: «Настоящая нежная любовь и горячая страсть отныне приходят в виртуальную реальность вместе с Вами! Интерфейс ментального взаимодействия дарит незабываемые ощущения! Любите всех и будьте всеми любимы!»

И не один раз! Черт бы вас побрал, виртуасы, гребаные!

Будить ее не стал. Не смотря на неудержимое желание разбить вдребезги дьявольский кокон, гигантским яблоком раздора поблескивающий боками между нами. Разбить и его, и руки в кровь, чтобы смыть ею подлость незаслуженного предательства. Но, глядя на корежимое пароксизмом страсти такое близкое, и теперь уже бесконечно далекое тело, не смог.

Не привычка победила — уютная, сытая и безотказная, и не любовь — порывистая, бесстыжая и беззащитная. Скорее всего, обозначенное недавно Верой, но не знакомое мне до этого момента, безразличие. Апатия. Не важно. Важно только то, что этот раунд я проиграл. Поставил на кон нечто совершенно интимное, не доверяемое ранее никому, частичку своей сути и потерял.

А победила она, — похотливая защитница права любой твари на часть альтернативной коммуникативной составляющей жизни, выраженную в игре и он, — пластиковый пожиратель душ, за которым маячило, как неотъемлемая часть этой жизнеутверждающей сферы, ее изнанка, истинное нутро — серое марево отложенного небытия.

Отлепившись от мокрого плексигласа, потерянно побрел в спальню. Заснуть так и не получилось, мешал шум в ушах, и не хватало воздуха. Так и проворочался до самого утра. С той ночи наши отношения испортились окончательно.

Я знал — все происходящее, — только очередной виток восходящей спирали игры, под названием «жизнь», но все равно было больно и обидно. С утра мы не разговаривали. Днем и вечером тоже. Мы отстранились друг от друга на максимально возможное в пределах квартиры расстояние, пытаясь не пересекаться, но почему-то по-прежнему остались под одной крышей, старательно избегая последнего разговора. Вера и по ночам стала жить в виртуале, выбираясь из капсулы только для гигиенических процедур и поесть.

Я же занялся тем, чем уже давно не занимался. Поезд жизни не ждал пассажиров, вышедших за беляшами и оставшихся попить пивка. Он мчался дальше. И вот, уже пронеслись мимо: весенний поход на Урал, поездка на рафтинг в Теберду и восхождение на Казбек…

Но, игра продолжается, господа! Пора запрыгивать в вагон и двигаться дальше, если не хочешь ковылять вслед, сжимаемый стальными рельсами предопределенности, по серому щебню будней, и смотреть на удаляющиеся огоньки несбывшихся надежд. Можно было сорваться, сломаться, бросить все к чертовой матери, или все-таки, кое-как доползти до финиша, но, я не мог сдаться на милость победителю. И пусть, этот раунд за ним. Проигран лишь этап, но не гонка. Не побитой собакой я буду, а останусь волком, неудержимо стремящимся к цели, и выгрызу, когтями выдеру право на победу, право на последнюю встречу со своим главным соперником. И встретимся мы не раньше, чем придет мое время и как равные, когда будет просто game over, а не как победитель и побежденный.