Владелец - Гусейнова Ольга - Страница 21

Девушка замолотила кулачками по смуглой груди — бесполезно, только костяшки пальцев заныли от каменной твердости его мышц. Он отбросил ее руки от себя и резким движением подвинул за ягодицы к себе поближе, нависая над ней и вдавливая своим немаленьким весом в диван.

— Кай! Кай! Пожалуйста, не надо. Пожалуйста… — рыдала Шанель.

Слезы текли из переполненных влагой фиолетовых глаз, скатывались по вискам и терялись в платиновых волосах. Она отчаянно била кулачками по его плечам, голове, извивалась под ним, пытаясь освободиться.

— Ка-ай! — вновь крикнула ему в лицо. И задохнулась, потому что его пальцы проникли в ее никем до сих пор не тронутое лоно.

— Прости, малышка! — прохрипел голос, полный раскаяния и муки. — Прости меня, но ты слишком хороша, чтобы я мог остановиться… и выиграть. Мы оба проиграли.

Шанель в страхе чувствовала, как быстро двигаются его пальцы, раздвигая нежные складочки. Она посмотрела на него и выдохнула свою боль и ужас:

— Кай, за что? Почему я? Мне же нельзя…

Мужчина, терзавший ее плоть, неожиданно убрал руку, позволив почувствовать облегчение и надежду, но в следующий миг ее заполнило что-то ужасно большое, рельефное, вызвав боль от непрошеного вторжения. Она вскрикнула, вновь зарыдала, а ей на ухо зашептали:

— Прости меня, прости меня, малышка. Меня опоили наркотиками. И это впервые сильнее меня…

Ритмично двигаясь в ней, Кай ругался на незнакомом языке, иногда вновь умоляя о прощении. Шанель же, лежа под ним, ощущала, что ее будто разрывают на части, настолько боль заполнила все внизу. Она мотала головой и хрипела сорванным голосом:

— Отпусти, отпусти, пока не поздно, ты же убьешь меня… Кай.

В какой-то момент Шанель почувствовала, как первая боль ушла, осталось лишь опустошение. Судорожные рывки Кайрена заставляли ее голову безвольно мотаться, а тело — дергаться под ним на диване. Вены на его мощной шее напряглись, глаза закатились, он задрал голову и исторг из глотки рев победителя. А может, того, кому сейчас нечаянно подарили жизнь. Только для этого ему пришлось забрать чужую.

Боль опять ворвалась в Шанель с первыми каплями семени Кая, которое щедрой струей выплеснулось в ее лоно. Волна жидкого огня начала разливаться внутри, заполняя все, сжигая возможность выбора, свободу и надежду шейтинки на будущее, забирая саму ее сущность и жизнь и отдавая их во владение чужаку. Насильнику!

Шанель выгнулась дугой от непереносимой боли, сознание не выдержало, и темнота бережно укрыла ее, спасая от кошмарной действительности.

В себя она пришла от боли, которая по-прежнему рвала ее тело. Открыв мутные глаза, увидела над собой лицо Кайрена и ощутила, что он все так же в ней и продолжает двигаться, словно заведенный. Вместо лица страшная гримаса: вокруг закрытых глаз темные круги, губы закушены, пот капельками стекает по вискам, а вены на шее вздулись голубыми жилами — все, каждая черточка лица кричала о мучении. Словно он пытался получить облегчение и успокоиться, но не мог. Похоже, он измывался не только над ней, но и над собой.

Сил сопротивляться у Шанель не было, осталась лишь боль, которая разрывала живот. Безвольной куклой она лежала на диване, а над ней нависал Кайрен, упорно работая бедрами. Вновь уплывая в спасительное забытье, измученная шейтинка успела поймать полный сочувствия взгляд мужчины и услышать слова, пронизанные горечью и сожалением: «Прости меня, прости…»

В очередной раз Шанель очнулась, лежа на боку. Сверху ее что-то придавило, но насилие над телом наконец-то прекратилось. Разлепив глаза и чуть повернув голову, она увидела, что сзади лежит Кайрен: то ли спит, то ли без сознания и прижимает ее к себе рукой.

Собравшись с силами, с трудом, опасаясь, что насильник проснется, Шанель выбралась из-под него. Сердце чуть не остановилось, когда его ладонь сомкнулась на подоле заляпанного кровью ночного платья. Пока она высвобождала ткань из его пальцев, тряслась от страха, как студень. А потом неожиданная мысль, пришедшая ей в голову, выстудила душу и полностью опустошила. Ушел страх, боль притупилась, осталась лишь покорность судьбе-злодейке, все-таки настигшей ее.

Шанель встала на ноги и, покачиваясь от слабости, смотрела на мужчину, который изменил ее жизнь, забрал себе. Он крепко спал, вымотался, бедняга, до изнеможения, калеча ее тело. Смуглая кожа посерела, пот бисеринками покрывал лоб и виски, вокруг глаз расплылись фиолетовые круги, а у рта залегли глубокие складки.

Да, не так все должно было произойти. Нет белых простыней со следами их слияния, и семя в ней вызывает не чувство благоговения перед Великим Шейтином и радость обретения хозяина, а омерзение и всполохи глухой боли. Именно это предстоит ей вспоминать, проводя последние годы в мучениях и страданиях.

И все же слияние прошло полноценно и уже пускало в ней свои ростки, перестраивая тело, настраивая его на своего владельца. Шанель не смогла легко отвернуться от спящего мужчины и запереть его образ в самом дальнем темном уголке своей души, чтобы не вспоминать, забыть. Нет, она невольно протянула руку и коснулась его серых, будто седых волос — мягких, волнистых, гладких, слипшихся от пота на лбу и висках.

Отдернув руку, девушка, с трудом сдерживая стоны, собрала свои вещи, привычно облачилась и на мгновение замерла с вуалью и сафинами в руках. Закрывать лицо она больше не имела права, но если оставит открытым, кто-то может догадаться, что с ней случилось. А к этому она пока не была готова морально. Устало надев сафины и опустив вуаль на глаза, шейта в последний раз осмотрела каюту.

Следов ее пребывания здесь не осталось, лишь кровь на внушительных мужских гениталиях, которые до сих пор находились в возбужденном состоянии. Вид спящего Кая тоже станет ее кошмарным воспоминанием, правда, теперь ненадолго.

Шанель вышла из каюты, проследила, чтобы дверь закрылась, и потом, придерживаясь переборки, стараясь не пошатываться от слабости и боли — душевной и физической — направилась в свою каюту.

Хвала всем высшим силам! — на корабле была ночь, и никто не встретился в коридорах. Айсель по-прежнему спала. Шанель посмотрела на интерком и вяло удивилась: отсутствовала почти четыре стандартных часа. С трудом передвигая ноги, она прошла в спальню, одновременно сдирая с себя одежду. Сафины положила на столик в гостиной, остальное отправила в утилизатор и обнаженной прошла в санблок.

Горячие струи воды смывали позорные следы бесчестья вместе с прекрасным будущим, которое могло ее ожидать. По крайней мере, теперь поздно бояться лорда Уаро. Все, чего она так страшилась, уже свершилось.

Зеркальная стенка душевой еще не успела запотеть и отражала поникшую фигурку Шанель: уродливые синяки на упругой полной груди, на шее и плечах. Особенно много отпечатков пальцев Кая осталось на бедрах — слишком он был силен и абсолютно безумен в своей похоти. И все-таки — Кай… потому что запретил называть себя Кайреном фен Драмом.

Шанель схватила гель, намылилась с ног до головы и долго, тщательно отмывала свое тело. Если бы еще память можно было стереть так же легко. С остервенением отбросив флакончик с гелем и захлебываясь слезами, несчастная сползла по стенке на пол и обняла колени руками. Все тело болит, а внутри — пустота. Что делать и как жить дальше?

Выплакавшись вволю, она встала, кряхтя, вытерлась, надела новое ночное платье и залезла под одеяло. Завернувшись в него как в кокон, отгораживаясь от всего мира, устало прикрыла глаза. Что делать? И тут же мысли беспорядочной вереницей, суетливо обгоняя друг друга, понеслись вскачь.

Угроза Айсель от Уаро по-прежнему оставалась в силе, поэтому скандал затевать ни в коем случае было нельзя, чтобы не привлекать нежелательное внимание.

Кай не знал об особенностях шейтинок, так что рассчитывать на его благородство не стоило. Да и смысла рассказывать ему о жестких реалиях мира Шейт Шанель не видела: в лучшем случае продлит свою жалкую жизнь на несколько лет, но в качестве кого? Наложницы? Вряд ли Кай захочет полностью посвятить ей жизнь, разделить с едва знакомой иномирянкой свою судьбу и тело.