Это не конец света (СИ) - Гусейнова Ольга - Страница 12

   - Я буду вам благодарна, Верховная мать.

   По тому, как удовлетворенно блеснули ее глаза, поняла, что выбрала правильное обращение и линию поведения. У меня от страха взмокли ладони и тряслись поджилки на ногах. Я была словно натянутая тетива. Она с большим интересом посмотрела на меня и довольно зашипела, оглядывая уже самцов-мужчин, которые стояли вокруг нас.

   - Сегодня для тебя настал знаменательный день и в честь вступления в мой род, я одарю тебя рабами! Думаю, двух достаточно на первое время. Выбирай, Ристин, сама, а я посмотрю насколько у тебя верный глаз. - важно прошипела она.

   Я замерла от ужаса, зачем мне мужчины, а тем более рабы. Ведь я сама совсем недавно была рабыней, как переходящим красным знаменем, и знаю ощущения, испытываемые имея подобное клеймо. Но отказаться от такого подарка - означает потерять хорошее отношение Ратвалии, а оно еще ни раз может пригодиться, в этом я нисколько не сомневаюсь. Ну что ж, оглядевшись вокруг и заметив множество горящих надеждой глаз, отвела от них взгляд и, снова повернувшись к Дин, спросила.

   - Верховная, мне неудобно вам в этом признаться, но я ни разу не была с самцом Санроссой, и поэтому прошу вас поделиться опытом и знаниями в этом вопросе, помочь сделать выбор.

   Ратвалия словно подплыла ко мне, иначе ее плавную походку никак не назовешь, и замерла передо мной. Я заметила, как широко раздуваются ее носовые щели, и каким нездоровым блеском горят почерневшие глаза, жадно осматривающие меня. Она медленно подняла руку и провела по перьям защиты на моей голове, а по телу сразу побежали мурашки от неприязни. Я стояла и диким усилием воли заставляла себя не двигаться и, не мигая, смотрела на нее, сильно задрав голову. Да... когда так же стояла перед Интарро, то независимо от его поведения и того, что он со мной сотворил, чувствовала тепло, а не холод и отвращение. Куда я снова попала!

   - Ну что ж, моя маленькая Ристин, я лично займусь твоим обучением и уверена, что мне это доставит огромное удовольствие, а сейчас займемся выбором рабов. Запомни, сладкая моя, чем крупнее самец, тем сильнее и выносливее он будет. Чем длиннее и толще его головная защита, тем он более чувственен и эмоционален. От цвета ничего не зависит, а запах можешь выбрать тот, который тебе больше нравиться. Ну что, давай сделаем первую попытку.

   Она повернулась к мужчинам, плотным кольцом, окруживших нас, от чего у меня пересохло в горле, я не понимала, как такие здоровые мужики терпят ее и не придушат в темном уголочке. Пристально вгляделась в каждого из них, теперь они стояли вытянувшись в струнку, с неприкрытым вожделением глядя на меня. Я выбрала двух коричневых мужчин, не самых крупных, но и не самых мелких. Выбирала по аурам, они у них были самыми блестящими. Мой выбор шокировал многих, особенно одного, видимо самого впечатлительного, который, сделав резкий шаг, схватил меня за руку, явно собираясь что-то сказать. Не знаю почему, скорее всего, его резкое движение послужило толчком, от которого треснули мои с таким трудом сдерживаемые нервы, но не задумываясь отскочила и резко ударила его своим хвостом по бедру. Дальнейшее уже воспринималось, словно информация доходила до меня сквозь дымовую завесу. Мужик остановился, удивленно глядя на меня, а потом, как подкошенный, упал. Изо рта у него вывалился фиолетовый язык с лиловой пеной в основании. Не веря в происходящее, смотрела на него, больше не делая каких-либо движений, не доверяя своему телу. Я убила человека! Нет, не так! Я убила живое существо, но сути это не меняло. Я убийца! Если бы ящерицы умели плакать, я бы сейчас билась в истерике, но в истерике билась моя душа, воя и стеная. Я же молча смотрела на труп, а потом все так же молчком подняла глаза на Ратвалию и выдала первое, что пришло в голову, чтобы хоть как-то разрядить ситуацию в которую попала.

   - Простите Верховная, но я никому не разрешаю себя трогать без моего согласия. - Она удивила меня еще больше, ответив, и в ее голосе прозвучали новые нотки, которые, к моему ужасу, звучали как уважение.

   - Ничего страшного, Ристин, этому тебе тоже надо научиться. В свое время мы дали им слишком много воли, и твоим ли родственникам не помнить этого. Так что я рада, что твоя мать учила тебя правильно, чтобы соответствовать будущему высокому положению. Судя по тому насколько быстро сдох этот неудачник, ты весьма сильна, моя девочка и принесешь моему дому много чести.

   Я не могла говорить, просто склонила голову, а она, судя по черной руке, ласково обнявшей меня, сочла это за благодарность, и вывела из комнаты. Мне выделили небольшую каюту, но с очень большой кроватью и оставили отдыхать. По тому, как она со мной прощалась, стало очевидно, что эта престарелая ящерица пылает ко мне явно не опекунскими чувствами. Розовая ящерица, боже, если бы не было так страшно и противно, можно было бы задохнуться от смеха. Я ее, конечно, могу понять, когда вокруг столько мужиков, готовых растерзать друг друга по твоему желанию, лишь бы добиться внимания, со временем это надоедает и хочется чего-то новенького и свеженького. А я как раз такое вот свеженькое молоденькое мясцо, на которое появился жуткий спрос. Как бы меня не разорвали на части голодающие. Ну что же делать-то мне?

   Проснувшись от тревожного сна, вызванного произошедшими событиями, поспешила в душ. Приведя себя в порядок и, возвращаясь обратно, увидела одного из своих рабов, который, заметив меня в обнаженном виде, чуть не проглотил свой язык, захлебываясь слюной, но делать резких движений и подходить ко мне не посмел.

   - Госпожа Ристин, вас приглашает к себе Верховная. Сутки назад наш корабль захватил свободных и Верховная приглашает вас принять участие в решении их участи. Она посчитала, что для вас это будет полезный опыт.

   Он горячим взглядом скользил по моему телу, а я, парализованная смущением, с трудом действуя руками, одевалась, стараясь не обращать на него никакого внимания.

   Мы прошли во внешний отсек, рядом с аварийным эвакуационным шаттлом находилась пара камер с лазерной решеткой и возле них, в окружении вооруженных охранников, на коленях стояли семеро свободных сантарин. Я стояла рядом с Ратвалией и, холодея, смотрела на них. Узнала троих, одним из них был мой не состоявшийся хозяин Интарро Каи.

   Я не смела пошевелиться, понимая, что вот сейчас он поднимет голову и увидит меня, и тогда моя недолгая и такая призрачная свобода, обернется очередным, но гораздо более худшим рабством. Он почувствовал мой взгляд и, подняв лицо, посмотрел прямо в глаза. Передо мной расплывалось его избитое лицо с рассеченной скулой, ниже боялась взглянуть, но то, что он узнал меня, поняла только по тому, как немного расширились зрачки и слегка блеснули глаза. Показалось, что он с трудом выдохнул воздух из груди и, не мигая, продолжал смотреть на меня. Взгляд метнулся к остальным двум членам его экипажа, знавшим меня, но и они молча разглядывали, не говоря ни слова. Невероятно, потрясающе, ящеры не предали меня, не выдали мое происхождение, а значит - подарили свободу. Свободу выбора. Я не ожидала этого от тех, кто покупает рабынь и превращает их в себе подобных. Того, кто семь раз подвергал чужие жизни тяжким мучениям, пытаясь получить самку для создания семьи и получения потомства. Семь тщетных попыток с смертельным исходом! Но теперь я невольно стала их частью, и не смотря на побег, меня не выдали и не предали!

   К пленным подошли два Санросса и начали избивать металлическим прутом, поочередно проходя мимо каждого стоящего на коленях. Когда ударили Интарро и он с трудом, но удержался на коленях, я почувствовала боль, а потом - внутренний протест. Они не должны его бить. Но я стояла и смотрела на Интарро, стараясь не выдать своего отношения к происходящему, поэтому застывшей безразличной статуей смотрела ему в глаза и, думала, что только он видел свою боль, отражавшуюся в моих глазах, сострадание и благодарность. В этот момент я простила ему все, что пришлось испытать и пережить по его вине, и захотела помочь пленникам. Ведь на собственном опыте убедилась, как живут мужчины на Санросе и теперь могла точно определить всю гамму чувств и эмоций, которую они испытывали в отношении женщин. Да что там говорить, всех женщин. Больше я не раздумывала.