Верный рыцарь - Нейл Долли - Страница 3

Утро только укрепило ее подозрение.

— Представляешь, — сказала ей Ева, — я слышала, как Элмер ворковал с твоей мачехой.

— Ерунда! — резко возразила Глэдис, хотя уже знала, что подруга права.

— Можешь не верить, но окно было открыто, и я все слышала, — обиженно отозвалась Ева. — Я ничего не видела, да это было и не нужно.

Она с жалостью посмотрела на Глэдис и больше не заговаривала на эту тему.

Глэдис же перестала видеться с Элмером. Иногда казалось, что его это обижает. Но он и раньше не мог уделять ей много времени, а теперь был все время в разъездах. Компания все расширялась и расширялась. Маленькая строительная фирма, основанная ее дедом, превратилась в крупную международную корпорацию, занимавшуюся всем — от возведения аэропортов до производства компьютеров. Элмер и раньше находился в самой гуще событий, а теперь у него в руках были все бразды правления, и можно было не сомневаться, что он их уже не выпустит.

Когда он смотрел на нее, она отводила глаза. Когда старался приблизиться, она всегда находила повод, чтобы отойти. Это причиняло ей боль, но не такую, как предательство. Глэдис всячески старалась избегать его и даже стала членом нескольких клубов. Ничего интересного там не было, но следовало как-то оправдывать свое отсутствие в доме.

Прошел год. Глэдис поступила в художественную школу и уехала в Бостон, совершенно отделившись от семьи. Но однажды, когда ей уже исполнилось девятнадцать, Элмер приехал в ее новую квартиру. Явился без предупреждения, и пришлось впустить нежданного гостя, хотя выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

— Вот, значит, как ты теперь живешь, — сказал он, осматривая квартиру, в которой царил полный беспорядок. — Днем коротаешь время в школе, а по вечерам возвращаешься сюда. Тяжело, наверное, жить в таком хлеву?

— Я только что въехала и еще не успела расставить вещи, — попыталась оправдаться Глэдис.

Она совершенно растерялась и никак не могла найти верный тон.

— Ты умная девочка, — усмехнулся Элмер, — но никогда не проявляла задатков настоящего художника. Удивительно, как тебя все-таки приняли.

— Я неплохо рисую.

— Многие рисуют лучше, но не могут себя прокормить. Гораздо разумнее, по-моему, было бы поступить в университет.

— Это не твое дело.

— Конечно. Но раньше ты позволяла мне вмешиваться не в свои дела и слушала мои советы. Что случилось, Глэдис? Почему такая перемена? Почему я вдруг стал тебе неприятен?

— Мне уже девятнадцать. Я выросла.

— Правда? А мне казалось, что в тринадцать ты была взрослее. Во всяком случае, не такой взбалмошной и неблагодарной.

— Просто теперь я знаю, что ты за человек. Меня так легко уже не провести.

— Ну, и что же я за человек? — спросил он, больно схватив ее за руку и холодно глядя в глаза. — Что я сделал такого, что ты не хочешь меня видеть?

Язык отказывался повиноваться. Зачем она дала понять, что знает о его связи с мачехой? Теперь последняя связывающая их ниточка может оборваться.

— Просто ты мне больше не нравишься, — пробормотала Глэдис и ужаснулась. Серые глаза, прежде такие добрые, стали похожи на холодный сверкающий лед. Он смотрел на нее пустым взглядом, в котором словно погас огонек. Казалось, скажи она еще хоть слово, и он убьет ее без всяких колебаний.

Но Элмер отпустил Глэдис, подошел к окну без занавесок и замер, глядя на улицу в глубокой задумчивости.

— Возможно, ты действительно выросла и изменилась, — произнес он наконец. — Маленьким девочкам нравятся все, кто добр к ним. Глупо было ожидать, что твои чувства могут стать серьезными. Значит, ты достигла возраста, когда хорошо разбираются в людях? И надеюсь, научилась выбирать себе друзей.

Он пошел к двери, но Глэдис не могла так просто отпустить его после всего, что было сказано.

— Почему? — воскликнула она со слезами в голосе. — Почему ты стал таким?

— Каким? Насколько я понимаю, осужденному не сообщат, какое преступление он совершил. Ты выросла, и я тебе больше не нравлюсь. Что ж, это твое дело. Но я-то чем виноват?

Элмер ушел, а Глэдис тогда долго не могла успокоиться, не могла заставить себя ничем заняться. Она прекрасно понимала, что должна выбросить Элмера из головы и взяться за дело, но отчаяние было слишком велико.

По сути, она стала соучастницей преступления. Молчать было нельзя, но как все рассказать отцу?

Глэдис выключила телевизор и долго смотрела на погасший экран. Она устала. Так устала от мучительных мыслей… Каждый раз при встрече с отцом вновь остро осознавала, что трое людей живут во лжи, что отец ежедневно, ничего не подозревая, подвергается унижению. Но не могла помочь ему, не причинив вреда, не ранив единственного человека, которого по-настоящему любила.

Отец позвонил рано утром. Она еще не открывала галерею. Глэдис почти не удивилась — Клара всегда добивалась того, чего хотела.

— Может быть, все-таки навестишь нас? — без обиняков спросил отец. Вот и все. Ненавистная женщина опять победила. Она знала, что Глэдис не сможет отказать отцу.

— Звонила Клара, — сказала Глэдис. — Я поняла, что она едет в Париж?

— Да. Снова ищет товары для своих магазинов. Я не стал бы тебя беспокоить, но на следующей неделе жду гостей и уже не могу отменить прием. Это ничего?

Глэдис так и подмывало спросить, почему же Клара не подумала о гостях, но она промолчала. Наверное, все же неплохо съездить домой, побродить по местам своего детства, а может, и повидать старых знакомых. Ведь там не будет ни Клары, ни Элмера. А вдруг Элмер Полинг все же окажется среди приглашенных? Если отец собирается устроить дома очередную деловую встречу, то наверняка там будет Элмер.

— Я не смогу обслужить целую толпу, — проворчала Глэдис, и отец засмеялся, поняв, что она приедет.

— Тебе ничего не придется делать, — сказал он. — Только исполнять роль хозяйки. Я найму столько прислуги, сколько понадобится. К тому же есть миссис Вуд.

Миссис Вуд! Глэдис содрогнулась, вспомнив женщину с постоянным уксусным выражением лица. Когда была жива мама, им хватало нескольких приходящих горничных. Кларе же потребовалась экономка, и она наняла миссис Вуд, которая стала для Глэдис еще одним кошмаром. У этой старой дамы был просто талант угождать хозяевам, чувствуя атмосферу в доме. На Глэдис она или смотрела пренебрежительно, или старательно не замечала.

Вспомнив экономку, Глэдис укрепилась в своем решении помочь отцу. Интересно, как противная старуха отнесется к ней теперь, когда она стала взрослой?

— Когда мне приезжать?

Послышался вздох облегчения.

— Сейчас же. Хотя тебе, наверное, нужно собраться и привести в порядок дела.

— Да, дел полно.

Глэдис нахмурилась. Послезавтра ожидался аукцион, где наверняка будут интересующие ее картины. Но вспомнив, что аукцион состоится в десяти милях от отцовского дома, повеселела.

— Приеду завтра вечером. Недалеко от Пейтона состоится аукцион, я как раз собиралась его посетить. А в галерее оставлю помощницу. Маргарет все знает и прекрасно справится одна.

— Ты хорошо наладила дело. Я в восторге. Ну что ж, тогда до завтра.

Повесив трубку, Глэдис сообразила, что так и не спросила, кого же отец ждет в гости. Зациклившись на миссис Вуд, она совершенно упустила это из виду. Призраки прошлого! А вдруг Элмер все-таки там будет?

Но нет, конечно, он в Париже! Нечего беспокоиться. И тут же пришла на память последняя встреча. Глэдис взглянула в зеркало и вздохнула. Опять о нем! В конце концов, все равно неплохо съездить домой. Хотя бы для того, чтобы посмотреть, как вытянется лицо миссис Вуд, когда ей придется выполнять распоряжения «ребенка». И вообще, пора как следует разобраться в том, что произошло.

Спускаясь вниз, Глэдис обдумывала свои распоряжения и вдруг сообразила, что не спросила отца и о том, сколько же времени придется пробыть дома, исполняя роль хозяйки. Впрочем, это, пожалуй, не имеет большого значения. В случае необходимости всегда можно вернуться…