Обман (СИ) - Субботина Айя - Страница 21

Я почти чувствую, как у меня загораются глаза, а внутри все звенит от желания поскорее окольцевать себя этим шедевром. Так что протягиваю руку и…

— Ну-ка убери копытца от того, что не твое, — грохочет у меня над головой Червинский и я непроизвольно втягиваю голову в плечи.

Правда, всего на секунду, потому что мой ослепленный блеском бриллиантов мозг снова начинает работать в штатном режиме, и с запозданием, но все же обрабатывает информацию.

— Ко… ко… копытца?! — завожусь я.

— Ты моя курочка, — лыбится Червинский, а потом берет мою ладонь, кольцо со стола и… кладет его в карман джинсов. — С копытцами.

— Да иди ты к черту со своим кольцом! — ору я, и несусь к выходу.

Он что, думает, что я вот так сразу и растаю ради какой-то безделушки, как его безмозглые подружки? Да ни один зад… Тьфу! Ни один Червинский этого не стоит!

Я выношусь на улицу на всех парах, иду в сторону метро… и только через пару минут, когда на улице как-то резко холодает, начинаю понимать, что оставила пальто и перчатки, и даже сумку в кафе за столом в кафе.

— Ну ладно, Бабник, раз уж мне придется вернуться, я все тебе выскажу, — громко соплю себе под нос. Поворачиваюсь — и на всем ходу врезаюсь в Червинского, который появляется на моем пути, как призрак — буквально из ниоткуда.

— Давай, высказывайся, Копытце, все равно кольцо тебе не видать, как своих ушей, — с видом сытого удава, заявляет он. — Потому что я собирался надеть его на палец девушки, которая за моей спиной не бегает на свидания к трусливому Утконосу!

— Не обижай утконосов! — на автомате повторяю фразу его сестры. — Блин! Я не это хотела сказать!

— Ты правда собиралась сидеть с придурком, который даже не способен отстоять свое право быть с тобой? — продолжает издеваться Червинский. — Ты вообще проверяла?

Спорим, у него нет ни члена, ни яиц.

— Это не твое дело!

— Нет, мое! — грохочет Марик.

— Я же просто монстр с копытами!

— Нет, ты просто дура!

Ну все.

Ну достал.

Надо закрыть ему рот, пока этот придурок не наговорил на самый классный секс в моей жизни.

— Что ты делаешь? — не понимает Червинский, когда я беру его за грудки и становлюсь на носочки. — Только попробуй сунуть руку в карман, козочка, и…

— Да заткнись ты уже, — говорю я и сама прекращаю наши прерикательства.

Поцелуем.

Все-таки, Червинский классно целуется. И классно обнимает: как будто сразу всю, словно я принадлежу только ему, и он заявляет право собственности.

— Засунешь язык мне в рот, Молька, двину тебе по яйцам, — скалится Марик. — И, кстати, убери руки с моей задницы.

— Хорошая задница — почему не потрогать, — посмеиваюсь в ответ, и для надежности засовываю обе ладони в задние карманы его джинсов. — А еще я готовлю вкусный чай. С липой.

И это совсем не намек, а самое что ни на есть честное предложение поехать ко мне.

Потому что… Ну если он так целуется, то дальше точно будут только фейерверки.

Марик на минуту застывает. Буквально каменеет, словно осознает, что целуется с болотной гадюкой и рискует получить порцию яда прямым попаданием в рот.

Я потихоньку отклоняюсь в сторону, изучаю его лицо, на всякий случай обхожу по кругу.

— Что-то потеряла? — не без иронии интересуется Червинский.

— Проверила, не торчит ли из тебя что-то колюще-режущее, — озвучиваю свою не самую удачную шутку. Но вообще он ведет себя так, словно в него вцепилась стая маленьких злых мопсов.

Он снова меня злит. Просто до бешенства доводит.

Вот почему каждый раз так: только я начинаю думать и верить, что в Червинском есть что-то хорошее, он врубает вот такое лицо и заставляет меня сожалеть о своей доверчивости. Я что, правда хотела «пригласить его на чай»? Вот этого ветреного…

Суровая правда жизни: я так увлеклась с работой, что уже год живу монашеской жизнью, а у девушки моего возраста есть вполне понятные физиологические потребности, и я не ханжа, чтобы от них открещиваться. Это только в ванильных романах девушки шарахаются от сексуальных красавчиков, даже если у них «потоп» под юбкой. А в жизни… Я еще раз окидываю Червинского придирчивым взглядом и вынуждена признать: такой экземпляр захочет в свою кровать любая девушка, если только она не мужененавистница.

— Я с удовольствием поеду к тебе на чай, — засранец нарочно выделяет эту фразу интонацией, и я все-таки на секунду отворачиваюсь, потому что неожиданно даже для себя самой густо краснею. — Сразу после того, как ты согласишься стать моей невестой.

Не фиктивной.

— Ты сдурел?

— Нет, серьезен. — Он похлопывает себя по переднему карману, и мои мысли снова уползают куда-то не туда. Блин, да что же это такое! — У меня есть кольцо, я тебя люблю, ты мне вполне подходишь. Хоть, знаешь, надо будет пересмотреть твой гардероб, но все мои доходы, адская козочка, в твоем распоряжении.

— Погоди-погоди, — торможу его тираду, стараясь не рвануть от подступающей злости прямо сейчас, — что ты сейчас сказал, Червинский? Я тебе подхожу?

Он нарочно делает вид, что размышляет над моими словами, а потом с довольной рожей кивает.

— «Я пришел к выводу, что вы меня достойны!», — цитирую главного героя старого советского фильма, и пока Бабник размышляет над этой фразой, я с трудом сдерживаю порыв еще разок залепить ему между ног. — Знаешь, что Червинский? Ты не чертов пуп земли! И если для тебя женщина ценится исключительно модными тряпками, то женись на … вешалке из магазина! Знаешь, в бутике «Диор» просто парад невест на любой вкус.

А ту, что с прошлого сезона, можно взять еще и с хорошей скидкой. И самое главное: она всегда будет молчать и на ее фоне твой интеллект, мощностью в половину лошадиной силы, будет смотреться просто великолепно. Заживешь!

— Молька…

— Да пошел ты, жених! Чтоб ты провалился!

Я пулей несусь в кафе, сгребаю в охапку вещи и кое-как одеваюсь на ходу, проносясь мимо остолбеневшего Бабника, словно бильярдный шар. Так бы и снесла на всем ходу, чтобы еще разок освежился в сугробе. Хорошо, что еще не поздно и я за час доберусь домой на метро.

— Молька, тебе же нужен красивый жених на выходные, — «просыпается» Червинский, и я так резко останавливаюсь, что ноги рыхлят снег.

Нет, все-таки придется повернуться, просто чтобы увидеть, как выглядит вопиющая наглость и самолюбование.

Червинский стоит на том же месте, улыбается на все тридцать два и с видом человека, без которого в моей жизни завтра не взойдет солнце, заявляет:

— Ты прекрасно знаешь, что только я, со своим кольцом, манерами, фасадом и «Порше» смогу раз и навсегда заткнуть рот твоей родне. И только у меня есть кольцо с бриллиантом в один карат. Так что, — он даже пытается сократить расстояние между нами, но я успеваю взять пригоршню мокрого снега из ближайшего сугроба и недвусмысленно леплю из него «пулю». Этого хватает, чтобы остановить Мистера Самолюбие, но не его эго. — В общем, я согласен выслушать твои извинения, и мы вернемся к нашему плану. А после семейных посиделок, ты дашь свой ответ. Положительный, само собой.

Он во всем прав: и насчет фасада, и насчет кольца, и, уж конечно, насчет машины и его умения располагать к себе людей, особенно женщин. Да и после того визит Наташа только то и делает, что выпрашивает «жопастика» еще разок в гости. Волшебная какая-то задница — разбудила либидо в бабульке, которая утверждает, что целовалась с Хрущевым.

Но… не будет ему торжества триумфа.

В конце концов, у меня теперь есть неплохая альтернатива.

— Поторопись на парад невест, Червинский! — Я стучу пальцами по стеку наручных часов. — Если постараешься, придумаешь, куда натянуть свою стекляшку!

К счастью, он слишком высокого полета птица, чтобы соваться за мной в метро.

Вот что этим женщинам нужно, а?

Берешь их на раз, путаешь имена, отказываешься знакомиться с родителями — тварь, мудак и говнюк.