#Даша_на_Луне - Сергиенко Алексей Леонидович "Asta Zangasta" - Страница 43

Лунный посадочный модуль «Чанъэ», тоже был спроектирован для будущего обслуживания китайской лунной базы, так что был выполнен модульным и по завершению нашей миссии, должен был остаться на лунной орбите, для использования следующими экспедициями, которые, в целях экономии, доставят с Земли не новый модуль целиком, а только сменную посадочную ступень.

Помимо отличий в компоновке Странника, эти изменения несли и существенные отличия в работе внутренних систем корабля — так, к примеру, топливные баки всех модулей были соединены трубопроводами в единую сеть, обеспечивающую их дозаправку на прямо на орбите. Это невозможная для 60тых задача была решена через использование автоматических датчиков, которые могли проверить работу стыковочных узлов, не допуская ни малейшей течи.

В целом, Странник, являлся космическим кораблем следующего поколения, первым из кораблей космоса, созданных не для одноразовых прыжков в ничто, а для планомерного освоения солнечной системы. Но Китай не был бы Китаем, если бы не вставил в без малого идеальный корабль что-то специфически китайское. В стиле достопамятной китайской детской азбуки, где на кубике с буквой «Э» красуется надпись «Свинья» и нарисована утка.

На Страннике эту роль играл деревенский туалет, в стиле «сортир», приделанный сбоку. Ладно, ладно, я немного преувеличила, не сортир, а складная шлюзовая камера, которая, находясь на момент старта в сложенном состоянии, наполнялась воздухом после вывода корабля на орбиту. Просто выступающая сбоку от корабля узкая прямоугольная пристройка с дверцей, в которую вделано круглое окошко – иллюминатор, лично у меня никаких ассоциаций кроме сортира не вызывает. Можно вывезти девушку из деревни, но деревню из девушки не вывести. Даже хлоркой.

И именно на этой камере я сейчас и стояла. На самом деле, в невесомости нет никакой разницы, как стоять, просто мне, висящей у бока корабля, почему-то стало спокойней, когда я, перебираясь по скобам, придав телу параллельное кораблю положение, уперлась ногами в верх шлюзовой камеры.

Минутой раньше я вылезла из доставившего меня к Страннику ранца, и не без сожаления оттолкнула его от корабля. Умом, конечно, я понимала, что ранец нужно отпустить, но мне всегда очень тяжело расставаться с вещами. Росла в бедности, фигли.

Поэтому я поступила согласно методике “КонМари” по расхламлению квартиры, из маминой книги. Моя мама обожает подобные книги — она с удовольствием читает «Легкий способ бросить курить» Аллена Карра, попыхивая сигаретой, «Бег ради жизни» Гарта Гилмора, лежа на диване, и «Магическую Уборку» Мари Кондо, сидя на захламленной кухне. При этом — в лаборатории у неё близкий к идеальному порядок, что обидно.

В общем, я обняла ранец, поблагодарила его за службу, торжественно сказав: «Средство передвижения космонавта 21КС — большое спасибо. Ты хорошо поработал. Покойся с Миром. В одной с ним впадине». И оттолкнула ранец по направлению к Земле.

Потом я, как уже рассказала, я забралась на будку шлюза и немного наклонилась. Перед моим лицом оказался один из иллюминаторов верхней части Странника, в котором сейчас маячила остолбенелая рожа одного из тайконавтов. Открыв от удивления рот, он тыкал в меня пальцем, что-то беззвучно крича.

— Дайте воды напиться, а то так кушать хочется, что переночевать негде, — сказала я, прислонив шлем к иллюминатору, чтоб меня было слышно внутри корабля.

В ответ я услышала шум работающих систем корабля, перемежаемый истеричными выкриками на китайском. Вскоре у иллюминатора маячила все четверо тайконавтов, во главе с их жилистым высочеством — госпожой капитаном. В отличии от удивленных лиц членов команды, её лицо просто светилось плохо скрываемой яростью.

Еще на Земле, знакомя меня со членами моего будущего экипажа, Посредник предупреждала меня, что самые большую опасность для меня представляет капитан корабля Хе Пейронг.

— Мужчины, Даша, они и в космосе мужчины, — говорила она мне, — Похлопаешь немного своими длинными ресницами и можешь вить из них веревки. Особенно из этих трех — у старшего, Чэня Гуанчэна дочь твоего возраста, а сравнительно более молодой Пэн Мин, по данным психолога, в обществе женщин робеет и вообще подкаблучник.

— А про Ван Бинчжана что скажешь?

— Он программист, — отмахнулась Посредник, — от него проблем не жди. Знаешь, чем программисты отличаются от баклажанов?

— Нет.

— Вот. Никто не знает.

— А перед Хе мне тоже ресницами хлопать? — Я вернула свернувший в сторону разговор в магистральное русло.

— Случай с Хе, конечно, более сложный, — со вздохом призналась Посредник. — Начнем с того, что Хе женщина. И дочь одного из членов ЦК компартии.

— Так она папина победа, — хохотнула я, — китайский Юра Батурин.

— Как раз нет. В этом то и проблема. Из за своего происхождения, Хе постоянно находится в тени папочки. Всё, что она делает, люди воспринимают с учетом его личности. Хе всю жизнь доказывает себе и окружающим, что достигла всего сама, без оглядки на отца. А это накладывает опечаток — там, где простой смертный может проявить простительную слабость, Хе будет вынуждена идти до конца. Общество вынудило Хе стать большим мужчиной, чем большинство мужчин. И большим китайцем, чем большинство китайцев.

— Понятно, — согласилась я. И я действительно, немного понимала Хе, хотя и росла без отца. Обидно, когда все считают что ты добилась столь многого за счет симпатичной мордашки. Хе хоть тут повезло — глядя на её скуластенькую физию все понимали, что свой пост она получила за что угодно, но только не за няшность.

— Папочка, кстати, подгадил Хе так, как мало кто сумеет. Ты уже знаешь, что она, являясь капитаном миссии, единственная из всего экипажа, не вступит на поверхность Луны?

— Да, довольно необычное решение.

— Папа, в последний момент продавил. Хе не подарила ему внуков и он, в виде ответной любезности, настоял чтоб она осталась на сравнительно более безопасной лунной орбите. Поначалу на корабле должен был Ван Бинчжан оставаться, но Китайское национальное космическое управление козырнуло ЦК и Ваню с Хе поменяли. Так что управлять высадкой она будет по радио, через спутник-ретранслятор Цюэцяо. И я не берусь судить, как это сказалось на характере Хе, который и до этого все характеризовали как несносный.

— Фигня вопрос, — отмахнулась я, — Как-нибудь уживемся. Я по любому что-то придумаю, — добавила я, так как до старта оставалось еще около двух месяцев.

Сейчас, наблюдая как от пылающего ненавистью лица Хе Пейронг, кажется, можно прикуривать сигареты, я поняла, что «что-то придумать» мне нужно прямо сейчас. И это должно быть очень серьезное что-то.

На самом деле, я могла бы и не торопиться. После первого всплеска активности, вызванного моим появлением, китайцы надолго затихарились. Я понимала, что им нужно время чтоб связаться с Землей, обсудить проблему, принять решение… Но, вашу мать, не два же часа?

Устав висеть, я села на крышу шлюза, прислонив шлем к обшивке корабля. Звуки, пробивавшиеся через слои теплоизоляции и радиационной защиты корабля были искажены до полной неразборчивости, но судя по накалу страстей внутри корабля разворачивалась нешуточная баталия.

Больше всего выделялся принадлежащий Хе резкий фальцет, которым она что-то втолковывала вяло отлаивающейся мужской сборной тайконавтов. Вот ведь сучка крашена, в первый раз подумала про Хе я, вспомнив героиню старинного фильма. Слава богу, принимать решение о моем запуске на борт будет не она.

ОО пояснил мне, что предоставленное само себе китайское космическое агентство CNSA, будет решать пускать ли меня на борт ровно столько, сколько нужно чтоб я нехватки кислорода загнулась. Потом они подождут еще немного, чтоб убедиться что я точно ласты склеила и начнут плакать о том, что не успели спасти.

И дело тут не в особой злокозненности Китая, просто система управления у них устроена так, что принять быстрое решение они не могут — правящим кланам нужно посовещаться, выторговать выгоду для себя и только потом что-то делать. А само космическое агентство, как дикие пчелы, в гнезде которых американцы слишком долго шурудили палкой, пытаясь предотвратить полет на Луну, склонны видеть во всём происки врагов.