Интимная магия для оборотня (СИ) - Нест Анна - Страница 1

Ночь. Подъезд. Лампочка-сороковка. И в чем смысл? Освещения хватало ровно настолько, чтобы увидеть мужчину с темными волосами до плеч. Он бежал вниз по лестнице, прижимая руку к синей рубахе. Красное пятно угрожающе расплылось по ткани, и его уже нельзя было скрыть ладонью.

– Ведьма. Старая ведьма. Хорошо хоть ноги целы, – он побежал быстрее, словно опасаясь, что это сейчас изменится, если не поторопиться. – Я ухожу от тебя. Ухожу! Слышишь?! – взлохмаченный беглец засмотрелся вверх, оценивая, насколько далеко он смог отдалиться от «занозы». В таком состоянии не заметить последней ступеньки мог каждый.

Что дальше? Удар. Хруст. Оу, Варвара была бы неописуемо счастлива. А вместо этого она со злостью смотрела, как ее уже бывший муж бодро хромает в сторону вокзала.

– Ушел-таки! – Варя стукнула в окно. Она даже хотела плюнуть в удаляющийся силуэт, но вместо этого скрутила носатый кукиш и, мило улыбаясь, помахала им Василию. – Что б рука твоя болела, как мое сердце. Козел!

– Ковел! Ковел! – кричал светлокудрый ангелочек. Он смеялся и хватал маму за ноги, заглядывая в глаза, чтобы найти там одобрение.

– Да, доча, – женщина подняла ангелочка на руки и прижала худенькое тельце к себе. – Нам не нужен ковел. Правда?

– Неть.

Эта тонкая девочка отличалась от сверстниц, как макарон с ликером и специями от привычного всем слоеного торта с кремом. Чего только стоило ее имя - Кикилия.

– Кикилия, будь моей женой! – девчуля сделала реверансик перед треснутым зеркалом и чуть не упала, став на подол пожелтевшего маминого платья. – Ужас какой.

– И не говори, сапфирчик мой, – мать вошла в комнату и устало опустилась на расшатанный табурет. – Надеюсь, я не доживу до того времени, когда ты, красноперка, замуж пойдешь и волосы за сальным платком спрячешь.

– Мамуль, я вообще об имени своем, – свернула Кикилия со скользкого пути. Она-то давно подозревала, что замуж – это не страшно. И волосы платком покрывать – не комильфо, а такие, как у нее, густые и белокурые – вообще преступление. Но спорить не решалась. Да и замуж Кики не хотела вовсе, лучше животинку завести. Она и внимания требует, и погулять любит – ничем не хуже мужика.

– Имя как имя. Ты еще спасибо скажи, что девочкой родилась, а то папка тебя еще б краше обозвал.

– Кем это? – Кики прищурила правый глаз и с интересом наблюдала за матерью. Она любила те моменты, когда разговор заходил об отце, ведь все воспоминания о нем стерлись. А еще Кикилия видела, как горит румянцем мамино лицо, разглаживаются морщинки в уголках глаз – никак заглушенная любовь молодила ее ворчливую матушку.

– А я знаю? Может, Кукуцаполь или того хуже, – развела Варвара руки в стороны и пожала покатыми плечами.

– Как?! Кукуцаполь? – девочка осела на пол, еще больше путаясь в старомодном свадебном платье, и хохотала до слез, обнажая на удивление ровненькие и белые зубы. И в кого только пошла?

– Полно тебе, деточка, – Варвара поправила сбившийся на сторону платок и соорудила из рук надежную подставку под пышную грудь.

Кики успокоилась и стаскивала платье через голову. Конечно, она могла вынуть пуговицу из петельки, и этот бесформенный мешок скатился бы к ногам, но девочка спешила поговорить с матушкой, пока выдалась удобная минутка.

– Ухо-ухо! – завизжала Кикилия и отпустила платье. Затрапезная материя повисла на острой сережке, грозясь утащить с собой покрасневшую мочку и спрятать ее от хозяйки.

– Господи, Боже ты мой! – несмотря на свое упитанное тело, Варвара толстопопым шмелем подлетела к дочке с готовностью разорвать последнее доказательство ошибки молодости. – Вот и какая из тебя ведьма после этого?! Кики-Кики, – женщина покачала головой, наградив кровинку обидным щелбаном.

– Самая настоящая. Вспомни дядю Всеволода! – девочка одарила уставшую Варю своей особенной улыбкой. – Сработала же магия! – глаза Кикилии горели, а ноги пританцовывали от нетерпения.

– Это да, – примирительно согласилась мать, рассматривая себя в зеркале. Платок снова сбился, раздражая самовольничеством и неприглядным видом. – Только лучше бы она не сработала, чем вышло так, как вышло.

– Зато он рукастый мужик был, – пыталась оправдаться Кики, поэтому без зазрения совести пользовалась мамиными словами, когда-то брошенными в хорошем настроении.

– Рукастый, да. Но какой-то невыгодный. Эх, – махнула рукой на обиды Варвара. Она прижала к себе все еще наивную дочку, приняв решение не раздувать костер противоречий. – Мужик неплохой, а пил в две головы, паразит. На такого зелья не напасешься?

Кикилия склонила к матушке светлую голову и поглядела в зеркало. До чего же они были разными. Упитанная темноволосая Варвара с черными, как бесовской омут, глазами, и ее Кики – худенькая, с льняными локонами и спрятанной тайной во взгляде. Ее глаза менялись зависимо от настроения, становясь то голубыми, то серо-зелеными.

– Я тут что подумала, мамулька – тебе над языком не помешает поработать. Ты же у меня еще такая красавица, а говоришь, как бабка Прасковья, – девочка посмотрела на потолок, проникая взглядом куда глубже. – Ну та, что на чердаке живет.

Варвара отпустила Кики, чтобы схватиться за свои пышные бока.

– Вот дождалась – дочь маму стыдится! – покрасневшая Варя отвернулась от Кикилии, чтобы не напугать ее проступившей на лице злобой.

– Мамулькин, не сердись, – девочка суетилась возле Варвары, сжимая своими маленькими ручками квадратные ладони. – Это же все для тебя, – она виновато улыбнулась и, обвив шею матери, сыпала словами прямо в завидную грудь. – Я по руке гадала. Помнишь? О мужьях. Хиромантия не врет.

– Кики! – встрепенулась пожилая женщина, стараясь выкричать из памяти постыдное слово. – Я ведьму растила! Не хироманта, да простят меня колдовские четки, – Варвара убрала руки дочери и плюхнулась на стул, грозясь превратить его в кучку щепок.

– Мам, но ведь получается, – все еще надеялась на признание Кики. – Я тебя не стыжусь, но мужика хорошего на разные капканы ловят. И никогда не знаешь наперед, какая приманка для него дороже свободы.

– И какой там мужик? – стала поддаваться Варя настырности дочки. – Сама же говорила, что третья палочка коротковата будет.

– Так короткий – это ж не навсегда! – Кики стала сзади, чтобы можно было гладить матушку, уберегая себя от очередной победы ведьмовских эмоций над материнской добротой. - Травки заготовишь и…

– Так и заготовь! – снова взбеленилась Варя. – А я по руке погадаю. Вместо тебя, – женщина вцепилась в Кики, чтобы поставить ее перед собой.

– Мама! Больно же, – растирала Кикилия свои плечи, выражая обиду дрожащими губами.

– Тихо, – женщина уставилась на ладонь Кики и стала причитать. – Ой, не будет тебе, девонька, жизни, пока за ум не возьмешься! С кровушкой нужно работать, бараньих глаз не обходить, яд на зиму заготавливать, яйца хохлаток использовать, по рукам не гадать, маму не огорчать. Ну как?!

-  Это фиаско, мамуль. Хиромант из тебя еще хуже, чем орнитолог, - покачала головой Кики. - Хохлатка - это растение.

-  А вот и нет, сопля! - довольно выпалила Варвара. Она задрала подбородок, демонстрируя этим превосходство опытной ведьмы над зеленой хироманткой.

-  Ну все! - не выдержала Кикилия бесцеремонности матушки и поспешила к окну - то ли чтобы свежим воздухом подышать, стоя у открытой форточки, то ли надышаться им в полете, убегая от одиночества и неисправимой старой ведьмы.

Только Кики приблизилась к равнодушной стеклянной поверхности, как ее взгляд уперся в фиолетово-черный вихрь жестких волос. Он мельтешил возле жестяного отлива, не рискуя подняться выше.

Кикилия прожогом бросилась к Варваре, заслоняя от вороньих глаз облупленное окошко.