Лучший для тебя (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка" - Страница 19

Я чувствовала, как Кошир навис надо мной, осторожно опускаясь. Придавил своим телом, потерся.

Воображение рисовало возбуждающие картинки, как сейчас выглядит мужчина со стороны. Горячие губы вновь прикоснулись к моим в тягучем ласковом поцелуе, словно он просил заранее прощения.

И было за что! Беззвучный крик утонул в ласковом танце языков. Боль мгновенная, яркая прострелила тело. Замерев, Кошир продолжал целовать не только губы, но сушил мокрые дорожки на щеках. Даже подул, чтобы мне стало легче. И боль стала приглушаться. Муж начал двигаться, очень медленно, но неудержимо. Я цеплялась за его плечи, пыталась привыкнуть к странным движениям, пока тело само не подсказало, как надо выгибаться, принимая в себя мужскую плоть. Постепенно танец стал уводить за собой в мир удивительных ощущений. Дыхание сбилось, кровь бурлила. Эмоции зашкаливали, требуя выхода. Я стремилась к единству с мужем. Неприлично двигала бедрами, но не могла по-другому.

— Да, детка, да. Молодец, — подбадривал хриплым шепотом Кошир, и я отбросила сомнения.

Движения манаукца становились все яростнее, и я стала задыхаться от непривычного болезненного желания кричать. Застонала, выгибая спину, принимала в себя Кошира. И когда терпеть стало невыносимо тягостно, мир взорвался, а я вскрикнула от удивления. По телу пробежались волны наслаждения, приносящие за собой сладостную негу. Муж совершил еще пару толчков и застонал, упираясь руками в кровать, он переживал те же приятные секунды, что я недавно.

А потом он опустился на меня, грозя раздавить окончательно.

Глупая мысль, что вот и все закончилось, больше я не девушка, а самая настоящая женщина, тоскливо засела в голове.

— Спасибо, — прошептал Кошир и поцеловал.

И столько он вложил искренней благодарности в него, что я позабыла все на свете. Муж был мастером целоваться. Я таяла от сладости, которую он дарил.

— Надо в душ сходить. Справишься? А я пока простынь перестелю, — нежность, нежность и еще раз нежность.

Сердце сжималось от тепла, с которым обращался ко мне манаукец. Я кивнула в ответ. Скатившись на бок, Кошир дал возможность сбежать от него, спрятаться за дверью ванной комнаты. Где я встала под струи воды, смывая с себя следы потерянной девственности. Кровь окрашивала воду, и вспомнились слова Кошира, что красный цвет мне идет.

Какая странная аналогия. Отогнав глупую мысль, я быстро ополоснулась, а когда обернулась, выключив воду, то вздрогнула. За прозрачной дверцей кабинки стоял Кошир, самодовольно усмехаясь.

Открыл дверь и подал мне руку, помогая выйти.

— Пойдем, женушка, спать. Ты устала, а завтра продолжим знакомиться с глубинами семейной жизни, — искушающим голосом позвал муж.

— Кошир, — засмущалась, за что получила еще один поцелуй.

— Спасибо еще раз. Это было невообразимо восхитительно. Я горд, что был у тебя первым, — продолжал вгонять меня в краску муж.

Заведя меня в комнату, Кошир подвел к кровати, галантно откинул одеяло, подтолкнул в спину, заставляя лечь. Я с удивлением заметила, что Кош успел прибраться. Не осталось ни следа пикника, ни того, что было после.

Когда я забралась, отодвигаясь, чтобы уступить место для мужа, Кошир присоединился, прижимая к себе.

— Спи, моя женушка. И если вдруг передумаешь, то стать фавориткой никогда не поздно, — соблазнительно прошептал муж, портя весь романтический момент.

От души стукнула его локтем в бок, услышав, сквозь тихий смех:

— Я понял, понял. Жена, так жена.

ГЛАВА5.

Кошир

Глядя на спящую жену, Кошир с теплом в сердце признался себе, что все оказалось намного лучше, чем он ожидал. Владеть женщиной, своей собственной, когда ты этого хочешь, а не по указке — восхитительно приятно. Так сильно, что ждать, когда проснется, не хотелось. Легко смахнув локоны со спины Тамары, манаукец погладил очень теплую, шелковистую, мягкую кожу. В который раз он поразился волшебной притягательности землянки. Шейные позвонки неясно выделялись, беззащитно манили прикоснуться к ним губами. Подарить минутную ласку. Упрашивать Кошира им не пришлось. Обогрев своим дыханием, мужчина прикоснулся к ним мимолетным поцелуем.

Тамара сонно застонала, все еще находясь в объятиях сна. Но Коширу было мало просто стона. Следующими были зацелованы плечи, затем остальные позвонки, которые влекли за собой под одеяло, туда, где пряталась та часть тела жены, требующая особенного внимания.

Отодвинув одеяло в сторону, мужчина вырисовывал на чувствительной коже рисунок губами, прислушиваясь, как сбилось дыхание у жены.

Марево сна слетело с зеленых глаз, которые с удивлением и затаенной надеждой смотрели на него. Для этого Тамара приподнялась на локтях и обернулась.

Кошир лег на женушку сверху, давая ей почувствовать, что надежда ее оправдается. Обхватил рукой за шею, заставляя еще сильнее повернуть голову.

Тамара испуганно охнула, но Кошир не придал этому значения, он хотел поцелуя, хотел клеймить свою женщину везде и всюду, чтобы все знали, что она его и только его. Та, что подарила ему самое ценное, что может подарить девушка. И то, что иногда совершенно не нужно мужчинам.

Так и Кошир считал до недавнего времени, но, получив такой подарок от жены, был горд собой. Пусть поневоле, но он заставит ее не жалеть о своем выборе. Он станет достойным мужем, а она прекрасной, послушной и покладистой женой. Он докажет матери, что мужчина должен быть доминантом в паре. А женщина создана совершенно для другого!

Раздвинул пошире ноги жены, одним движением медленно вошел, понимая, что может принести неприятные ощущения.

— Кошир, — возмущенно позвала Тамара, пытаясь высвободиться.

— Том, не шевелись, мне так сильнее хочется. И я давно не сплю. Ты такая соня, скажу тебе.

— У меня выходной, — возмутилась жена, но затихла, подчиняясь ему.

Тамара сама не понимала, как соблазнительна в своей покорности.

— Поэтому давай не терять время, а изучим друг друга со всех сторон. Мы же муж и жена.

После этих слов Тамара задышала тяжело, а внутри сжала Кошира сильнее.

Манаукец вновь стал покрывать поцелуями плечи, шею, все, до чего мог дотянуться. Сам сдерживался, чтобы не начать страстный танец с женой. Нет, она должна сама его попросить.

— Ты сладкая, мой пирожочек, — пробормотал Кошир, протиснув ладонь под Тамару, чтобы обхватить большую и мягкую грудь.

— Пирожок? — обиженно прошептала жена. — Я толстая, я знаю, но зачем об этом говорить именно сейчас.

— Глупая детка, ты то, что мне нужно. Худых я уже натерпелся. Ты идеальна. Ты намного лучше. Ты — моя женушка. Я буду называть тебя пирожок. Ты пахнешь так же соблазнительно, просто бери и ешь.

— Кош, — судорожно выдохнула Тамара, прогибая спину и приподнимая попку, когда он прикусил кожу на ее плече.

— Да, Тамара, — издевательски прошептал манаукец, которого возбуждала их игра.

— Кошир, я не могу, — смущаясь, ответила жена, не глядя на него.

Но красный румянец ей было не скрыть.

— Что ты не можешь, моя сладкая? — продолжал выпытывать Кошир.

— Пожалуйста, перестань, — совсем сникла жена, и манаукец не стал дольше ее мучить.

Первые па были самыми медленными и плавными. Он учил ее подстраиваться под него, учил искать позу, чтобы получить наивысшее наслаждение. Учил быть страстной, принимать его яростные выпады.

— Громче, Тома, громче, — учил быть честной Кошир свою жену, когда ее стон срывался в страстный крик освобождения.

Учил быть гибкой, закидывая ее ноги себе на плечи. Быть глубокой, открывая ей возможности ее тела. Учил быть желанной им и показывал силу своих чувств.

Поза сзади нравилась Тамаре больше всех, особенно когда он вдавливал ее с силой в матрац, яростно врываясь. Жена стонала так, что Коширу крышу сносило, и он прикладывал больше сил, чтобы она научилась летать!

К вечеру, когда супруги, уставшие и изможденные, лежали сплетенные под одеялом, Тамара прошептала: