Лучший для тебя (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка" - Страница 31

Но Тома словно почувствовала перемену настроения Кошира и резко отстранилась. Манаукец, наученный горьким опытом, быстро стер улыбку, настороженно глядя на жену, которая оценивающе смотрела на него. Битва взглядов еще больше ввела Кошира в смятение. Что опять он сделал не так? Она же не могла догадаться! Не могла!

— Тома, что случилось? — обеспокоенно спросил манаукец и вздрогнул, когда в ответ жена подарила ему такую счастливую улыбку, словно он ей подарок сделал на день рождения.

И бросилась ему на шею, чуть не задушив порывисто. Задумчиво поглаживая жену по спине, Кошир задумался о странных перепадах настроения Томы. То, что она не беременна, манаукец знал точно, так как следил за женой и знал все ее женские тайные дни. Наверное, Тома тоже соскучилась по ласкам мужа, просто нетерпение у нее по-другому выливается, в слезы. Учителя янарата не раз повторяли, что только полностью удовлетворенная и неперенасытившаяся женщина счастлива и воодушевлена. Если же она начинает истерить, это первый знак, что она скучает, если же душа женщины наполнилась равнодушием — перенасытилась и хочет чего-то нового.

А у Тамары явные признаки именно истерики.

С облегчением вздохнув, Кошир мысленно подгонял звездолет доставить их на станцию, где он даст жене всю свою нежность и ласку, чтобы она опять улыбалась ему, как сейчас.

Станция «Астрея»

Кошир

Станция янарату понравилась, особенно манауский сектор, куда они заселились. Денег у них было не так много, но Кошир снял номер для них с Тамарой отдельный. Куда первым делом и направились. Тамара жаловалась на усталость, да и слезы, которые она проливала несколько часов, ее вымотали.

Бросив сумку, Кош поднял жену на руки и отнес в душевую кабинку. Скептически осмотрел узкое пространство, с досады чуть не сломал дверцы. Тамара поняла печаль мужа, тихо рассмеялась и пообещала вымыться быстро.

Невыносимая пытка — смотреть на раздевающуюся жену и не прикасаться к ней, чтобы не напугать тем огнем желания, который она же и разжигала. А жар в паху все усиливался. Вывалившись в комнату, янарат решил приготовить брачное ложе и достать сменное белье для Томы и себя.

Шум льющейся воды возбуждал, заставляя воображение рисовать откровенные образы жены. Какие она принимала сексуальные позы, выпячивая назад свои манящие ягодицы, от одного взгляда на которые у Коша просто сносит крышу. Вожделение полностью захватывало сознание, твердя одно, что надо пойти и взять свое.

Скинув с себя одежду, Кошир мысленно сосчитал до двадцати, дав Томе хотя бы что-то помыть и неважно что. Так как если думать, что и как она это мыла, то ноющая боль в паху становилась нестерпимой, как и пожар, снедающий изнутри.

— Я все! — выкрикнула Тамара из ванной комнаты.

Красные глаза манаукца распахнулись. Черный зрачок расширился, заполняя собой радужку. Крылья ноздрей хищно вздыбились. Алые губы растянула коварная улыбка.

— Уже иду! — выкрикнул в ответ Кош.

Пружинистой походкой манаукец вошел в ванную комнату и остановился, давая жене понять, что он намерен с ней сделать. Он дал ей время осознать и принять сей факт, что он ее хочет, жаждет, желает…

Тамара долго, густо краснея, рассматривала воинственное мужское естество, прежде чем поднять взгляд на лицо мужа.

— А… — громко сглотнула и попробовала спросить еще раз: — А мыться?

— Иди сюда, — требовательно позвал Кош.

И Тома сделала шаг, чуть не упав, запутавшись в своей грязной одежде, которая лежала на полу. Манаукец успел подхватить жену и потянул за руку в комнату.

— Ложись, — опять приказал Кошир, так как просить он уже не мог.

Голос плохо слушался, нетерпение колотило душу изнутри. Жена сначала засомневалась, но все же легла, пытаясь укрыться одеялом.

— Не надо, дай налюбоваться тобой. Так устал только на ощупь чувствовать твое соблазнительное тело, — словно в бреду шептал Кошир, нависая над женой.

Тамара вздрагивала от первых осторожных поцелуев. Громко вздыхала, начиная расслабляться от ласки манаукца. Кошир знал, что делал, спускаясь к ее грудям. Волнительно очертил языком ореол соска и слегка прикусил зубами. Жена выгнулась, сжимая пальцами простынь. Вторая грудь была столь же отзывчива. Тамара застонала, поощряя Кошира на дальнейшие действия. Дорожка жарким поцелуем потянулась к пупку. Горячие ладони гладили, стирая следы губ. Кошир спускался все ниже, не слушая протестов жены. Он властно раздвинул руками ей бедра, открывая проход в ее святыни.

Бросив предвкушающий взгляд исподлобья на испуганную его действиями жену, Кошир усмехнулся и приступил к самой беспощадной пытке. Как говорили учителя янарату, перед этой лаской еще никто не устоял.

Язык плясал по чувствительной и нежной коже, проникал в горячее лоно. Манаукец не щадил Тамару, заставляя ее рыдать и умолять остановиться. Ноги жены дрожали, подсказывая, что еще рано ее отпускать. Кошир помогал себе пальцами, играл, словно на струнах удивительного инструмента. Мужчина хотел услышать самые громкие стоны, которые способна издавать его жена.

И только после облегченного судорожного и протяжного мычания Тамары манаукец остановился, нависая над разнеженной женой.

Вот сейчас пришел его черед получать удовольствие. Поцеловав Тому в губы, Кошир легко наполнил ее собой и повел страстный пламенный танец, наполняя его своей яростью и выплескивая все нетерпение. Тамара была его наградой, его родником, из которого он пил глухие стоны удовольствия. Сам наслаждался, вторгаясь резкими толчками. С большим удовольствием погружаясь все глубже, слушая порочные звуки, которые издавали их тела. Это было возбуждающе неприлично. Приличия ни к чему, когда двое отдавались страсти. Когда тела так тесно переплетаются. Кошир учил свою Тому порочности. И замирая, победно заурчал, выплескивая все, что накопилось за столько дней воздержания. Это все принадлежит ей, его жене. Все до последней капли.

— Кош, — выдохнула Тома, и янарат рывком вернулся в реальность.

— Что? — встревоженно спросил, боясь, что опять причинил ей боль.

— Ноги дай спустить! — простонала Тамара.

Когда Кошир закинул себе на плечи ноги Томы, не помнил, но ощущения ему понравились.

— Кош, я тебя иногда боюсь, — тихо призналась жена, скромно улыбаясь.

— Почему? — потребовал ответ янарат.

— Ты свое лицо не видишь, когда мы это делаем. Страшно скалишься. Пугаешь, — тихо прошептала Тамара, пряча взгляд.

— Том, это экстаз, — сокрушенно выдохнул Кош, устало опускаясь на кровать и притягивая к себе Тамару. — Он лица людей уродует, поверь на слово. Никто красивым в этот момент не выглядит, обычно мучение и страдание на лице появляется, иногда злоба. Прости, что напугал.

Объяснение Тома приняла и, как и прежде, устроилась у него на плече, засыпая. Кошир же бережно убрал с ее лица прилипшие влажные волосы и поцеловал лоб, улыбаясь, как сытый кот.

***

Выспавшись и поужинав, Кошир сопроводил жену до уровня, указанного в объявлении. Сам же искал повод встретиться с ши Махтаном, который находился на станции. Но секретарь упорно вещал, что его нет на месте.

Подозрение, что его просто нагло игнорируют, закралось в душу. Пока Тамара находилась на собеседовании, Кош с командой устроили разведывательную вылазку. Но что было удивительно, ши Махтана и вправду не оказалось на месте.

Янарат оскорбился таким халатным отношением к работе. Ведь причина отсутствия, озвученная секретарем, была смехотворной — по личным обстоятельствам! Ни для кого не секрет, что начальник безопасности — это очень ответственная должность. И такая работа должна быть на первом месте, а личные дела отодвигаются на второй план. А, по словам секретаря, это не впервые и, вернее всего, завтра ши Махтана тоже не будет.

Расстроенный альбинос вернулся на общий уровень, где его поджидала не менее расстроенная жена. План не удался вдвойне. Куда лететь, Кош не представлял. Больше работы не было. Если только сходить в нонарский сектор и там попытать счастья.