Когда завтра настанет вновь (СИ) - Сафонова Евгения - Страница 11

Он кидает девушке мешочек, звякающий, словно внутри стеклянные шарики.

Не сводя взгляда с лица незваного гостя, та на ощупь развязывает витые шнурки, стягивающие горловину кошеля, и запускает пальцы внутрь. Затем всё же смотрит вниз, на то, что держит в руках — и достаёт крупный алмаз восхитительной огранки.

Щурясь, девушка вертит его в руке, пока на её коже вспыхивают светящиеся линии магической печати.

— Настоящий, — недоверчиво произносит она.

— Конечно же, настоящий. — Коул склоняет голову. — Мужчины рода Дри не обманывают и не лгут. И не причиняют вреда невинным и беззащитным.

— Ты считаешь меня беззащитной? — девушка усмехается, и линии на её руке гаснут. — Не суди по внешности.

— Я уже понял, — серьёзно отвечает Коул. — Это задаток. Перед моим возвращением домой получите ещё столько же. Как вам моё предложение?

Некоторое время девушка просто смотрит на него.

Следом переводит взгляд на камень, который всё ещё сжимает в пальцах.

— И как я маме объясню потом, откуда они у меня? — задумчиво бормочет она, будто высказывая мысли вслух.

— Можете просто продать. Камни такой чистоты высоко оценят и маги, и простые ювелиры. Деньги скрыть легче.

— Тем более на кредитке. — Девушка наклоняет ладонь, и алмаз скатывается по её пальцам обратно в мешочек. — И где же ты собираешься спать? В моей комнате?

— Если позволите.

Она резко отворачивается и идёт в дальний угол комнаты, к прямоугольнику высокого зеркала без рамы. Кажется, что оно просто висит на стене, — но девушка берётся за край, и зеркало плавно отъезжает в сторону, открывая небольшую гардеробную.

— Будешь спать здесь, — решительно произносит хозяйка комнаты. — Дам тебе плед, подушку и одеяло. На ночь буду запирать тебя тут, утром выпускать. И только попытайся выйти сам или подглядывать!

Коул, лучезарно улыбаясь, протягивает ей узкую ладонь с тонкими пальцами:

— Клянусь именем прародительницы нашей Дану*, не буду.

(*прим.: в ирландской мифологии — богиня-мать, одна из самых значительных фигур кельтского пантеона)

Девушка тяжело вздыхает, вкладывает в его руку свою — и сделка скрепляется крепким рукопожатием.

— Благодарю, Вэрани, — учтиво произносит Коул, когда девушка почти мгновенно выдёргивает пальцы из его ладони.

— Вэрани, — неожиданно повторят она. — Это по-вашему значит «певчая птичка», кажется?

— Верно.

— Почему ты меня так называешь? У меня вообще-то и имя есть.

— Имя — не главное. Главное суть. И мне кажется, что я постиг вашу.

Девушка задумывается о чём-то. Качает головой.

— Суть он мою постиг, — бурчит она, отворачиваясь. — И как я только на это подписалась, понять не могу…

Коул не отвечает. Только улыбается.

Но в правом углу его рта прячется усмешка — подозрительно хитрая.

— НЫНЕШНЕЕ ВРЕМЯ ~

Эш остановил мобиль лишь в соседнем городке под названием Мулен. На одной из центральных улиц, рядом с трёхэтажным зданием светлого кирпича, украшенным светящейся вывеской «Отель" Мельница"».

Скользнув пальцами по сенсорной панели управления, брат выключил мобиль. Я следила за его рукой: прежде чем погаснуть, цифровые часы на панели успели показать половину четвёртого ночи.

Значит, мы ехали больше пяти часов.

И всё это время молчали.

— Вылезай, — сухо бросил Эш, прежде чем открыть свою дверь.

Я повиновалась с покорностью сомнамбулы: в сердце и мыслях царила звенящая пустота.

Не думать. Ни о чём. Или о чём угодно, но не о сгоревшем доме. Не о том, как я кричала Эшу «разворачивайся!», а он только жал на педаль акселератора, глядя перед собой застывшими, похожими на стекляшки глазами, увозя нас прочь от дома, полыхающего синим пламенем…

…нет, вот об этом точно не нужно думать.

Чемоданы из багажника вытаскивали всё в том же молчании. Воздух был тёмным, тёплым и густым, улицы — пустыми: только фонари таращились оранжевыми глазами на невысокие кирпичные дома. Будто мы и не уезжали из Мойлейца — тот же маленький провинциальный городок с тихим зелёным центром. Вон, как раз напротив отеля вход в парк.

Эш щёлкнул кнопкой включения сигнализация, мобиль отозвался умиротворённой трелью, — и, громыхая колёсиками по асфальту, мы повезли свой багаж ко входу в гостиницу.

За стойкой регистрации сидела девушка немногим старше меня. Когда мы вошли, она, зевая, обрабатывала ногти маникюрной пилочкой. Услышав звук дверного колокольчика — судя по затейливой резьбе на стенах, обшитых дубовыми панелями, в этом отеле вообще активно косили под старину, — девушка подняла взгляд и торопливо отложила пилку.

— Добрый вечер. — Она встала, расплываясь в дежурной улыбке. — Что…

— Комнату. — Эш достал кошелёк и выложил на столешницу мою кредитную карту. — На двоих.

Явно обидевшись на отсутствие ответных любезностей, девушка взяла кредитку, царапнув дерево длинными розовыми ногтями.

— На какой срок?

— На ночь.

— И завтрашний день, — добавила я.

Эш вопросительно оглянулся на меня.

— Мне надо будет кое-что сделать, — тихо пояснила я. — Для этого нужен день.

— Хорошо, до завтрашнего вечера.

Сдувая со лба косую чёлку, девица вставила кредитку в прорезь серебристой коробочки кассового аппарата.

— Отпечаток пальца владельца карты, — сухо произнесла она, пододвигая коробочку в нашу сторону.

Я послушно провела указательным пальцем по сенсорному дисплею, аппарат оживлённо замигал зелёным огоньком, и буквы на экране поспешили радостно уведомить, что операция успешно завершена.

— Номер двадцать один, третий этаж. — Кредитку Эшу вернули уже вместе с магнитной картой от комнаты. — Все номера оборудованы системой «умный дом». Уборка комнат с часу до четырёх. Выезд постояльцев осуществляется в полдень.

Сунув обе карточки в кошелёк, брат молча подхватил чемодан и покатил его к лифту.

— Спасибо, — сказала я. Тон вышел вроде извиняющимся, но девица не смягчилась: натянуто улыбнулась, снова схватила пилочку и вернулась к своему маникюру.

Лифт только успел разогнаться, как уже пришлось тормозить. Стальные двери открылись с мелодичным звоном, и взгляду предстал длинный коридор, освещённый вычурными настенными лампами. Неслышно прокатив чемоданы по красной ковровой дорожке, мы встали перед дверью с медной, позеленевшей от времени ручкой и серебряными цифрами «21»; магнитный замок по соседству с ней смотрелся как минимум странно. Эш сунул карту от комнаты в щель, замок тихо пискнул — и ручка, щёлкнув, провернулась сама собой.

Внутри оказались всё те же дубовые панели, две узкие кровати с резными деревянными изголовьями, люстра с лампочками в виде свечей и — подумать только — пушистая серая шкура на полу. Я искренне понадеялась, что она искусственная.

Будто и впрямь в прошлом веке очутились…

— Так что тебе нужно сделать завтра? — спросил Эш, задвинув чемодан под одну из кроватей.

— Прикупить кое-что. — Я опустилась на другую, расшнуровала кеды и легла, не раздеваясь, глядя в потолок. — Для самозащиты.

Я услышала, как скрипнули пружины, когда Эш сел на кровать. Или тоже лёг?..

— Лайз, нам нужно снять деньги с твоей кредитки.

— Зачем? Сейчас наличные почти нигде…

— Затем, что нас будут искать. А поскольку мы не знаем, как объяснить то, что произошло с нашим домом — лучше, чтобы нас не могли найти, — голос брата по спокойствию мог сравниться с поверхностью пруда в штиль. — А ещё надо поменять графоны. И номера на мобиле. Я отключил в нём доступ к сети, теперь нас могут найти только по номерам. Сможешь?

— Я… не знаю. Попробую. — Я лежала, чувствуя, как по телу медленно разливается свинцовая тяжесть усталости, которую прежде вытесняла тревожная пустота. — А может, нам стоит самим обратиться в стражу? И всё им объяснить?

— Лайз, мама сказала, мы должны держать всё в тайне. Не посвящать посторонних.

— Даже если случится такое?

— Ты убедилась, что её силы истощались по неведомой причине. Она говорила, это от того, что ей известна правда. Хочешь, чтобы стражников, которые будут расследовать это дело и постараются узнать то же, что знала она, постигла та же участь? А потом и нас, когда нам всё расскажут?