Казнить! Нельзя помиловать! (СИ) - Бочков Александр Петрович "Алекс" - Страница 6

— Что здесь происходит? — строго бросил командир, оглядев "поле боя". Молодой с трудом поднялся и вытянулся: успел командир вбить дисциплину хотя бы в молодняк… Сунул "Вальтер" в кобуру.

— Настоятеля монастыря бойцы задержали… Вот — порядок навожу…

— Он что то забрал у настоятеля! — звенящим от негодования (уже ожил?!) голосом "заложил" меня молодой — и не хочет отдавать! Командир повернулся ко мне с немым вопросом…

— Да так… Безделушка. Понравилась мне одна вещица… Интересная штучка — не видел такой. Безделушка — говорю же — усмехнулся я…

— Покажи… — протянул ко мне руку командир. А вот это уже лишнее…

— Потом покажу товарищ командир! — перешёл на официальный тон. Старинов не понял. Набычился; потребовал властно:

— Покажи я сказал! Зря он так: его тон на меня не действует. Однако:

— Позже командир… — применил внушение, успокаивая взбунтовавшуюся гордость товарища Рудольфо. Подействовало. Переключаемся:

— Что у нас с потерями товарищ командир? Раненых много? И переключился — на стоящего за спиной командира, старшего:

— Я же тебе сказал — посиди, дождись нас: отправим в госпиталь…

— Холодно сидеть на камнях — вот и встал… Да и не болит уже ничего… — промямлил он не глядя в глаза. Перебил командира — замолк, глядя вопросительно — извиняюще: говори дальше…

— Убитых трое в моей группе и двое в вашей… Тяжёлых у нас двое… Думаю — до госпиталя не дотянут… Средних пять… Этих сейчас отправим в госпиталь… С царапинами не считали… Не обязан командир отчитываться перед бойцом о потерях, но больно горько узнать о убитых и раненых. Такому командиру как Старинов. Вот и прорвалось…

— Пойдёмте товарищ командир — посмотрим на раненых…

— Я могу… — раздался голос со стороны настоятеля. Мы повернулись: попик начал вставать и раскрыл рот, чтобы продолжить. И я знаю — что он скажет дальше! А мне это надо?!!

Лицо настоятеля в миг налилось багрянцем; раскрытый рот начал судорожно хватать воздух! Из ушей потекла кровь; глаза выпучились — словно от неимоверной натуги; рука схватилась за левую сторону груди и настоятель рухнул на скамью, а голова лицом упала на стол. Тело несколько раз дёрнулось и замерло. Я отвёл взгляд. Инфаркт. Перенапрягся болезный, да перенервничал… И килограммов он много набрал лишних на своей нелёгкой должности… Бывает. На войне — как на войне…

Двух тяжелых, которых командир уже похоронил, я вылечил. Не совсем, конечно… Тяжёлая пуля в живот, разворотившая кишки и вырвавшая кусок из позвоночника… Ясен пень — не жилец: как ещё в нём жизнь держится? Выгнал всех из кельи — набрав медицинских инд. пакетов… Надел на себя медальон: с передней стороны — четырёхугольный гранат в центре, а с обратной — рисунок человечка, держащего руки на другим — лежащим… Попробовал лечить и им и своим умением: я беру силу на восстановление из своих ресурсов, а медальон — из окружающего мира… Какова халява была у настоятеля?!

Второй словил тяжёлую пулю в лёгкие: свинцовая — она сломала ребро; развернулась в свинцовую кляксу и раскромсала кусок в лёгких… Рана — не очень страшная — был бы рядом нормальный госпиталь, а так… Обильное внутреннее кровотечение… Еле успел выдернуть испанца с того света! Но успел… Залечил обеим все разрушения — что внутри, вытащив пули… Оставил только наружные раны — как бывает, когда пуля попадает на излёте: и рана вроде есть; и пуля в ране, но мышцы не пробиты… Выдернуть пулю; обработать раны и всё. Вышел бледный; шатаюсь…Прохрипел еле слышно:

— Пожрать бы командир… Из носа пошла кровь и я бессильно сполз по стенке вниз… И "потерял сознание". Для всех стоявших у дверей… Правда, "пришёл в себя" довольно быстро: ещё не хватало попасть в госпиталь… Накинулся на немудрёную еду, принесённую из монастырских запасов: хлеб, сыр, колбасу… Забил желудок и "на глазах" начал оживать. Поднялся на ноги, вышел во двор… Наших раненых — отжав у республиканцев грузовик, повезли в полковой госпиталь для оказания медицинской помощи. Ну и нашему отряду здесь уже делать нечего…

Вернулся в комнату к настоятелю. Там шел оживлённый "диспут" с настоятелем в главной роли. Он ожил после инфаркта и вовсю наседал на Старинова с одной просьбой — чтобы его боец вернул ему то, что забрал… Тот — тоже не дурак: наседал с такой же "просьбой" — рассказать — что же в том, что забрал его боец такого важного? Настоятель "косил под дурачка": мол священная реликвия, которая хранилась в монастыре несколько веков и которую он — настоятель одел на себя с целью уберечь от грабежа… Всё это я услышал — стоя у чуть приоткрытой двери в келью настоятеля… Это хорошо, что он не говорил правды — мне же будет легче присвоить медальон себе. И вообще: мне уже давно пора покинуть диверсионное подразделение — не для этого я ехал в Испанию! У меня есть совсем другая цель!

Зашёл, даже "ворвался" в келью и, предваряя ненужные мне сейчас разговоры бросил резко молодому "защитнику" настоятеля:

— Ты! Пойдём со мной! Повернулся к командиру — товарищ Рудольфо — вы тоже идемте: я вам покажу кое что интересное… И, подтолкнув к выходу заупрямившегося испанца, вышел из кельи… Надо ли говорить, что и командир и старший пошли следом за мной… Буквально дотащил молодого до смотровой площадки; понял вверх кулак, в понятном каждому бойцу жесте — стоп! Внимание! Поманил к себе Старинова. Тот осторожно подошёл. За ним, естественно — старшой…

— Видишь вон тот куст у дерева на склоне горы. С раздвоенным стволом? — схватив молодого испанца за шею, направил голову в нужном направлении. — За тем кустом сидит мальчишка. Сын помещика… С винтовкой сидит… И ждёт, когда из ворот выйдет кто то из начальства… Может быть наш старший… А может быть товарища Рудольфо, который будет рядом с ним идти: как-никак наш командир закрыл этого пацана от пуль и осколков при взрыве, своим телом — от того и пострадал… А может меня захочет подстрелить: тут метров 300 всего… Если он нашего старшего подстрелит — не страшно: значит судьба у него такая. А если меня? — ухмыльнулся я Старший группы сначала покраснел; затем побагровел, а потом тоже ухмыльнулся — понял, мол шутку… Старинов же — начал переводить взгляд с меня на бойца; старшего группы — а чего я ещё не знаю и почему не доложили?!

— Выйдешь из ворот; пройдёшь к нашим окопам и повернёшь незаметно к горе. Обойдёшь пацана поверху; отберёшь у него винтовку и приведёшь сюда. Ты же очень смелый — раз бросаешься на своего товарища, защищая чуждый нам элемент. Вот и покажешь командиру свою выучку и храбрость. А не доставишь пацана — значит отпустил. А раз отпустил — значит ты враг, пробравшийся тайно в наши ряды!

В комнату Старинова, используемую им под штаб я зашёл по прежнему бледным. Командир, сидевший за столом, вместе со своим помощником-испанцем — старшим нашей группы, поднял от бумаг голову.

— О… Микаель… — приветливо махнул рукой — ты то мне и нужен! Проходи… Хотел за тобой послать, а тут ты сам появился… Я подошёл к столу; присел на табурет. Молча уставился на Старинова…

— Мы тут маракуем… — продолжил он, видимо ту тему, которую они обсуждали до моего прихода — кто чего такого геройского совершил во время операции. Героев нужно награждать! — немного пафосно пояснил Старинов. — И твоё мнение будет очень важно. Кстати: — я тебя в наградной лист внёс — "обрадовал" он меня. Раз просят поделиться — это мы завсегда, а вот насчёт наградного листа… Оно мне надо?… Обрисовал своё видение операции. Командир группы кивал, соглашаясь… Выделил — слегка, особо важный вклад в успешное проведение операции командира группы. Тот порозовел — приятно услышать такое от лучшего бойца его группы. И он — в ответ, начал расписывать мои подвиги. Я поморщился, хотя в душе был доволен оценкой…

— Товарищ командир… Не надо меня включать в наградной список — не настолько серьёзен мой вклад в успех операции. Вот в дело спасения вашей жизни, или жизни командира группы — это да: вклад серьёзный! Но не будем же мы это выносить на общее обозрение? Думаю — не стоит. Это наше внутреннее дело… (Парня молодой испанец приволок. С винтовкой. И как выяснили позже — он вполне мог поразить цель с 300 метров. Кого-нибудь из нас. Или командира полка — чьи бойцы пришли нам на помощь и, наверняка, по докладу на верх — успешно осуществили захват важной стратегической точки). Ну а как иначе: каждый тянет одеяло на себя; своя рубашка ближе к телу; скромность украшает, но не делает богаче… Любое изречение на выбор…