Семь кругов Яда - Юраш Кристина - Страница 23

— Я вас даже слегка приукрасил, между прочим! — поставил меня в известность не признанный по понятным причинам гений, а перед глазами промелькнула биография этого, с позволения сказать, таланта. Комиссия Художественной академии осторожно заметила, что такому дарованию нечего делать в их скучных и убогих стенах, а разобиженный портретист решил отомстить и перешел на темную сторону силы.

— Слушайте! — возмутилась я, понимая, что от такой живописи живо описался бы любой натурщик. — Вам никогда не жаловались? Слово «непохоже» никогда не звучало в разговоре с клиентом?

— Нет! — захлебывался гневом художник так, словно его работы украшают местный Лувр. — Как вы смеете критиковать то, в чем не разбираетесь! Сперва научитесь рисовать, а потом уже…

Что ж ты вгоняешь меня в пучины женской депрессии? Дайте мне шпатель, чтобы я могла осторожно отскрести свою раздавленную великой силой искусства самооценочку от пола!

— Дальше, — процедила я голосом, от которого должно замерзнуть все в радиусе километра. — Листай! Ой! Ай! Э! Нет! Хоспади! Это что за?..

На меня смотрели грустные лица — серо-зеленые и синеватые. Вокруг них были какие-то цветочные узоры. Весь каталог навевал ту самую экзистенциальную тоску о чем-то вечном, непостижимом и недостижимом.

— Это ужас! Кошмар! — протестовала я, снова листая страницы с набросками и ужасаясь все сильней. Синеватая костлявая девушка мутным взглядом смотрела на меня с очередной страницы, держа в руках флакон с новыми духами «Ля кости». «Нежный аромат с нотками розы подарит вам умопомрачительную улыбку на весь день!» Если от улыбки хмурый день светлей, то от ее оскала откуда-то, вопреки всем прогнозам, набегает грозовой фронт. Мужик на коне получился чуть лучше, почти полностью сливаясь с лошадкой. Если я и разбираюсь в пропорциях тел, то это не кентавр, это понтавр. Эдакие понты на пони. Рядом с ним бы вполне искусно изображен флакон с бантиком и этикеткой: «Горлен». У понтавра был такой мятый вид, словно он уже с утра вкусил аромат, занюхивая рукавом и конем, а потом поскакал бороться с зеленым змием, неожиданно возникшим на горизонте после пятого флакона. Остальные были не лучше. Я всегда искренне полагала, что выражение «Великое искусство может выдавить слезу даже из самого черствого человека» — фигуральное. Но сейчас в уголке глаза затаилась та самая скупая слезинка, которая намекала на то, что ничего у меня не выйдет с такой командой.

— А где скидки? — простонала я, снова листая страницы и не видя знакомых стикеров.

— Я все сделал, как вы и просили! — снова обиделась ранимая творческая личность. — Скидка на возраст, скидка на вес, скидка на рост… Все сделано в лучшем виде!

— А распродажа? — глаз снова дернулся от первой картинки. Мужчины, в свое время положившие на меня глаз, явно страдали близорукостью!

— Вот! — меня ткнули, как котенка в результаты бурной кошачьей жизнедеятельности. — Один раз я написал слово «Даже». Как и договаривались. Раз про «даже»! Вы просто пролистали…

На меня хмуро смотрели «… идеры», один из которых протяжно и громко зевнул. Маг-проектор тренировался показывать приличную иллюзию, размахивая руками так, словно отгоняет стаю озверевших таежных комаров. В маленьком облачке мелькали какие-то паралитики, которые двигались так, словно уже познакомились с энцефалитным клещом. Ладно, по сравнению с некоторыми презентациями, которые были сделаны в студии «На коленке я лепила, спать хотела и тупила», это еще куда ни шло. Несколько глубоких вдохов и выдохов вернули мне самообладание.

— Мальчики! — приветливо окликнула я новых «…идеров». — Рассядьтесь, пожалуйста. А ты, Проектор, иди сюда! Показывать будешь то, что я говорю!

Проектор поплелся в мою сторону, несколько раз споткнувшись о чьи-то вытянутые ноги. Судя по запаху, идущему от сапог, падение означало верную смерть.

— Друзья мои! — бодренько и жизнерадостно начала я, обводя взглядом лица тех, кого вычеркнула бы из френдзоны сразу же. — Мы продаем не продукцию, а образ жизни. Вы — первые чеки компании, поэтому на вас лежит огромная ответственность! Как я уже объясняла, мы предлагаем людям работу по продаже нашей продукции. Они могут не продавать ее самостоятельно, а взять на работу друга, который будет продавать вместо них.

Раздался протяжный зевок. Понимаю, слушатели всегда зевают, когда им интересно.

Мальчик-проектор, слегка обделенный фантазией, крутил мультик про каких-то трясущихся мужиков, которые внезапно начали обниматься.

— Ну вы же сказали, что «друг»! — ответил он мне, глядя на мой изумленный взгляд. Ладно.

— Итак, вам придется собирать свою структуру и вербовать новых рекрутов, которым предстоит не только понять суть нашей работы, но еще и сделать заказ нашей продукции. Без этого никак. Помните, что некоторая часть денег от каждого заказа и каждого человека, которого вы приведете, станет вашим вознаграждением за труд, — я посмотрела в скучающие лица. — Потом вы научите их вербовать, и они будут вербовать людей для себя. А вы при этом будете иметь деньги со всей цепочки! Давайте попробуем!

Я обвела взглядом аудиторию, выискивая подходящую жертву.

— Вы, — я показала рукой на квадратного мужика с непропорционально маленькой головой, — как бы вы уговорили меня купить… мм… например, наше новое мыло? Вставайте, не бойтесь…

Судя по взгляду, бояться должна была я, поскольку работаю в сугубо мужском коллективе. Стул отодвинулся, а ко мне молча, вразвалочку двигалось будущее пособие. Я даже пикнуть не успела, как меня схватили, приставили к горлу нож и сипло-сипло произнесли:

— Видишь нож? Покупай, а то умрешь!

Я уже была близка к тому, чтобы стать оптовиком, но презентация требовала реакции, поэтому я сдавленно выдохнула: «Еще варианты есть?»

— Покупай, кому сказал! Или выколю глаза! — прорычал демонстратор, пока я задыхалась от запаха чужого пота.

— С людьми нужно быть вежливыми, — ответила я, поглядывая на острие ножа, которое мелькало перед глазами. — Тем более что у них с собой может не оказаться нужной суммы денег.

— Денег нет — полезем в драку! Пусть подохнут, как собаки! — подсказывал кто-то из зала.

— Выворачивай карманы! — снова прорычали мне на ухо, но тут же добавили волшебное слово: — Пожалуйста!

Все хорошо! Нет повода для паники!

Меня резко отпустили и двинулись на место. Где-то переглянулись заплывшими глазами побитые зайцы, чиркая спичками о коробок, цирковые медведи сделали круг почета по арене, лев прыгнул в горящее кольцо, как бы мотивируя меня тем, что терпение и труд в порошок сотрут!

— Неправильно, — отдышалась я, приходя в себя. — Ножи и прочее оружие доставать нельзя. Вы пугаете людей. Вам нужно быть вежливыми, улыбчивыми, доброжелательными. А ну-ка, все дружно улыбнулись!

Когда говорят про улыбку на тридцать два зуба, имеют в виду не коллективную фотографию, где суммарное количество зубов всех участников равняется примерно тридцати двум. Нет, не все потеряно… Их просто нужно немного подучить… Все возможно, если очень захотеть…

Битый час я рассказывала про принципы работы, про вежливость и умение общаться с клиентами, показывала примеры, делилась личным опытом со скидкой на средневековый интеллект. И — о чудо! — сработало! Взгляды были прикованы ко мне, внимательно следя за каждым моим движением. Вот! Учитесь! Главное в работе учителя — умение заинтересовать аудиторию! Они даже шелохнуться боятся!

— Вот теперь вы понимаете, что значит работа, которая доставляет удовольствие? — довольным голосом спросила я, глядя на блаженные улыбки.

— Хороша! — вздохнул бородач, заставив меня самодовольно смутиться от мысли, что мне удалось завоевать авторитет среди столь специфического контингента.

— Не то слово! — согласился одноглазый, цыкая зубом. Спасибо, я стараюсь.

— Продажная женщина! — закивал детина со шрамом. Нет, а вы что думали? Ха! Я — отличный продажник, и еще не то мо…

Я повернулась к Проектору и увидела то, что заставило меня закашляться. В облачке иллюзии была я в костюме Евы и в позе игривой кошечки. Тряся грудью и остальными подарками природы, включая рыжие локоны, я зазывно выгибалась, обсасывая не пойми для чего свой палец. А потом, встряхнув головой, облизав губы, я стала играть в игру «сам себе маммолог»…