Гунны (СИ) - Умиралиев А. А. "Ильхан" - Страница 6

Генерал Чен Тан сидел за столом в просторном шатре и мрачно смотрел на разложенную карту города, названного им Таласо по имени реки, на берегу которого он стоял. Его посещали горькие мысли: «Я, вельможа из древнего царского рода Инь, нахожусь в этой богом забытой пустыне, перед ничтожным городом этих ху[4]».

Да и городом нельзя было его назвать, любая даже самая захудалая деревня в Срединной Империи намного больше. Хотя эти рабы с Сутэ[5] построили на удивление хорошую крепость. Надо будет забрать их с собой, кода я уничтожу этих ху и привезу голову Чжи-Чжи в Чанъань[6] ко двору императора Лю Ши, и он простит меня», — мысленно продолжал Чен Тан.

Мысли его невольно перенеслись в прошлое: «Все началось с этой ненормальной Ля Цзень. Я ошибся, связавшись с ней. Эта дура рассказала о моих планах жениться на ней, своей служанке, а та донесла «Оку» императора. В результате она замужем за Хуханье[7] и находится в дымной, вонючей кибитке шаньюя хуннов. А я вместо того, чтобы занимать должность военного советника Лю Ши, сослан служить на границу. И сейчас нахожусь у стен этого проклятого города за десять тысяч ли[8] от столицы.

Но как взять эту крепость? Лучники кочевников бьют с дьявольской меткостью, а преимущество в дальности моих арбалетчиков и тяжелых пехотинцев сводится к нулю из-за взятой сегодня стены. Между внешней стеной и стеной крепости всего двести метров. А с такого расстояния даже дети ху попадают из лука в глаз солдатам империи. Нет, крепость я, без сомнения, возьму. Но какой ценой? Да и времени у меня мало. Кангюи[9] скоро могут прислать помощь. Хотя Чжи-Чжи сам облегчил мне задачу, убив свою жену из их племени. Так, что помощь если и будет, то небольшая. Но в любом случае, так далеко на запад армия императора еще не доходила. Мы находимся в центре враждебных или полувраждебных племен. Во всем виноват этот жирный наместник, который отправил жалобу ко двору императора, из-за чего должна была прибыть инспекция из столицы. Если бы не его трусость, я бы смог собрать втрое больше солдат и гораздо лучше снабдить и обучить их. С такой армией я бы не то, что ху, но юэчжей[10] уничтожил, прошелся бы по Аньси[11] до самых границ Дациня[12]. Тогда сам Лю Ши не смог бы отказать мне, и он вынужден был бы выдать замуж самому прославленному полководцу поднебесной одну из своих дочерей. Ну, а потом, всякое может быть. Император вдруг умрет, а армия поддержит своего лучшего генерала».

— Генерал! — прервал его мысли вошедший в шатер офицер — к нам из города прибыли перебежчики. Назвались жителями Сутэ и сказали, что у них для тебя есть важное сообщение.

— Заводи их, — сказал Чен Тан в радостном предчувствии.

Спустя некоторое время в шатер втолкнули двух человек со связанными руками, которые не дожидаясь того, что их поставят на колени сами плюхнулись ниц перед Чен Таном. Генерал, не посмотрев на них, без всякого приветствия спросил на языке гуннов:

— Что вы должны сообщить мне, рабы?

Один из согдийцев поднял голову с пола, но при этом оставался на коленях.

— Господин! — воскликнул он, — в городе находится тысячи согдийцев, и мы готовы поднять восстание против гуннов. Взамен мы просим только сохранить наши жизни и дать нам возможность вернуться на родину.

Чен Тан внутренне обрадовано содрогаясь, но ничем не выражая своих эмоций, не торопясь, нарочито лениво, добавив иронии в голосе, ответил:

— Ну и зачем нам это? Завтра непобедимые воины сына неба и без того возьмут город. Или вы собираетесь истребить всех хуннов в городе?

— Нет, у нас на это не хватит сил. Но мы можем этой ночью убить стражу и открыть ворота для ваших победоносных воинов. Тогда вы ворветесь в город, захватите его, не потеряв жизни ни одного солдата, и приобретете славу величайшего военачальника.

Чен Тан, повернувшись к ним, пронзительно посмотрев на них, от чего говоривший согдиец поежился, спросил:

— И как вы этого добьетесь?

— Мы с моим братом были сардарами у царя Согдианы. Среди согдийцев, находящихся в городе, есть много бывших воинов. Ворота ночью охраняют двадцать пеших гуннов, часовые стоят только на башнях. Ночью все остальные гунны будут отдыхать и готовиться к завтрашней битве. Поэтому мы сможем незаметно убить малочисленную стражу, затем открыть ворота за три часа до рассвета. Но времени будет мало. Стража меняется каждый час. И ворота мы не сможем удерживать долго. Поэтому мы просим вас быстрее прийти к нам на помощь после того, как мы дадим сигнал от ворот, начертив факелом знак солнца, — сказав это, он снова плюхнулся ниц.

Генерал, долго смотрел на них и размышлял. Нет, то, что раб с Сутэ говорит правду, он не сомневался. За долгое время жизни среди дворцовых интриганов он научился разбираться в людях и с точностью определял, когда его старались обмануть. А этот умолял и умолял отчаянно. Конечно, есть с чего отчаяться. Быть рабом у ху не просто, тем более рожденному свободным. А солдаты Срединной Империи их последняя надежда. Если они не помогут нам, то погибнут или, в лучшем случае, останутся уже нашими рабами.

Фарух, дождавшись сумерек, полз вдоль реки, скрываясь за прибрежными камышами к стене крепости, откуда он через прорытый узкий ход собирался вернуться к своим соплеменникам и сообщить им радостную весть, которая, наконец-то, освободит их. В возбуждении он не заметил, как добрался до стены и вполз в проход под стеной. С другой стороны стены ему уже помогли и втащили за руки в дом, где собралось около сотни согдийских рабов.

— Где Фархад? — первым делом спросил самый пожилой из них.

— Ака, его оставил генерал ханьцев у себя. Сказал, передать, что он принимает наше предложение хватит меня одного. Обещал отпустить его завтра, после того, как он расправится с гуннами.

— А нас он отпустит?

— Конечно! — закивал головой Фарух — Еще он даст каждому согдийцу коня, оружие и по пять горстей серебряных монет из кладовых гуннов.

Все присутствующие тихо зашумели.

— Тш-ш-ш, — зашипел пожилой, — рассказывай дальше.

— Я, как вы и поручили, сказал им, что сегодня за три часа до рассвета мы откроем ворота и подадим знак солнца горящим факелом. Они ворвутся в город еще до того, как проснется очередной караул.

— Хорошо, что ты убедил его напасть именно сегодня ночью. Завтра эти порождения зла собираются на свою скорую гибель сами атаковать ханьцев и тогда наша помощь будет им не нужна. Чен Тан возьмет город голыми руками.

Сейчас всем сотникам идти к своим отрядам, и быть готовыми скоро выступить, — приказал он.

Генерал Чен Тан сидел на жеребце в полной темноте в трех ли от внешней стены и внимательно смотрел в сторону осажденного им города. До рассвета оставалось чуть больше трех часов. За спиной тихо выстраивалась латная конница. Копыта лошадей были обмотаны войлоком. За конницей вставали в ровные шеренги его лучшая пехота — семь тысяч тяжеловооруженных щитоносцев. Конные лучники были высланы защищать фланги изготовленной к атаке частей.

«Навряд ли они смогут незаметно пробраться через мои дозоры, выставленные на стенах и в округе. Ну, а кангюи, по донесениям разведки, находятся в двух дневных переходах», — размышлял Чен Тан.

«Но береженного бог бережет, не хочу, чтобы какая-то случайность украла у меня столь блестящую победу. Так, что я мог упустить?» — перепроверил он себя.