Доктор 2 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 64

— Сом, он один, больше никого, — не оборачиваясь, бросает напарник Саматова. — Зови наших, надо быстро прибираться. Как бы в анналы не попасть.

— Вызвал, — безэмоционально отвечает ему Саматов, нажимая что-то на дисплее какого-то прямоугольного связного устройства размером с пачку сигарет. — Минут пять. Слава богу, людей нет. Араб, проверь того напротив.

— Да что его проверять, наглухо, — бормочет напарник Саматова, однако дисциплинированно выполняет команду. — В лоб! — говорит он от противоположного подъезда, присев над телом.

— Возможно, наглухо не стоило, — всё так же безэмоционально говорит ему Саматов.

Необычно, если не сказать странно. Во время нашего общения Саматов производил впечатление вполне живого человека, а сейчас похож на робота. И частоты его мозга очень напоминают медитативный транс. Расспрошу, если ответит.

— А надо было ждать, пока он кроме инъектора с чем-то другим изготовится? — огрызается тот, кого Саматов зовёт Арабом, и поднимает с земли стрелку, отражённую странным щитом Саматова. — Хорошо, бронепапка с собой была, как жопой чуял, взял…

— И не говори, — наконец «отмирает» от транса Саматов и превращается в живого человека. — Саша, тащи своего сюда!

Я, видимо, увлёкся и «пережал»: «мой» без сознания, хотя и живой. Подтаскиваю его ко второму, которого Саматов, оказывается, без затей застрелил в затылок, перед тем как развернуть щитом бронепапку. Я просто не услышал хлопок выстрела.

Араб сноровисто за ноги притаскивает своего и начинает обыск трёх тел.

— О, этот живой! — удивляется Араб через две секунды, добравшись до «моего».

— Слава богу, на базе расспросим, — кивает Саматов, принимая от Араба и складывая в какой-то полиэтиленовый пакет два прибора, похожих на электрошокеры. Потом добавляет к ним стрелку-инъектор, остановленную бронепапкой, устройство для отстрела инъекторов. Потом из карманов троицы появляются четыре комплекта универсальных пластиковых фиксаторов, которые, судя по виду, можно использовать и как наручники, и на ногах, и ещё какую-то мелочёвку, которую извлекает Араб.

— Всё нелетальное? — спрашивает Саматов.

— Да хрен его знает, чем у них инъекторы заряжены, — не соглашается Араб. — И что на шокере выставлено. Ты что, ёмкость конденсатора и силу тока на глаз видишь?

— Формально согласен, угроза реальная была, — морщится Саматов, — но если б хотели вальнуть, работали бы другими инструментами.

— Ага, ты ещё на мандатной комиссии это заяви… — почему-то злится Араб, — ни документов, ничего. Только у водилы, вот, — он передаёт Саматову прямоугольник прав вместе с документами на машину. — Что-то не сходится… Давай, от греха подальше, уведомление к приказу оформлять быстрее?

Саматов поворачивается ко мне и спрашивает:

— Саша, кто твой законный опекун, уполномоченный расписаться в уведомлении о том, что мы взяли тебя под охрану?

— Секунду. — Мне очень неприятно, что я не заметил третьего изначально. Если б я не заметил стрелку-инъектор в воздухе и если бы я был один… Заметь я её — среагировать успел бы однозначно, скорости не те. Но сейчас, откровенно, наедине с собой, я не уверен, что заметил бы. Пока мои собственные неприятные мысли терзают меня же, мои руки уже достали очередную копию решения суда, которую я и протягиваю Саматову. — Это пойдёт? Я сам могу подписать?

Саматов быстро пробегает глазами документ и с облегчением отвечает:

— Тебе ангелы ворожат. То, что надо. Расписывайся тут, — Саматов достаёт небольшой планшет, на котором выводит на экран текст документа о том, что Александр Стесев… согласно представления… берётся под негласную охрану… ознакомлен… возражений не имеет.

Саматов увеличивает изображение на планшете и я ставлю автограф прямо пальцем на экране.

— А мой палец на планшете имеет законную силу? — интересуюсь, окончив манипуляции.

— А как, по-твоему, расписываются в протоколах дорожной полиции все оштрафованные водители уже полтора года? — удивляется в ответ Саматов. — Или ты думаешь, что до сих пор пишут на бумаге?

— Да я не в курсе, я же не водитель.

— Ну спроси у тех, кто за рулём… А вообще не отвлекай пока, — говорит мне Араб из-за спины Саматова. — И вообще, это не тебе, а нам нужно, чтоб задницы прикрыть. А то у нас что-то кейс за кейсом… Как на войне… Сом, я закончил, грузимся?

— Да, живого берём с собой. Саша, едешь с нами.

— Как надолго и зачем? — я благодарен и Саматову, и Арабу, но, боюсь, не могу позволить себе действовать вслепую.

— Понятно… Разъясняю. Взятие тебя под нашу охрану было оформлено в срочном порядке с нарушением ряда пунктов протокола твоей личной безопасности. — Объясняет Саматов. — Едем к нам на базу примерно на час. Первое, следственные действия с этим, живым, — Саматов указывает глазами на «гарпунёра», которого Араб на переднем сидении их машины каким-то образом фиксирует в положении «сидя». — Кто они и что от тебя надо. Второе, твой инструктаж. Всего этого могло бы не быть, если бы ты послушал меня и дождался на месте, когда я тебе звонил. Третье. Судя по событиям, твои опекуны о твоей охране беспокоятся не зря. Понять, что происходит, лучше в безопасном месте.

— Я абсолютно не в курсе ни о каких действиях своих опекунов, более того, это один человек и женщина. — говорю, глядя в глаза Саматову. — Плюс, я самостоятельное лицо. Поставьте себя на моё место. Вы бы сейчас куда-то поехали?

— Что тебе не даёт этого сделать? — Сарматов спокойно отзеркаливает мой взгляд в глаза и вопросительно смотрит на меня.

— У КЛИНИКИ какой-то странный тип просил проехать с ним. Я отказался, После этого он бросил в окно, что я опрометчив по отношению к близким. Того типа среди этой тройки нет.

— Понятно, — кивает Саматов. — Звони опекунше. Заявку на твою охрану инициировала она. Пусть отменит. Если тебе это не надо.

Набираю Лену, ставлю телефон на громкую связь, чтоб Саматов тоже всё слышал. В двух словах объясняю ситуацию.

— Мелкий, езжай, куда говорят, и делай, что скажут, — командует Лена в ответ. — Я почти в курсе. Это Котлинский подсуетился, не хочу детали по телефону. Котлинский в курсе, что это может быть, через Бахтина подал заявку. Мне он позвонил объяснить подробности, так как не знает о твоей эмансипации. Ты ему что, не говорил?

— Да как-то к слову не пришлось, — киваю в ответ.

— Ну вот. Спроси только своего Саматова, они тебя сейчас на сто третий объект повезут общаться или нет?

— Да, — говорит Саматов через моё плечо.

— Да, — дублирую в трубку.

— Я туда подъеду. Попроси Саматова, чтоб меня внесли в список сопровождающих тебя лиц. И пропустили внутрь.

Саматов молча опускает веки и кивает.

— Пропустят, сказал, — говорю в трубку перед тем, как отключиться.

Ещё через полминуты мы покидаем мой двор, необычно пустой в середине дня, прихватив с собой живого «гарпунёра» и оставив пару других прямо на асфальте.

…

— Мы имеем право на оперативно-розыскные мероприятия в рамках возложенных задач, — поясняет Саматов в машине по дороге. — Сейчас нужно понять кто они и откуда, — кивает он на сидящего на переднем сидении пассажира. — Плюс, понять, кто был четвёртый. Вернее, первый, который подходил к тебе у КЛИНИКИ. И как они связаны. Это первое и главное.

— Эту работу лучше всего выполнять, когда объект однозначно в безопасности и под надёжным присмотром, — белозубо улыбается в зеркало заднего вида с сиденья водителя Араб.

— А объект — это я? — спрашиваю Араба, но отвечает Саматов:

— Точно. Объект — это ты. Котлинский каким-то образом через Администрацию Президента оформил срочную заявку нам на взятие под охрану тебя, как редкого специалиста, уникальные навыки которого могут представлять государственную важность.

— А как вы так быстро сориентировались и подъехали?

— У нас вообще приказы быстро проходят и быстро выполняются, специфика, — бросает Араб с переднего сидения. — Девяносто девять процентов проблем возникает именно тогда, когда нас рядом нет. А не тогда, когда мы уже заступили… Быстро реагировать мы умеем. Стаж, кстати, год за три поэтому.