Доктор 2 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 66

— Вот как раз потому, что рязанская харя, — непоследовательно отвечает Саматов.

За следующие десять минут, в диалоге, я им честно рассказываю о себе всё: об эмансипации. О том, что живу с Леной. Кто есть Лена. Что являюсь кандидатом в сборную страны по плаванию, от которой принял решение отказаться. Что должен быть призёром области по боксу. Что почти закончил лечить рак у пациентки и, кажется, знаю, как это нужно ставить на поток.

В этом месте Саматов и Араб быстро переглядываются.

— Каким образом ты делаешь опухоль видимой для иммунной системы? — спрашивает Араб. И за следующие три минуты я ему рассказываю по теме больше, чем, наверное, за месяц всему остальному миру вместе взятому.

— Не переживай и ничего не думай, — говорит в конце моих откровений Араб. — Мы сейчас тоже как будто твои врачи. Чтоб лечить болезнь, нам нужно понимать диагноз. И с хранением информации у нас всё в порядке.

— Кроме нас, никто об этом больше не узнает, — поясняет Саматов. — Подождём итогов от твоего «языка».

— У меня кое-какие мысли уже есть, — бормочет Араб, возвращаясь ко мне за спину к компьютеру.

Затем Араб в разговоре не участвует, продолжая что-то выстукивать на клавиатуре, а Саматов продолжает:

— Твоя безопасность начинается с твоей головы. Самая лучшая подготовка — это когда ты НЕ ПОПАДЁШЬ в такие ситуации, когда нам с Арабом нужно будет тебя защищать. Если точнее, не с головы, а с твоего мозга, — в этом месте, внимательно слушая Саматова, я только что не икаю, широко раскрывая глаза. — Вот теперь объясни, какого чёрта ты не стал нас ждать на месте, а ринулся домой?

— У нас были разные задачи, — я снова откровенен. — У вас была задача сберечь меня. И снизить все мои риски. А у меня задача — выяснить, что может угрожать моим близким. Лене, в частности. Я предположил, что меня могут ждать у дома, место удобное. И торопился там появиться без вас. Моя безопасность мне менее важна, чем Лены. Я не знал, что вы так резко стартуете с места…

— Как же с умниками всегда сложно, — бормочет Араб, выходя из-за моей спины и занимая соседний с Саматовым стул. — У которых всегда есть своё видение… не буду материться.

…

— У тебя есть два пути. Первый: повышать собственную скорость мышления. Второй: наработка готовых схем в пиковых ситуациях. Впрочем, лично мой опыт говорит, что первое без второго всё равно может быть бесполезным, — мерно продолжает сыпать объяснениями Саматов.

— Вообще-то, у меня скорость мышления выше большинства. — Деликатно обозначаю. — Это можно считать фактом.

— Давай измерять, — пожимает плечами Саматов и бросает взгляд на Араба. — Время есть. Чем лучше мы понимаем твои возможности, тем адекватнее будет конечная схема твоего обеспечения нами.

Араб из-за своего компьютерного стола приносит стопку листков, которые раскладывает передо мной.

Саматов меняется с ним местами.

Следующие полтора часа я заполняю пропуски в предложениях, выбираю однотипные слова из массива несвязного текста, решаю какие-то странные задачи по математике и ещё кучу всего… Араб, стоя надо мной и, глядя через моё плечо, выдёргивает каждое частично сделанное мной задание, как только я успеваю приноровиться. После чего даёт мне следующий лист.

— Быстро, — подтверждает Араб, глядя на Саматова, примерно через полчаса. — По скорости — весьма и весьма.

— А с точностью решений что? — отрывается от клавиатуры Саматов.

— Без критических погрешностей. Если «на коленке».

— Нам точнее не надо, мы его не на работу принимаем… — бормочет Саматов и присоединяется к нам.

В открытую дверь без стука проникает чья-то голова, которая сообщает, что Араб нужен снаружи.

Араб исчезает на десять минут, после чего появляется с Котлинским.

— Всем привет, кого не знаю! — машет рукой с порога Котлинский и направляется ко мне, протягивая руку. Вообще, сегодня виделись. Но ладно. — Саша, я с тобой не согласовал ничего, потом всё объясню… Господа, я не думал, что всё будет так быстро, вам актуальны мои обоснования и предположения, кто за этим стоит?

Саматов молча кивает.

Все рассаживаемся вокруг стола, Котлинский начинает:

— Мы в НОВОЙ КЛИНИКЕ вместе с Александром, кажется, нащупываем методику и профилактики, и лечения злокачественных опухолей. Вам, наверное, не сильно интересны подробности…

— Да мы уже в курсе, — кивает Араб.

— Даже так? Впрочем, какие тут секреты… Так вот. Есть такой медицинский концерн, ХОС. Вообще, это сеть клиник в Европе и не только. За последнее время, их кассовая специализация, если можно так выразиться, онкология. Дополнительно, помимо медстационаров, они занялись несколькими смежными видами деятельности. В том числе производством. Практические результаты у них не лучше, чем в среднем в мире. Они скорее бизнесмены, чем исследователи и новаторы. Но сервис — на широкую ногу, встречают в аэропорту. И под своё производство организовали такой маркетинг, что…

В этом месте врезается Араб и начинает задавать какие-то вопросы с латинскими названиями, суть которых от меня ускользает.

— У ХОСа было несколько скандалов. В Африке, в Найроби, например, — продолжает Котлинский.

— Это где станцию переливания крови взорвали? — демонстрирует эрудицию Араб. — Чтоб конкурировать было некому?

— Да, — удивлённо смотрит на него Котлинский. — Но не только это…

— … В общем, доказательств, как всегда, никаких, но в бизнесе не нужны доказательства, чтоб оценить угрозу. Достаточно задать вопрос «кому это выгодно?», — завершает свой экскурс через три минуты Котлинский. — Конкретно по онкологии, ХОС буквально вчера вышел со мной на контакт на уровне регионального представителя. Причём открытым текстом интересовались нашим результатом по конкретному пациенту. А уже сегодня утром звонил их директор по финансовой части из головного офиса, через переводчика, предлагая содействие в отработке нашей методики по онкологии. О которой мы вообще никому не рассказывали — пока только первый пациент, и всё сшито на живую нитку. Ну и такая деталь: разница во времени. У них была глубокая ночь, когда они мне дозвонились. Я после этого и стал суетиться утром.

— Получается, у них есть какие-то оперативные возможности прямо у нас? — хмурится Саматов.

— Не обязательно, — качает головой Араб, но его перебивает Котлинский:

— Не в том виде, как вы думаете. Мы для них страна третьего мира, и они не будут тратить финансы на такие дорогие инструменты, как постоянная агентурная сеть. — Все с удивлением смотрят на Котлинского, который продолжает, ничуть не смущаясь. — Уж поверьте тому, кто в курсе. Общался я с ними на конференциях… Тут проще. Наша пациентка снялась у них с очереди на операцию. И по доброте душевной пояснила, почему ей это уже неактуально. А вот аналитические службы у них отличные. Вот и сработали на упреждение.

— А как они именно Александра вывели? — задумчиво спрашивает Араб. — С такой скоростью? И чего хотели?

Далее Араб пересказывает Котлинскому все события сегодняшнего дня в подробностях.

— А вот это уже территориальный представитель нашёл местные возможности, — ни секунды не задумывается Котлинский. — По команде из центра. Кстати, скорее всего, людей брали в соседней стране, не у нас. Двести километров до нас — полтора часа езды. И люди, скорее всего, не знают вообще подоплёки. Разовые исполнители. Из отчаявшихся там слоёв. Кстати, сам региональный скорее всего сидел неподалёку и всё наблюдал… если не координировал.

— Не слишком ли быстро для частной лавочки? — с сомнением качает головой Саматов. — Ещё и в чужой стране.

— От нашей пациентки они не получили порядка двадцати тысяч долларов. В год только из нашей области к ним едет до полусотни человек. К сожалению, онкология — бич нашего региона и нашего времени, — вздыхает Котлинский. — А теперь гляньте в масштабах нашей страны.

— Это миллион в год только с области? — присвистываю.

— Да, причём без учёта стоимости патронажа, а на нём они тоже зарабатывают, — кивает Котлинский.