Чёрные крылья зиккурата (СИ) - Ветер Морвейн "Lady Morvein" - Страница 13

— Придётся… — она сделала паузу, — удалять?

Маркус честно пожал плечами. В медицине он понимал примерно столько же, сколько не понимал в лошадях.

Риана перехватила его руку, державшую губку. Валькирия поймала его взгляд.

— Пожалуйста… — Риана прокашлялась. Слова давались ей с трудом, но не потому, что она была слишком слаба. Одно за другим приходилось произносить те слова, которые она с трудом могла бы сказать даже другой валькирии, — пожалуйста… господин… разрешите мне посмотреть, — Маркус непонимающе глядел на неё, — зеркало…. Дайте зеркало.

Маркус кивнул. Он опустил губку в изрядно помутневшую воду и встал. Подошёл к столику с драгоценностями и, взяв со стола небольшое зеркало в резной деревянной раме, поднёс его к плечу валькирии. Маркус хотел было отдать его Риане, но потом подумал, что та может не удержать хрупкий предмет.

Риана повернулась к зеркалу, разглядывая рану. Затем подняла здоровую руку и раньше, чем Маркус успел перехватить её, запустила пальцы в глубину разорванных тканей.

Маркус торопливо отвернулся.

Некоторое время он стоял, глядя в непроглядную темноту за окном.

— Уже всё, — сказала Риана тихо и как-то умиротворённо, — спасибо. Большое спасибо.

Маркус повернулся. Валькирия лежала, откинув голову на подушки, и тяжело дышала. Глаза её были прикрыты. Похоже, последнее действие стоило ей остатков сил. В окровавленной руке она сжимала что-то белое. Присмотревшись, Маркус понял, что это обломок зуба виверны.

Риана пришла в себя в маленькой комнатке, погружённой в полумрак. У одной стены стояла кровать, на которой лежала она сама. В изголовье постели — тумба, на ней — горящая лампадка, глиняный кувшин с водой, стакан и нож в кожаных ножнах. Особенно её заинтересовало последнее.

«Он сам даёт мне возможность себя убить? Какой в этом смысл?»

Оглушающее осознание свободы — от цепей, от плена, от необходимости стоять на коленях и терпеть прикосновения ненавистных рук нахлынули на неё. Пусть всё только начиналось, и предсказать, что ждёт её в доме Маркуса Цебитара пленница не могла, но она впервые за долгие годы имела достаточно свободы, чтобы по своему желанию шевельнуть рукой или ногой. Более того, она видела перед собой нож и могла воспользоваться им — чтобы убить проклятого даэва, как хотел того Хозяин. Или… — Риана затаила дыхание при этой мысли, — убить себя саму. Совершить, наконец, поступок достойный катар-талах, а не той жалкой твари, которой она стала.

Несколько долгих секунд Риана смотрела на нож и обдумывала эти два варианта — но принять решение так и не смогла. Сквозь маленькое окошко в комнату проникал свет звёзд, и Риана хотела вдохнуть воздух свободы ещё раз. Ещё недавно она не могла представить, что когда-нибудь у неё появится такой шанс. А теперь её оставили одну, без оков. Риана закрыла глаза и сделала глубокий вдох, успокаивая взбесившееся сердце.

Опыт, полученный за годы жизни в плену, говорил, что даэвам нельзя доверять. Каждое слово патриция — двойная ложь.

Голос наставника, который она всё реже слышала в бреду, говорил, что нельзя принимать решения, которые не обратить, если ты полностью не уверен в них.

Риана не была уверена ни в чём.

Она попробовала пошевелиться. Определённо, она выздоравливала. Всё тело ныло, как после простуды, но это само по себе показалось ей прекрасным.

Она протянула здоровую руку и взяла нож. Зажав ножны между бёдер, вынула его и осмотрела лезвие. Рукоять была очень простой, перетянутой бычьей кожей только затем, чтобы не скользить в руках. Но лезвие выглядело вполне надёжным.

Она спрятала нож обратно в ножны и, положив назад на тумбу, осторожно села на постели. Голова слегка кружилась.

Риана протянула перед собой руки и осмотрела покрытые шрамами запястья. Следы от кандалов отпечатались на коже алыми знаками, но кто-то обработал раны. Тут же вспомнив про другую, куда более страшную, она осторожно коснулась плеча и обнаружила, что его затягивает бинт. Страх нахлынул солёной волной, страх остаться калекой был куда сильнее, чем страх возможной смерти или любой другой. Она закрыла глаза, заставляя себя успокоиться и сгорая от презрения к собственной слабости.

«Бесполезная трусливая тварь. Твой хозяин был прав».

Риана сделала ещё один глубокий вдох и попыталась заставить себя сосредоточиться на том месте и времени, где она находилась сейчас.

Осторожно подвигала прокушенным плечом. Оно было неумело, но старательно перебинтовано. Пальцами уже можно было шевелить, но более серьёзные движения отдавались ноющей болью в повреждённых тканях.

Убедившись в том, что руки целы и даже слушаются её, она осмотрела свои обнажённые ноги и пришла к выводу, что и там критических повреждений нет. Затем ещё раз обвела взглядом комнату.

На другом конце постели Риана обнаружила одежду — коричневые кожаные брюки, белую батистовую сорочку и алую бархатную безрукавку. Риана взяла вещи в руки. При ближайшем рассмотрении одежда оказалась весьма поношенной, но абсолютно целой и только что вычищенной. Это было приятно.

Не сдержавшись, она потёрлась щекой о нежную ткань сорочки. На глазах проступили слёзы. Она давно уже забыла, что прикосновения к чему-либо могут доставлять удовольствие.

Осторожно, стараясь не тревожить рану, Риана натянула брюки и рубаху. Рядом на полу обнаружилась пара таких же поношенных, но вполне добротных, а некогда даже роскошных сапог.

Сапоги она тоже трогать не стала, хотя уже заметила в них большую пользу — они позволяли спрятать кинжал.

Поколебавшись, Риана взяла нож и засунула его под матрас. Расхаживать с оружием по дому вряд ли пристало, даже если это дом даэва — рассудила она. Взяла в руки лампаду и поднялась на ноги.

Уже вставая, бросила взгляд на окно в изголовье кровати — в тёмно-синем небе плыл умирающий серп луны. В ту ночь, когда она видела её в прошлый раз, луна была полна.

Риана невольно шагнула к окну, выглядывая наружу — окна выходили на сад, отгороженный от города забором вдалеке.

Меж стройными стволами олив царила тишина, лишь слабо отблёскивала в темноте поверхность фонтана и тихонько журчали струи воды. Над простым бассейном возвышалась стела. С её мраморного бока смотрел грозный лик незнакомого божества — хранителя дома.

Чуть в стороне виднелась гранитная глыба мавзолея — памятника предкам, которые покровительствовали каждой знатной семье.

В саду и дальше, за оградой, царила тьма. Не горели лампады ни в одном окне. Только далеко-далеко за перекрёстком мерцали огни факелов и скользили тени людей.

Ещё дальше, за чёрными контурами домов, виднелось море. Риана на мгновение зажмурилась, не веря своим глазам. До сих пор она не оказывалась так близко к морю никогда. Открыла глаза и долго смотрела на тусклые огоньки звёзд. По ним она ориентировалась хорошо, и теперь впечатывала в память незнакомый рисунок созвездий — небо Рима она тоже видела в первый раз.

Наконец, отвернулась и направилась к двери.

Выйдя за дверь, Риана оказалась на узком балконе, отгороженном витым парапетом от нижнего этажа. Балкон, на котором стояла Риана, опоясывал залу со всех сторон. Кроме той двери, которая оказалась у неё за спиной, здесь находились и другие. Заглянув в одну из них, она увидела такую же небольшую комнатку, как и та, которую выделили ей. Света нигде не было — единственную лампаду она держала в руках.

Одинокая узкая лестница в дальнем углу вела вниз.

Там, под парапетом, виднелся украшенный мозаикой пол. Отдельные кусочки самоцветов, сложенных в фигуры героев и богов, откололись, и сам пол покрывала пыль.

Лунный свет, падая через отверстие в потолке, освещал облупившиеся фрески, которые покрывали стены: лазоревые, красные и охристо-жёлтые всполохи смешивались в одно бесконечное батальное полотно. Внизу, под самым отверстием, находился прямоугольный бассейн, в середине которого стоял высеченный из оникса многохвостый дракон.