Пляшущие тени (СИ) - Игнатьев Сергей - Страница 12

А я решил посидеть в одиночестве. Закурил сигарету, заказал еще стакан пива. Стал рассматривать зал.

За соседним столиком сидела девушка с вьющимися каштановыми волосами, спадающими на плечи. Тянула через трубочку трехцветный коктейль, печально глядела в окно. За окном сгущались сумерки, падал осенний дождь.

Я попытался прислушаться к ней, уловить тень ее эмоций. Черные крупинки послушно завихрились над моим столом. Зрелище было забавным. Я никак не мог к нему привыкнуть. Жаль, это девушке не показать. Нельзя, инструкция запрещает, подписка о неразглашении и страшная-страшная клятва.

Вот проблемы, подумал я, вслушиваясь в отголоски ее эмоций, распустившихся передо мной дрожащим цветным веером. Кто-то бросил ее, депрессия накатила. Забавно, у нас с ней много общего. Отношения, значит, у нее были… А потом всплыли. Ничего не клеится. У меня тоже.

Вот мы, Конгломерат, «минусы», вроде как мерзавцы получаемся, плохие парни. Но мы хотя бы на мелкие подлости не размениваемся. Во всяком случае, мне хотелось в это верить.

Грустно покачав головой, я глотнул пива.

Может, попробовать с ней познакомиться? Не умею я этого, никогда не умел. Даже все эти черные вихри и пляшущие тени вряд ли превратят меня в Казанову. Хотя… Что я знаю о своих перспективах? О том, во Что могут меня превратить эти черные, потусторонние силы?

Я отпил еще пива, для храбрости, и на негнущихся ногах прошествовал к ее столику.

— Позволите составить вам компанию? — сказал я с интонацией киношного поручика Ржевского, прорвавшейся непонятно откуда.

Она вздрогнула, отвлекаясь от мрачных мыслей и созерцания дождя. Подняла на меня печальные голубые глаза.

— Не позволю, — сказала она тихо, глядя снизу вверх.

Поздравляю с победой, Яблоков, сказал я себе.

Но девушка тотчас добавила, улыбнувшись:

— Да шучу я. Присаживайтесь.

Я перевел дыхание, садясь.

— Вы такое лицо сделали, — пояснила она. — Я испугалась вам отказать.

— Какое? — вздрогнул я.

— Испуганное, — рассмеялась она. — Будто от моего отказа в обморок упадете.

Я, кажется, залился румянцем.

— Ну что же вы? — спросила девушка, продолжая улыбаться.

— А что? — спросил я, улыбаясь в ответ.

— Представьтесь для начала.

— Ох! — я потер нос, смущаясь еще больше. — Я что-то растерялся даже… Я Денис!

— Очень приятно, Денис. Я Оля.

И, не смотря на мое первое смущение, дальше разговор у нас пошел на лад.

Нам обоим нужно было с кем-то поговорить, просто отвлечься. Здесь даже неприличные анекдоты Федора были к месту.

Дождь лил за окном, а мы сидели и говорили обо всем подряд, пока кафе не начало закрываться.

А после брели по улице, и я нес ее зонт, пока дождь не перестал. И мы снова говорили, смеялись, болтали о всякой чепухе. И было легко, чертовски легко, так что хотелось побежать, топая по лужам, задирая ноги, и заорать дурным голосом какую-нибудь веселую песню.

И я чувствовал, что она не против продолжить вечер у меня. Не против, чтобы все зашло дальше, чем просто замечательный разговор людей, которые понимают друг друга. Я не прибегал ни к каким чарам, просто это читалось в ее глазах. Нам было хорошо вместе весь этот вечер.

Я, конечно, мог бы сразу привлечь к делу черные вихри, пляшущие тени, силу «минусов», но зачем?

Мне завтра с раннего утра на работу, сказал я с сожалением.

Я взял такси, проводил ее до самого дома. Мы обменялись телефонами. Я очень аккуратно поцеловал ее на прощание. Чтобы не показаться застенчивым лопухом, и в то же время не обидеть равнодушием. Пусть думает, что я просто не люблю спешить. Она бросила на меня последний теплый взгляд, и скрылась за дверью, а я пошел к машине, сел рядом с водителем, поглядевшем на меня с сочувствием. Что он понимал?

Пока я ехал в такси к себе в квартирку, на другой конец города, я стер ее номер из памяти телефона. Это был отличный вечер, и быть может, еще полгода назад мне бы захотелось увидеть ее еще раз, потом еще, и еще много раз видится с ней, встречаться. Оля была замечательной девушкой.

А я был «минус», лжец и адепт черных сил, которые отнимают и ничего не дают взамен.

Я ехал в такси и смотрел на яркие цветные огни реклам и иллюминацию, горящие в ночи, которые сливались в бесконечный поток, в сияющие линии. Меня захлестывала особенная, ночная эйфория.

Ну и пусть «минус», пусть мне никогда не быть с этой девушкой. Потому что тогда пришлось бы врать, а это все равно, что отравить все изнутри, пропитать черным ядом, а я бы не смог так. Пусть нам с ней не по пути, зато у нас был один отличный вечер, и уже никто его у нас не отнимет. У нее все будет хорошо и без меня, я уверен. Гораздо лучше, чем со мной.

А у меня — у меня целая ночь. Много ночей. Много ярких огней и черных вихрей, и пляшущих теней.

И уже не зеленоглазое такси под одноименную песню Боярского из магнитолы несло меня через огромный город. Сама ночь несла меня, подхватив черными крыльями.

Я наслаждался ночью. Я дышал ей, я жил ночью.

И казалось, я мог слышать трепетный стук сердец всех тех, с кем меня свела эта ночь и этот город. И можно было унестись прочь из мира людей, куда-то вверх, выше туч и лунного света.

Пляшут зыбкие тени. Ночь! Тьма клубится над шпилями сталинских высоток, над изящной иглой телебашни, над Воробьевыми горами и зубцами кремлевских стен.

Тьма клубится над готическими соборами Праги, над безлюдными арктическими пустынями, над громадными нью-йоркскими небоскребами и шумными парижскими бульварами.

Тьма царит над миром. Наслаждайся восхитительным сном, говорил я себе, пока не пришла пора пробуждения.

Пока не озарили мир первые солнечные лучи.

На небо начинает медленно наползать голубоватый утренний свет. Зажигаются в просыпающихся многоэтажных домах первые ядовито-желтые огни, загромыхает в тишине приехавший в соседний двор мусоровоз. Начинают рассыпаться сны и таинственные видения. Сменяются отвратительным писком будильника, шумом воды в туалете, безвкусным кофе и промозглым утреннем холодом.

Наступает новый день.

Тянутся на привычную работу тысячи сонных хмурых людей, заполняют тесные вагоны метро, грязные автобусы и выстуженные автомобили. И я вместе со всеми.

Сегодня я был на ногах с самого раннего утра.

Управляющий принял решение о специальных мероприятиях. Начальство было уверено, Никита в городе, но где именно установить не могли. Поиски Никиты, проведенные специальными службами, не увенчались успехом.

Управляющий пошел на беспрецедентные меры. Все сотрудники Конгломерата, способные к поискам энергетических следов, были разбиты на двойки, каждая двойка получила по району. Сегодня с самого утра почти вся наша организация, включая внештатных сотрудников, добровольцев и специалистов, откомандированных в Москву из регионов, вышла на улицы.

Мы должны были найти иголку в стогу сена. Просеять море решетом.

Моя должность в Особой группе как нельзя лучше соответствовала этим мероприятиям. Работа «сигнальщика» в этом и заключается. Шляешься, болтаешься. Потом вдруг берешь след. Начинаешь трезвонить, бить в набат. Прибегают ответственные лица и решают вопросы.

Спрятав руки в карманах пальто, я не спеша брел по одному из спальных районов Москвы.

Исследовал окружающий мир, ловил отголоски эмоций.

Детская площадка с малышами, скрытая от выползшего солнца, осеннего, робкого, кружевами голых ветвей. Бабушки с землистыми лицами и дети в ярких китайских пуховиках. Машины, оставленные у подъездов, преобладают кредитные «форды» и наши, родные уродцы, девятки да шестерки. В окнах домов — тусклые шторы, на балконах — антикварные лыжи и картонные коробки, на подоконниках — пыльные цветки. Среди старых серых пятиэтажек победно возвышается новостройка из красного кирпича. Школьники старших классов с пивными бутылками и потертым футбольным мячом, собравшиеся в толпу посреди пустого школьного двора. Прогуливаются молодые мамы с цветными китайскими колясками. Бродят хозяева глупых собак, возвращающиеся с прогулки вдоль загазованных улиц. Пьяница в грязной куртке, на заплетающихся ногах направляющийся к ларьку. Двое мальчишек у подъезда, мутузящих друг друга кулаками, изображая каких-нибудь трансформеров. Компания подвыпивших студентов с пластиковыми стаканчиками, разместившаяся в песочнице. Голые ветви, грязный асфальт, ребристые металлические гаражи, безграмотные надписи на стенах, заполненные мусорные баки.