К черту любовь! (СИ) - "Nogaulitki" - Страница 68

— Оу, — протянула Волжак, а потом улыбнулась.

— Рада, что тебя это веселит, — пробурчала я, вытирая щеки.

— Нет, — покачала она головой. – Меня это не веселит. Просто… Это так похоже на то, что чувствую я.

Я вытаращилась на нее так, словно она только что сказала, что в ее кабинете сидит Джонни Депп в костюме шмеля на голое тело.

— Ты… — я не верила ушам. – Ты чувствуешь… то же самое?

— Да, — просто кивнула она.

— И… тебе тоже страшно?

— Страшно, — согласилась Волжак. – И непривычно. И иногда я не знаю, что с этим делать, но… Наверное, оно того стоит. Ты первый человек, которого я подпустила настолько близко.

— Я тебя вынудила, — хихикнула я.

— Это, конечно, тоже, — усмехнулась Волжак. – Но… Все началось гораздо раньше. Я ни с кем не… спала так долго, как с тобой. Я имею в виду, что с одним человеком. Постоянство в сексе сродни отношениям. А я избегала их, как могла. Но… Потом появилась ты, и что-то пошло не так, — улыбнулась она, словно что-то вспоминая. – С того момента, как ты назвала меня «обезьяной ушастой».

— О, Боже, — я покраснела.

— Да, в тот момент я именно это и подумала. О, Боже, — засмеялась Волжак.

— Я готова искупить свою вину за эти грязные слова, — улыбнулась я, целуя ее в изгиб челюсти.

— О, ты искупишь, — усмехнулась Волжак, сбрасывая одеяло и наваливаясь сверху.

Эпилог

— Ты сейчас серьезно? – Волжак сжала челюсть и начала стучать ручкой по столу. – А я тут при чем? Знаешь, это не моя проблема, а проблема твоего отдела. У тебя есть полчаса, чтобы уладить этот вопрос. Все, разговор окончен, — она бросила трубку и пробормотала, закрывая глаза: «Идиот».

Я поставила кофе на край ее стола и обошла сзади, положив руки на плечи.

— Спасибо, — пробормотала она, делая глоток кофе. – Я заказала билеты, сегодня в 19:35 вылетаем в Москву.

— Отлично, вещи я уже собрала, — я поцеловала ее вкусно пахнущий затылок.

— Господи, — протянула Волжак, кладя свои ладони поверх моих рук. – Почему всем нельзя быть такими, как ты? С тобой у меня вообще нет проблем в работе. Да и не в работе тоже, — усмехнулась она.

— Что, Жданов снова накосячил со сроками? – хмыкнула я, массируя ее плечи.

— Да, черт побери! На этот раз неправильная дата в фактуре! Придурок, я сразу говорила Михаилу Андреевичу, что этот недоносок нам все испортит! – продолжала негодовать Екатерина Александровна.

— Не ругайся, — я сжала рукой ее плечо. – Хотя… Нет, ругайся, когда ты такой злой и властный начальник, это меня заводит, — прошептала я ей на ухо.

— Перестань это делать. Ты же не хочешь повторения истории со Смольцевой?

— О, Боже, нет, — я тут же отошла от нее. – Снова сварить столько кофе, чтобы отпоить бедную девчушку, ставшую свидетельницей нашего целомудренного поцелуя, я не смогу.

— Целомудренного?! – расхохоталась Волжак. – Да ты же сидела у меня на коленях с задранным платьем!

***

Да, я снова работала у нее. Или, вернее сказать, на нее?

Где-то через полгода после той ночи откровений, когда я призналась ей в чувствах и мы многое обсудили, я уволилась из «Канта». Точнее, Градовский делал все, чтобы я ушла сама. Заваливал меня работой настолько, что Волжак реально психовала, потому что мы не виделись по несколько дней. И мне чуть не силой приходилось ее удерживать, чтобы она не набила Градовскому морду. Думаю, он просто хотел на мое место более… податливую. Но когда чаша терпения Волжак переполнилась, она заявила – либо я увольняюсь к чертовой матери, либо она едет к самому Семенову в Москву, и непонятно, что будет потом. Пришлось согласиться с первым вариантом. Хотя я не особо была расстроена.

И, конечно же, Волжак предложила мне мое прежнее место. Я не знаю, как она столько продержалась на временных ассистентах, говорит, что знала, что рано или поздно я вернусь. Может, правда знала. Тем не менее, проблем с устройством не было. Михаил Андреевич даже шутил, что скоро начнет меня переманивать к себе. Волжак при этих словах заметно напрягалась, но держала себя в руках.

И вот, уже больше года я снова ее личный ассистент. И я безумно счастлива, что наши отношения нисколько не мешают работе. Скорее, наоборот. Правда, Волжак постоянно гоняет меня на курсы повышения квалификаций, чтобы я могла расти. Хотя и отпускать с должности своего ассистента не хочет. Но и меня пока все устраивает. Захочу уйти – знаю, она меня поддержит.

Что изменилось с того периода? Почти ничего. На первый взгляд. Если смотреть глубже – изменилось все. Она изменилась. Стала другой. Стала добрее, проще, стала более открытой.

Когда мы собираемся с девчонками, Маша постоянно говорит мне, что я спасла ее. Конечно так, чтобы сама Волжак этого не слышала. Кстати, Маша не переехала к нам. Она перевезла к себе Оксанку. Собственно, у них все хорошо, и они недавно оформили ипотеку. С чем мы их и собираемся ехать поздравлять.

За все это время было много разного. Были взлеты и падения, ссоры и примирения, притирки. Я мирилась с ее привычками, она с моими. Я терплю раковину, забрызганную пастой, она - мои толчки ногами во сне. И многое другое. Но… Я счастлива.

Когда почти через год наших отношений Волжак приперлась ко мне домой с какой-то прямоугольной штукой, завернутой в подарочную бумагу, и постоянно краснела и бледнела, я не знала, что думать. А когда я развернула подарок, то ахнула. На меня смотрела… я. Мой портрет. Тот самый, где я шикарна, как бедра Моники Беллуччи.

Волжак тогда рассказала, что все три портрета на самом деле купил какой-то анонимный коллекционер, но ей удалось найти его и выкупить эту работу. Она сказала, что насочиняла ему невероятно занимательную историю, чтобы он согласился продать этот портрет. Что-то про прабабушку и последнее желание – я не рискнула вдаваться в подробности.

И, протягивая мне этот подарок, она заявила, что хочет лично и вживую видеть этот мой взгляд каждый божий день. Я сначала не поняла, что она имеет в виду, а когда она протянула мне следом связку ключей, то чуть не упала прямо с портретом. Так мы начали жить вместе.

И, к счастью, мы научились выходить из кризисов и проблем таким образом, что с каждым днем мне кажется, что я люблю ее все больше, хотя также каждый день кажется, что больше просто уже невозможно.

***

— Платье было не задрано! – возмутилась я.

— Ну, конечно! Она даже видела, какого цвета на тебе были стринги! – засмеялась она, а я просто стояла и смотрела. Господи, как же я люблю эту женщину. Ее голос, ее смех, ее улыбку. Все ее. Всю ее.

Волжак перестала смеяться, но на лице все еще играла улыбка.

— Почему ты так странно смотришь на меня? – она наклонила голову.

— Просто удивляюсь, как сильно я тебя люблю, — честно сказала я.

Волжак перестала улыбаться. Встала с кресла и подошла ко мне. Обняв мое лицо руками, она прошептала прямо в губы:

— Поверь мне. Я люблю тебя ничуть не меньше.