Марка страны Гонделупы - Могилевская Софья Абрамовна - Страница 16

• Предыдущая
• 16/36
• Следующая

Но разве он мог устоять? Это было выше его сил. Кроме того, Лева Михайлов был из пятого класса «Б». И очень умный. И его товарищ.

Весь следующий урок Петя не мог усидеть спокойно. Он ерзал на парте, вертелся: нетерпение изводило его. Клавдия Сергеевна делала ему одно замечание за другим.

А урок тянулся так невыносимо медленно!

Едва успевал зазвонить звонок, Петя срывался с места, выскакивал из класса и сломя голову несся по лестнице на самую верхнюю площадку.

Кирилка с Вовкой переглядывались и сокрушенно вздыхали. Опять этот Левка! Опять эти марки! Они давно и яростно ненавидели и Леву, и марки. Но Пете они пока все прощали, хотя и не могли понять его. Как можно ради каких-то марок забывать обо всем на свете! Даже о лучших друзьях…

А у Левы была такая система. Он долго не приходил на верхнюю площадку, где поджидал его Петя. И, когда Петя терял всякую надежду, считал, что с минуты на минуту раздастся звонок к урокам, Лева являлся. Являлся, как всегда, слегка насмешливый и высокомерный. Вытаскивал из кармана кляссер, такой красненький переплетик специально для менных марок. С этого момента у Пети начиналось настоящее страдание.

Лева всегда умел показать «товар лицом».

— Хороша? То-то же! Цены ей нет, этой марке. Французское Сомали… А эта какова? Аргентина…

— Дай посмотрю поближе!.. — молил Петя, пригибая лицо к красному переплетику.

— Руками не смей! — строго предупреждал Лева.

Петя знал, что марки полагается брать только пинцетом. А если пинцета нет? Неужели нельзя взять осторожно, двумя пальцами? Вот эту длинную с пароходом?

Разохотив Петю, Лева говорил ему:

— Показывай, что там у тебя?

И бесцеремонно разворачивал пакетик с марками, который Петя доставал из кармана. Жадными пальцами он перебирал Петины марки, а Петя молча заглядывал ему в лицо, стараясь угадать: понравились Леве его марки? Будет он с ним меняться или нет?

— Сплошная ерунда, забирай обратно! — наконец, хмурясь, объявлял Лева.

У Пети опускались руки: неужели все до одной — сплошная ерунда? Какая обида!

— А эта с аэропланчиком? — робко спрашивал он.

— Чепуховая…

Наверно, так. Лева — знаток и понимает лучше, чем он. Наверно, все его марки действительно ничего не стоят, наверно, все до одной ерунда и чепуха.

Зато Левины — ах, какие великолепные! Неужто не удастся выменять? Ни одной?

И Петя принимался просить:

— Хоть одну сменяй! Хоть одну, ладно?

Немного поломавшись, Лева соглашался. Выбирал среди своих марок какую-нибудь простенькую и протягивал ее Пете.

Петя не помнил, есть у него такая или нет… Кажется, есть. А может быть, другого цвета? Но, в общем, ему было все равно. Главное — сейчас начнется мена!

— Эту? — спрашивал Лева. — Возьмешь?

— Возьму! — замирающим голосом отвечал Петя.

— За нее дашь вот эти! — говорил Лева и отбирал среди Петиных марок несколько для себя подходящих.

Но тут на Петю находит упрямство.

— Тебе пять, а мне одну? Так я не буду! — говорит он и требует у Левы обратно марки.

Менялись обычно долго и упорно. Чем дальше продолжалась мена, тем больше удовольствия это доставляло Пете. Он с самого начала знал, что отдаст Леве все, что тот захочет. И лишь ради одного удовольствия продлить мену спорил упрямо и ожесточенно.

В конце концов оба расходились по классам, вполне довольные друг другом.

Мальчики, закончив уроки, тихонько сидели вокруг стола и рисовали.

Трещал сверчок. Сияла лампа под зеленым абажуром. В печи гудел огонь. Было тепло и уютно. Вдруг зазвонил телефон.

Петя раньше Вовки и раньше Кирилки успел схватить телефонную трубку.

— Петя, ты? — услыхал он голос отца. — Я скоро буду. Поставьте чайник, нужна теплая вода…

И все.

Больше папа ничего объяснять не стал. Но какая поднялась суматоха! На керосинку нужно было поставить всего один-единственный чайник. Но ведь этот чайник хотелось поставить всем — и Кирилке, и Пете, и Вове, и маме тоже.

— Голову хочет мыть, — догадался Вовка. — Не иначе, как голову…

— А может, бриться? — подумав, сказал Петя.

Пока спорили, наливали в чайник воду, пришел и сам папа. Он был весь в снегу и очень румяный от мороза.

Стряхивая снег и с шубы, и с шапки, лукаво посмеиваясь, он сказал Пете:

— Сегодня ты у меня попляшешь, сын!

— А что? — спросил Петя, обыскав глазами папины руки.

Как будто ничего особенно интересного в руках у папы не было, ничего такого, ради чего стоило бы постараться.

А папа, сунув руку в боковой карман пиджака, все повторял:

— Нет, сегодня ты у меня попляшешь! Попляшешь, попляшешь…

Тут он вытащил большой голубоватый конверт, положил конверт на стол, и Петя действительно пустился вприсядку.

Весь конверт был заклеен марками. Они шли по пять штук в ряд розовые, карминовые, оливковые и фиолетовые… Все разных цветов и оттенков.

— Ах, как хороши! — воскликнула мама и прочла: — «Швеция».

— Насилу упросил Петра Саввича отдать мне этот конверт, — продолжал папа. — Объяснил ему, какие у меня дома завелись марочники… Но обратите внимание, вся серия на одном конверте! И что особенно интересно — эти десять марок, очевидно, выпущены в честь почтового юбилея. Тут совершенно наглядно как бы история почты…

— Верно, верно! — Мама, прищурив близорукие глаза, разглядывала марки. — Верно! Мальчики, смотрите! Ох, до чего здорово!

Ярко-зеленая марка. На ней мужская голова с высоким умным лбом. Длинные волосы откинуты назад и касаются плеч. Небольшая острая бородка. Сбоку вдоль зубцов написано: Аксель Оксенштерн. Это имя и фамилия основателя почты. И еще на марке две даты: 1636 год и 1936 год. Значит, более трех столетий тому назад люди впервые стали посылать друг другу письма почтой.

Этой зеленой маркой открывается серия, посвященная истории почты.

Вот идет почтальон. Сумка с письмами висит сбоку. Широкополую шляпу сорвал ветер; он держит ее в руках. У него туфли с пряжками, перчатки с раструбами, а сбоку длинная шпага — защита от разбойников на большой дороге. И все сиреневого цвета. Кажется, еще не наступило утро и ночная мгла только начинает рассеиваться. Это вторая марка.

На третьей — алый всадник на алом коне несется вперед стремительным галопом. Алый плащ развевается у него за плечами. Он громко трубит в трубу. А небо все залито багровым светом. Может, это гонец с поля битвы несет печальные вести о поражении и смерти. А может, вестник победы.

Еще марка. Светло-голубая. Парусный корабль плывет по голубому океану, надув голубые полотняные паруса. Уже весь мир переписывается между собой. Письма идут через моря и океаны. Голубой парусный корабль везет их в Европу из далеких южных колоний.

И еще одна марка с кораблем и морем. На помощь парусам уже пришли паровые котлы. Но от парусов еще отказаться нельзя, и поэтому первые пароходы по-прежнему оснащены парусами. Два верных союзника — ветер и пар — несут по реке пароход на марке темно-синего цвета.

Шестая марка — золотисто-коричневая. Тяжело покачиваясь по ухабам, мчится дилижанс. Тройка лошадей везет его. Кучер в цилиндре, с длинным бичом сидит на высоких козлах. Рядом с ним — почтальон. А на крыше дилижанса — тюки писем. Теперь, когда все страны торгуют между собой, когда торговые сделки заключаются во всем мире, невозможно обойтись без обширной переписки. Письма перевозят почтовые кареты. Еще не придуманы почтовые марки, но уже есть штемпеля. Каждая почтовая контора штемпелюет письма своей печатью, и сразу видно, через какую контору отправлена корреспонденция.

Седьмая, оливковая марка — с поездом. Поезд мчится на всех парах. За тендером — почтовый вагон. А там, где нет железных дорог, письма развозят почтовые автомобили.

Восьмая марка — светло-серого цвета. Таким бывает освещение в ранние зимние сумерки. По дороге, мимо елок, утонувших в сугробах, мчится почтовый автомобиль с прицепом.

• Предыдущая
• 16/36
• Следующая