Звезда короля (СИ) - Валентеева Ольга - Страница 49

-      Идем спать? - спросила мужа.

-      Устала? - ласково коснулся он щеки.

-      Немного. Разве бывает такое безграничное счастье, Анри?

-      Я думал, что нет, - с улыбкой ответил он и вдруг подхватил меня на руки.

-      Ты что делаешь? - зашипела я.

-      Тише. Разбудишь всех на свете.

Пришлось замолчать, пока Анри свернул к нашей спальне, лишь у двери на миг поставив меня на ноги, а затем подхватил обратно на руки и донес до постели.

-      Дверь запри, - рассмеялась я. - А то мало ли, кто захочет нас поздравить посреди ночи.

-      Пусть только попробуют, - пригрозил муж. - Очень пожалеют.

И поцеловал меня. Сразу стало так хорошо, что голова закружилась от счастья. Бывает или нет? Оказывается, что бывает. И можно бесконечно долго таять в объятиях самого родного мужчины на свете, целовать его, касаться, обнимать - и верить, что больше никто не разлучит, даже если небо упадет на голову. А затем уснуть в его объятиях и впервые за долгое время видеть счастливые сны.

ГЛАВА 28

Верхний этаж башни пустоты утопал во мраке и тишине. Видимо, магистр Эйлеан топил горе в вине, оставив без внимания самую опасную из трех стихий магистрата.

Тем лучше, пока обойдется без жертв. Только пока. Андре поправил капюшон плаща, скрывающий его лицо. То, что никогда не давалось магу, легко удалось магистру -продлить заклинание невидимости и миновать охрану башни, отвлекая внимание теней другим заклинанием отдаленного времени действия. Они решат, что защита сработала случайно - на, допустим, кошку. А отключить внутренние сигналы Андре уже успел. Поэтому никто не встал у него на пути. Никто не попытался наказать негодяя, проникшего в святая святых. Черные колонны, серые врата. Радует глаз.

Андре начертил защитный круг, нарисовал восемь символов, призванных спасти от гнева пустоты, убедился, что Эйлеан не почувствует волнения магии, и лишь потом нараспев принялся читать заклинание призыва. Он пришел сюда не убивать, а договариваться. Но не с магистром, а с пустотой.

Тени будто стали гуще. Это единственное, что изменилось в огромном безмолвном зале. А затем из полумрака к нему шагнула серая фигура. Женщина подняла голову, и Андре встретился с взглядом, полным серебра. Вот она, Пустота.

-      Ты звал меня, мальчик? - мягко спросила властительница третьей стихии.

-      Звал. - Андре склонил голову. Надо проявить хоть немного почтения, а то уйдет.

-      Я слушаю тебя, Андре Вейран, магистр света, - с легкой издевкой произнесла его собеседница.

-      Мне нужна твоя сила, Пустота, - ответил он.

-      Сила? - Женщина чуть наклонила голову на бок. - Надо же, как занятно. И зачем же она тебе, мальчик?

-      Чтобы стать королем.

-      Глупенький, - мягко улыбнулась Пустота, будто разговаривала с ребенком. -Ты ведь не желаешь власти. Не желаешь поклонения. Тебе нужно совсем другое, Андре. Думаешь, если ты станешь всесильным, что-то изменится? Нет. Просто те, кто называл тебя ничтожеством в глаза, станут делать это за твоей спиной.

-      Дело не в этом. - Андре не понимал, к чему она клонит. Или, наоборот, понимал слишком хорошо?

-      Я знаю. Ты хочешь уничтожить магистрат. Но опять тот же вопрос - зачем? Думаешь, от отсутствия магистров что-то изменится? Люди станут лучше? Или жизнь вдруг превратится в сахарную вату? Нет, Андре, этого не будет. Виноваты не эти два мальчишки, которых мы называем магистрами. Да, Кернер давно погряз во тьме, но ведь тьма - его второе имя. А Пьер чувствует себя пустым до донышка, что тоже понятно. Но они ли заставляют убивать, красть, изменять, ненавидеть, презирать? Нет, люди делают выбор сами. Ты сделал свой выбор, Андре Вейран. Он, без сомнения, благороден в глубине своей, но и корыстен. Абсолютная власть?

-      Возможно.

-      Что ж... - Пустота жутко усмехнулась. - Твои братья могли бы рассказать тебе, мальчик, чем приходится платить за мою силу. Один отдал мне магию, второй заплатил болью.

-      Я готов. Любую плату.

-      Не торопись, - холодные худые пальцы коснулись его щеки, и по телу пробежала дрожь.

-      Я все решил.

-      У, настырный. Люблю таких. Мне понадобится твой поцелуй, Андре, и я назову

цену.

-      Хорошо.

И Пустота с легкостью шагнула в круг, опустила руки на плечи, коснулась губами губ. Стало холодно, как в тот день, когда... Не вспоминать! Но воспоминания рвались откуда-то изнутри. Оттуда, где они были запрятаны, глубоко-глубоко. И перед глазами всплывало лицо бабушки, которая твердила:

-      Толку от тебя! Только еду переводить горазд. Продать тебя в балаган, что ли? Так и то не купят, с такими искрами магии.

Затем - тетки:

-      Убирайся! Убирайся, грязное отродье, чтобы и ноги твоей здесь не было! Еще одна комната, жуткая комната, куда привел случайный знакомый,

представившийся другом матери. Его глаза с прищуром, странные вопросы, боль в разбитой губе, пальцы, вцепившиеся в волосы. И вспышка тьмы, окутавшая мир. Истошный крик - и чужая женщина, протягивающая мокрую тряпку, чтобы вытереть собственную кровь, и шепчущая:

-      Уходи, мальчик, пока никто не видел. Беги!

-      Хватит! - хотел бы крикнуть Андре Пустоте, но она была сильнее, и из крика вышел только хрип, а холодные губы продолжали прижиматься к его губам. Он закрыл глаза, отказываясь смотреть. Но разве память зависит от зрения? Нет, нет...

А дальше - ворота дома. Давно знакомые ворота, хоть ни разу так и не хватило духу постучать в них. И разъяренный мужчина, слишком похожий на его отражение в зеркале, только старше лет на двадцать, выплевывающий в лицо:

-      Какое ты имеешь право вообще здесь находиться, ублюдок? У меня только два сына, а что будет с тобой - не мои заботы. Издохнешь где-нибудь, и ладно. Ты вообще не должен был родиться!

И другой человек, который почти тащит за шкирку, хлещет по щекам, чтобы немного привести в себя.

-      Эй, парень, не смей, - повторяет он. - Дыши, слышишь? Умница. Делай вдох, хорошо. У жизни есть один закон: она ни к кому не бывает добра. Поэтому держись. Цепляйся руками, ногами, зубами, но держись. И однажды победа будет за тобой.

-      Мне не нужна победа... - сорванный голос. - Мне больше ничего не нужно, месье Рейдес.

-      Не говори чепухи. Ничего, от этого еще никто не умирал.

Лица, лица, лица... Смеющиеся, скалящиеся в насмешке. Еще бы! Этот новенький хоть говорить-то умеет? А затем - искаженные ненавистью и страхом. Говорить, может, и нет, зато умеет колдовать. И проклинать, и мучить. Платить по счетам.

-      Я тебе сколько раз говорил, что запрещено использовать магию на студентах, Андре?

-      Выгоните, куратор Рейдес?

-      Было бы, куда, выгнал бы к демонам. Марш на отработки.

Книга о зеркальной магии в руках. И отражения, десятки отражений. Первая улыбка за последние годы. Он больше никогда не будет один. Зачем нужен кто-то, когда есть собственное отражение?

Пустота сделала шаг назад. Андре пошатнулся, стараясь удержать равновесие, но не вышло, и он упал на колени, хватая ртом воздух.

-      Твоя цена? - спросил сипло, как в видении.

Пустота глядела с сожалением - долго, напряженно, а затем ответила:

-      Прости, мальчик. Тебе нечем мне заплатить.

Развернулась и исчезла, оставив после себя только сизоватую туманную дымку.

-      Нет! - вскрикнул Андре, забыв, что его могут услышать. - Вернись, слышишь? Вернись! Проклятая ведьма!

Раздался только тихий смех, но вот и он рассеялся в пустоте. Что ж, значит, придется обходиться своими силами. Их все равно хватит. Начать бы сейчас, но ноги подкашиваются, и голова идет кругом. Лучше вернуться в другой раз.

Щиты никак не желали подниматься, а без них миновать теней - самоубийство, сразу заметят. Поэтому пришлось еще немного посидеть на полу, затем медленно подняться и убрать круг, символы. Теперь можно и идти. Мир все еще немного пошатывался, а магия будто уснула, но свет благоволил ему, потому что на пути встретились только две тени, да и те свернули в соседний коридор. А на выходе хватило невидимости и парочки глушащих заклинаний. Сила постепенно восстанавливалась, но на губах по-прежнему ощущался холод. И он будто проникал глубже, чем следовало. Как бы теперь стереть себе память?