Академия Магических Искусств (СИ) - Смайл Кристина - Страница 25

— Я не узнала тебя, мам. — Мама недолго на меня смотрела, а потом рассмеялась моим словам.

— Ты что, думала, что Арон и какая-то женщина расположились на моем любимом столе? Да я бы ему голову открутила! — Она злобно зыркнула на супруга, который поднял руки вверх в знак своей капитуляции. Мои родители были жуткими собственниками. Ведьма и демон. Слишком жгучая смесь.

— Нет, дочурка, или ты хочешь смотреть, как твоя мама бы играла в волейбол моей головой? — Отец подошёл ближе и заключил в отцовские объятия. С ними так хорошо. Я дома.

В кабинет вошёл Агалиарепт. Этот прекрасный демон был озабочен какой-то проблемой. Его волосы огненного цвета заплетены в косу, в которой были металлические колечки. Он заметил меня, и его взгляд стал удивленным и сосредоточен на мне. Моя мама улыбнулась отцу и скрестила руки на груди. Неужели она думает, что с другом у меня могли бы получится отношения? Агалиарепт оберегает меня, как сестру, а я испытываю к нему глубокое уважение, но не любовь.

— Эсперанса, тёмного дня тебе! — Я киваю на его приветствие и обнимаю за широкие плечи. Он втягивает носом запах моих волос, а после отстраняется.

— Ты решила отдохнуть от учебы? — С хитринкой в глазах спрашивает друг. Кажется, он позабыл, для чего влетел в папин кабинет, или не собирался поднимать тему в моём присутствии.

— Эм, у меня время до вечера, а после я должна вернуться в Академию. — При упоминании Академии ладони сжимаются в кулаки. Я все никак не могу перестать думать об аквамариновых глазах ректора. Мама берет разговор в свои руки:

— Эсперанса, мы возвращаемся домой, так ты с нами или останешься с Агалиарептом? — Я разворачиваюсь к другу и говорю ему, что увидимся в другой раз. Далее следую за мамой в портал, сотканный из тьмы и молний.

Перед глазами появляется очертание комнаты, и я ступаю в родной дом. Темная раса Империей может не отличаться от Светлых своим стремлением создать семью, иметь родной дом и доброту в своей сути. Наша семейка не проста на первый взгляд. Отец — Верховный Судья. Его работа обязывает к трезвому уму и, возможно, к проявлении жестокого выбора, но в стенах дома я не встречала более нежного и любящего мужа и отца. Он старался поддерживать все мои начинания и не обделял своей любовью. Мама по сравнению с отцом была чуть строга. Кажется, в каждой семьи должна быть игра хорошего/строгого родителя.

Наше появление ожидалось. В доме встретила наша домработница под ручку с дворецким. Мистер Хакерск служил моему отцу так долго, что, кажется, сам не мог припомнить день его первого дня работы. Миссис Хакерск была супругой дворецкого и нашей няней, когда то требовалась, а сейчас она следила за домом так же отлично как и за мной в детстве.

— Деточка, ты стала намного выше и изящнее. — Я обняла няню, так как была рада её видеть. Когда я с Академии приезжала домой, то чувствовала себя другой — легкой, доброй. Под внимательный взгляд нашего дворецкого мы направились в гостиную.

— Мисс Хакерск, Вы стали ещё более добрее, чем были в прошлую нашу встречу. Надеюсь, Вы порадуете наш дом шумом от ваших детей? — Женщина лет пятидесяти засмеялась и бросила взгляд на своего мужа, при этом пытаясь прикрыть рукой свои румяные щёчки.

К моим вещам подошел мистер Хакерск — наш дворецкий, но отец не позволил взять мою сумку из своих рук и сам поручился за доставку моих вещей в комнату. Это собственнический жест грел моё сердце. Родительскую любовь можно было увидеть в таких мелочах.

Я ступала по дому в Викторианском стиле — мои родители любили изящество, это было видно в каждой мелоче. Руками прикоснулась к перилам лестницы, которая вела на второй этаж и задохнулась от осознания, что скоро мне придётся покинуть это место, совсем скоро.

— Эсперанса, располагайся, мы ждём тебя к ужину. — Голос мамы был таким нежным, что я готова была расплакаться. Ко мне так давно нежно не обращались — все что-то хотят от меня, но ничего не давали взамен. И этот проклятый ректор засел мне в душу и теперь разрывает её изнутри, кусочек за кусочком!

Сейчас я могла наблюдать за тёплым видом заката, где лиловые краски солнечных лучей касались нежно кожи лица. Жили мы в Тёмной Империи в городке с ёмким названием — Ронтготунр. Двухэтажный небольшой дом — это всё, что пожелал отец. За его службу на правительство ему был выдан дом в Тёмной части города. Демоны ценили этот район города. Темная Империя славилась своими выходками у представителей Тёмной знати, оберегала и сохраняла все секреты, совершенные внутри Тёмной Империи. Не каждый мог сюда попасть.

В комнате было темно, шторы были запахнуты, все было на своих местах, когда я здесь была в последний раз. Я знала, что миссис Хакеркс следила за чистотой в комнате, но она не смела переставлять вещи. Я ценила ее заботу. Ностальгия прошлась сквозь меня. Я совсем изменилась, когда была здесь в последний раз. Нет уже наглой ведьмочки, которая искала лазейки в учебе и в жизни, чтобы было легче жить. Нет, сейчас это для меня недопустимо. Я должна научиться держать свою жизнь под контролем. Хочу стать более мудрой.

По сердцу словно полоснули зазубренным ножом. И это только об одном воспоминании о ректоре. Ох, Эсперанса, ты крупно влипла! О чём я только тогда думала?! А сейчас я дома и зализываю раны. На моей душе огромные дыры от его взглядов и поступков.

— Эсперанса, я вижу, что многое произошло с нашей последней встречи. — Я вздрогнула от неожиданного голоса мамы позади себя. Повернула голову в ее сторону, чтобы рассмотреть женщину стоявшую в дверном проёме. Утонченная фигура, ухоженное лицо с выразительными карими глазами. В каждом жесте я могла рассмотреть свои повадки. Бедром упиралась в деревянную дверь, волосы то и дело смахивала на спину, открывая вид на тонкую шею.

Качаю голову в знак отрицания. Моя единственная защита — отрицание. Как я могла признаться, что потерялась в мужчине, отдалась его влиянию?! Позор тебе, Эсперанса!

— Тебе не стоит мне рассказывать, Эсперанса. Я твоя мать и вижу сама, какой пустой твой взгляд, смешанный с тьмой внутри тебя. — Вздрагиваю от ее предположения. Попала в яблочко! Тьма и впрямь владела мной, а я и не стремилась ее укрощать — так было легче, когда не чувствовала боль, когда была во власти тьмы. — Я просто хотела тебе рассказать одну историю, которую хранила глубоко в себе, скрывая ото всех. — Женщина прошлась вдоль моей комнаты и приземлилась на край кровати, призывая меня к себе присесть. Я подчинилась и, будто завороженная, подошла к ней. Моя мать была всегда жизнерадостной — не помню у нее такой печали в голосе.

— Что бы не говорили о прекрасной силе любви, помни, что любовь не существует порознь от боли. Это бесподобная смесь, срывающая всю твою защиту на сердце, но, милая моя, ты никогда не сможешь сдерживать стены вокруг себя. Любовь с любой преградой расправится в считанные секунды. Один взгляд, одно слово, прикосновение… Твой отец причинил столько боли, что я каждый раз удивлялась, как моё сердце не распалось на кусочки. Нам пророчили гибель от нашей любви, и каково было мое разочарование, когда я пришла к нему на свидание, а он был уже обручен с другой стервой! Сколько потребовалось же времени понять, что он хотел только защитить меня, позволить жить без него, но сколько же он причинил мне боли, от которой порой даже сейчас не получается дышать полной грудью.

Я смотрела на маму во все глаза и не верила произнесенным словам. Я знала своих родителей как неразлючающую пару: да, у них противостоящие силы и темпераменты, но тем не менее счастливее я не встречала. Я могла только мечтать о капле такой любви в своей жизни.

— Я приняла решение стать ведьмой. — Тихо произношу. Лицо матери становится удивленным. Она всё детство наблюдала за моими шалостями с отцом и не ожидала этого признания от меня. Мама, погладив меня по спине, спросила:

— Ты же понимаешь, что инициация должна состояться? — Я устала подняла взгляд на неё и кивнула. То что я должна открыться перед мужчиной, меня убивало.