На звездных крыльях Времени. Обратный отсчет (СИ) - Федоренко Александр Владимирович - Страница 39

Следует атака, быстрая и дерзкая. "Лавочкины" пробивая огнем и напором себе путь, летят лоб в лоб, на вражеские истребители. Вот они прорвались через заслон, и вышли в лоб "юнкерсам". Пушки выплевывают свои заряды, сердце возбужденно колотиться, но Евгений успевает отметить, как Кожедуб, зашел в хвост одному из "юнкерсов". Огонь. И трассы метко впиваются в того. Еще миг, и фашист несется к земле. Начинают кромсать врага, и остальные летчики. Жека не особо маневрируя, и пытаясь не вырываться, старательно стреляет, больше пугая, чем попадая. И вскоре немецкие пилоты не выдерживают, и начинают разворачивать свои машины. Но Семенов, как истинный орел, смотрит за своими птенцами, и предупреждает:

— Не зевать! Будьте внимательны — много "мессеров"!

Но во время атаки, и уходов — группа уже распалась — Кожедуб со своим ведомым — внизу. Другие пары палят вдогонку бомбардировщикам, И Жека со злостью ловит в прицел вражеский истребитель. Палец утапливает гашетку, но фатальных попаданий нет, и он кричит:

— Миха добей!

Летчики группы, тоже вступают в бой с истребителями. И тем не мене, задание выполнено — с "Юнкерсами" покончено. Они улетели. Дело как будто сделано. Но с земли передают вводную:

— На большой высоте засекли группа "Хейнкелей-111".Летят на вас. Атакуйте их, атакуйте!

— Да как мы их атакуем, когда сами завязли? — Едва не крикнул Евгений. — Они с Михаилом, и другими товарищами, сковали боем истребителей противника.

А бомбардировщики летят к линии фронта эшелонами, значительно выше, и в стороне. Их около двадцати — как десятку разорваться?

— Миха — пробиваемся вверх. Смотри не оторвись. Как понял?

— Понял. Давай, я прикрываю.

— Назад тоже поглядывай.

Уходя от "мессеров", и пробиваясь через них же, они стали набирать высоту. Выполняя маневр, иногда больше похожий на финт, на большой высоте летчик должен помнить параметры своего самолета. А Жека помнил, высотная кислородная система, на его "Лавочкине", по всей видимости, никогда не использовалась. Ее конструкция, хоть и была основана на германской системе диафрагменного прямоточного экономайзера, имела много недостатков. Пилот практически не мог ей пользоваться.

А еще управление шагом винта, радиаторами, жалюзи, триммерами, при помощи различных тяг отвлекает. И снижаются многие летные характеристики. Потому на высоте двух с половиной километров, при полном использовании возможностей двигателя — наименьшее время полного виража без потери высоты составляет тридцать секунд. Hа километровой высоте, и форсировании двигателя полный вираж выполняется за двадцать пять секунд.

В общем, учитывая все это, они не успевали. Но выручат пара Кожедуба — они вывалились, и он передал:

— Атакую "Хейнкели"! — И их пара, боевым разворотом, стремительно набирает высоту.

И вот они близко к бомбардировщикам. А вернее под ними, сейчас откроют огонь… И тут немцы неожиданно начинают освобождаться от бомб. Бомбы пролетают между самолетами Ивана и Василия. Жека почувствовал при виде этого, как сердце словно замерло, а потом робко стукнуло, и стало, снова разгонять кровь.

— Смотри, как бы с бомбой не столкнуться! — Орет Иван своему ведомому..

И вдруг "хейнкели" поверачивают на юго-запад. Но не тех напоролись:

— Берем в клещи крайнего! — Быстро принимает решение Кожедуб.

И они, с двух сторон заходят на бомбардировщик. Сближение и оба "Лавочкина" открывают огонь. Заработали пушки. Самолет врага загорелся, начал падать, оставляя за собой шлейф дыма. И тут на пару, навалились истребители противника. Их около двадцати.

— Уходите!!! — Заорал Жека, и принялся активно атаковать своих противников, чтобы прорваться на выручку.

Не забывая конечно — они с Михаилом — единое целое. Если враг собьет одного, другой наверняка погибнет. Свежая группа, видно, прилетела по вызову. Соотношение сил явно не в пользу Жеки и его товарищей. Они успели только пару раз выстрелить по бомбардировщикам, как пришлось с уклонениями стрелять в новоприбывшие истребители противника. Но и вовремя контратак, он умудряется увидеть, как пара Кожедуба, уходит на освобожденную территорию, отбиваясь от яростных атак.

Сейчас малейший промах грозит гибелью. Со всех сторон сверкают огненные трассы, но ведомые и ведущие взаимодействуют четко — короткими очередями отгоняют друг от друга вражеские самолеты.

Пара "Лавочкиных" Кожедуба и Мухина, то снижается, выполняя немыслимо сложные фигуры, то идет вверх. Но "мессершмитты", не отстают — гонятся за ними. Но их атаки безуспешны — фашисты даже мешают друг другу, беспорядочно наваливаясь на ловко маневрирующие самолеты.

Но и Евгений с Михаилом, и остальные летчики группы, не лыком шиты — отогнав "мессеры", уже спешат на выручку к товарищам. И враг, не приняв боя, "худые" поворачивает назад. Топливо на исходе — пора домой, и группа летит обратно. Жеке нравиться манера Ивана вести бой — выйдет отличный комэск, но в третью эскадрилью, он проситься не станет. Угроза дл него это командиры повыше и особист, а не товарищи. И не сейчас, а в новом году…

Долетели, благополучно приземлились на своем аэродроме. В баках почти не осталось бензина. Жека вылезаю из кабины, обливаясь потом, в прочем не он один такой. К нему спешит Миха, его гимнастерка тоже взмокла, лицо красное, воспаленное, но он весел и доволен.

— Командир — говорит — в этом бою я еще раз убедился, что такое слетанность.

А Николай Веткин — Егорыч, оглядев пилотов, замечает с добродушной усмешкой:

— По вам сазу видно — жаркая схватка была.

— Да, таких боев давно не было. Щас воды хлебну и на КП.

Во время изматывающих боев, партийные работники, регулярно находили время, чтобы сказать слово. Время, для соответствующей обработки летного состава. Подбивали их вступить в партию, и стать коммунистами. Тогда это было потное, наивысшее звание. Буквально все стремились к этому. Вечером в полку состоялся митинг, посвященный первому вылету молодых коммунистов на отражение вражеского налета. Они выступали сами, говорим о том, что, не жалея жизни, будут бить захватчиков до их окончательного разгрома. Жеке казалось это странным — ничего ведь не меняется — люди все те же. Но для них, видимо что-то менялось.

Евгению было даже завидно — у этих людей был внутренний стержень, а теперь еще и появился новый стимул — а он этим всем, проникнуться не мог. У них был долг перед Родиной, священная война, а у него кроме желания летать, и сочувствия предкам — ничего. Даже увлечения, Катя была далеко. Стоял август сорок третьего, а он так не решил за три месяца — что ему делать? Смириться и продумывать — как и где жить после войны? Или искать ученых людей типа Циолковского, и пытаться найти способ вернуться в свое время? Если конечно доживет до Победы, и не будет арестован…

Аэродромы, леса, села, лица — все это проносилось в памяти Евгения. А еще, такие желанные в эту пору — реки, и озера. Где-то удавалось искупаться, где-то нет, но места эти запоминались. Он почти привык к скромному быту, и минимуму удобств. Ему и самому уже начиналось казаться, что так было всегда. Начинало вериться, что он из этого времени, только мобильный телефон, напоминал об обратном. В фильмах про подобное попадание всегда имелась, наземная пространственная точка, куда персонажи возвращались, и их переносило обратно. У него же такой точки не было, был только район.

И Евгений почти смирился со своей участью, почти втянулся в этот образ жизни. В конце концов, страна вокруг, была не чужбиной, и хоть это радовало. Ведь она была еще девственной, чистой, не загаженной, без такого количества производств разного рода, как в его время. Вот только инфраструктуры никакой…

Жара начинала спадать, что облегчало многие вещи. Менялась местность под крылом, менялись цели, но не менялись боевые задачи. И долг. Правда, у однополчан все время еще настроение росло на плюс. И с опытом побеждать врага, становилось легче.