Когда Локи встретил Дарси (СИ) - "Mind_Game" - Страница 24

Дарси взглянула на него открыто и прямо.

— Позвольте узнать, кого вы имеете в виду?

Он только усмехнулся и, по своему обыкновению, жеманно взмахнул ладонью.

— Вы, юные леди, всегда прекрасно знаете, кто становится жертвой вашего очарования, и лишь кокетство не позволяет вам признавать это перед другими людьми.

Дарси ясно понимала, что он намекает на Локи, и решилась действовать с определённой долей храбрости.

— Положим, я стану той, кто заманит в свои сети некого джентльмена, — с впечатляющей откровенностью сказала она. — И какой вам будет от этого прок?

Господин Голдблюм, очевидно, не ожидал от неё такой прыти и скрыл за манерным смехом своё замешательство.

— Моя дорогая, отчего же вы вообразили, что во всём нужно искать выгоду? Если гнаться только за тем, что принесёт тебе пользу, то можно зайти слишком далеко.

Эта фраза, напомнившая Дарси изречения из скучных книг, коих было предостаточно в библиотеке всякой благонравной девицы, не обманула её: господин Голдблюм прятал глаза, не желая признавать, что и им движет определённый умысел. Отчего-то Дарси почти не сомневалась в том, что он не из бескорыстных побуждений предложил ей погостить подольше.

— Вы правы, — согласилась она, утвердившись в своих догадках и потому не видя резона вести разговор дальше. — А пребывание в Хансфорде и в Розингсе запомнится мне как один из самых прекрасных периодов в моей жизни. Вот только мои родные не перенесут, если я задержусь, а я не хочу приносить им ни тени огорчения.

— Как великодушно с вашей стороны! — сказал господин Голдблюм, но улыбка его сделалась фальшивой.

Таким образом он, сам того не зная, подтолкнул её к новому витку размышлений, которым она и предалась, когда приём подошёл к концу. На этот раз Дарси иначе отнеслась к посланию Локи. Если предположить, что он и его брат — а также, по-видимому, сопровождавшие их боевые товарищи Тора, — действительно прибыли из другого мира и ищут способ вернуться обратно, то господин Голдблюм, как ценитель редкостей, просто не мог позволить себе пройти мимо. Однако и сам он должен быть не так прост, раз боги пожелали с ним взаимодействовать.

«Боги»! Едва произнеся про себя это слово, Дарси испытала трепет перед одной лишь возможностью, что это правда. И разве можно вообразить, чтобы боги снизошли до смертных, посещали балы, вступали в диалоги, а пуще всего прочего — влюблялись?!

— Мыслимо ли это, Джейн? — обращалась она про себя к сестре, испытывая острую потребность встретиться с нею как можно скорее. — Поверишь ли ты, что Тор Одинсон, покорённый твоей красотой и твоим умом, видел в своей жизни множество богинь, рядом с которыми смертные девы и рядом стоять бы не посмели?

Она перебирала в памяти все те признаки влюблённости, что неоднократно демонстрировал Тор: его нежную заботу о Джейн, их долгие беседы, его восхищённые взгляды. Никогда Дарси не расценила бы его поведение как притворство, и при таком мнении оставалась она и сейчас.

Что же ей должно было думать о Локи, Дарси и вовсе не знала. Он никогда не давал повода считать, что она достойна особого внимания с его стороны — по крайней мере, ей так казалось. Его признание ошеломило её, но рассказ о божественной сущности ошеломил куда больше. И зачем же богу-изгнаннику, который стремится вернуться в свои чертоги, она, смешливая и своевольная девчонка, чьи познания невозможно было даже сравнить с тем, что довелось пережить ему!

В попытках установить подобие порядка в хаотичном потоке мыслей, Дарси вновь перечитала письмо. Теперь ей многое увиделось в ином свете. Локи не стеснялся в выражениях, повествуя о подлости Скурджа и его умении втираться в доверие, и Дарси вспомнила, с какой охотой — хотя они были едва знакомы! — тот принялся разоблачать перед ней мистера Лафейсона. Тогда Скурдж казался ей страдальцем, смиренно и без ожесточения принявшим свою участь, а сейчас его откровения заставили содрогнуться: отчего она не заметила, как низко он себя повёл? И было ли то, что Скурдж назвал истинную фамилию Локи, простой случайностью, как он и старался представить? Снова и снова возвращаясь в памяти в тот злополучный день, Дарси склонялась к решению, что Скурдж сделал это намеренно и действовал с определённым расчётом, желая опорочить Локи.

Однако и сам Локи оставался далёким от безупречности. Он не отрицал обвинений, а значит, на его совести числилось немало преступлений. И совершил он их, будучи не человеком, а богом, наделённым огромной магической силой. У него не было никакой необходимости изливать душу перед смертной, а потому Дарси не могла понять, зачем он оставил ей такое письмо, нарушающее, к тому же, приказ Одина, согласно которому изгнанники не смели обнаруживать свою истинную сущность. Оно напоминало ей исповедь человека, который слишком долго нёс на своих плечах тяжкий груз.

— Я недалёкое и ограниченное создание, — сказала себе Дарси с невесёлой усмешкой. — Я не могу уместить всё это в своей бестолковой голове.

Она отрешённо касалась пальцем бумаги, представляя, как Локи старательно выводил пером букву за буквой, когда вдруг черты её лица исказились. Ей пришло на ум то, что должно было встревожить куда раньше. Если всё, написанное Локи, сущая правда, и если он жил одной лишь надеждой на возвращение в Асгард, то он решительно не мог предложить ей стать его законной супругой. Каковы бы ни были чувства Тора, он не взял на себя обязательства перед Джейн, тогда как Локи заявил о своих чувствах, в которые Дарси до сих пор не могла поверить, с бесстрашием и прямотой, исключавшей всякую двусмысленность. Едва заслышав слова о любви, она расценила признание как нечто, совершенно не укладывающееся в её представление о характере Локи, теперь же её охватило не просто недоумение, а испуг. Бог, которому тошно было всё, что окружает его на Земле, не мог желать себе в жёны простую смертную, и, коль скоро Локи предложил ей руку и сердце, им, несомненно двигал неведомый Дарси замысел. А замыслы Локи, как она успела узнать, нередко несли в себе разрушительную силу.

========== Глава IX ==========

Предвкушение от встречи с родными на время рассеяло треволнения Дарси. Она не соврала Локи, говоря о том, что ставит семью превыше всего, и её сердце в самом деле истосковалось по отцу и по старшей сестре, которые были ей ближе всех остальных. Впрочем, не меньше она желала видеть и свою суетную маменьку, чьи манеры вызвали справедливое осуждение мистера Лафейсона, и взбалмошных младших сестёр, и всегда серьёзную Марию. Слушая болтовню Мэри Лукас и наблюдая из окна кареты за вполне живописными пейзажами, Дарси позволила себе отрешиться от мыслей о письме и подумать о тех, с кем она вскоре воссоединится.

— Вы так рассеянно смотрите вдаль, мисс Дарси, — ласково обратился к ней сэр Уильям. — Горюете о том, что мы покидаем столь гостеприимных хозяев? Или же считаете минуты до встречи с сёстрами?

— И то, и другое, — улыбнулась Дарси, хотя по Хансфорду она заскучать ещё не успела, а по Розингсу скучать и не намеревалась. — Я слишком долго была вне родных стен, хотя наша поездка, безусловно, удалась.

— А я не вполне удовлетворена, — подала голос Мэри. — В таком старинном и роскошном поместье, как Розингс, мне хотелось бы провести куда больше времени. И там наверняка кроется столько тайн — мы же не разгадали ни одной!

Её отец лишь добродушно усмехнулся, ничуть не смутившись такими речами дочери. Мэри выразительно взглянула на Дарси, намекая, что если бы последняя была посговорчивее, они бы непременно затеяли расследование и выяснили, какие секреты хранит Грандмастер, прикрываясь личиной господина Голдблюма.

— Меня мучает лишь одна тайна, — сказала Дарси. — Зачем господину Голдблюму столько собственных портретов в доме?

Все засмеялись, включая сэра Уильяма, который находил Дарси очень забавной молодой особой.

— Господин Голдблюм имеет большой вес в обществе, а богатство его имения поражает воображение, — сказал он. — Стало быть, у него есть все причины быть собою довольным и оповещать об этом остальных, пусть даже в несколько необычной манере.