Хождение за три неба (СИ) - Языков Олег Викторович - Страница 71

Потом старики отбыли на переговоры, а я снова стал учить язык. Но тут уже было полегче, всё же словарную массу я набрал, и произошёл качественный скачок. Понимал я практически всё, сам говорил несколько хуже. Но это дело поправимое, от практики зависит, от интенсивности использования языка.

Вечером деды вернулись. Хмурые и недовольные. Как оказалось, за пьянками-гулянками пока скрывалась информационная пустота. Местная властная верхушка широко улыбалась, демонстрировала дружелюбие и гостеприимство, однако ничего нового про судьбу нашей экспедиции узнать пока не удалось. Хозяева просто уклонялись от конкретных ответов на прямо заданные вопросы. Легендарный Великий отец растворился в этом мире и назад к своим детям не спешил. Ночью надо выставлять часовых. А то как бы и нам не уйти вслед за Великим отцом.

Меня это, однако, не касалось. Костя морщился пока рассказывал, но сделать ничего не мог. Сегодня в ночь мне следовало явиться на суд Старших. Кто эти старшие, и какое отношение они имеют к убитому мной дракону, было не ясно. Но явиться на суд я был обязан. Иначе меня могли объявить бешеной собакой и просто-напросто убить. Ни Шарика, ни оружие мне брать нельзя. Во дворец правосудия меня отвезут на драконе. А вот как я вернусь обратно… В этом-то и был весь вопрос.

Я искупался в малом бассейне, одел чистое бельё и побрился. Так, на всякий случай. Даже «Скаф» вёл себя как-то особо вежливо. Он молча, по моей команде, скользнул под новый камуфляж и растёкся по всему телу невидимой бронёй. Я был готов. Вчетвером мы поднялись на посадочную площадку. Наступал вечер, солнце уже скрылось за вершинами гор, воздух был чистым и прохладным. Чёрными тенями в сумерках показались летящие к нам драконы. На площадку сел один. Остальные четверо кругами ходили в воздухе. Затянутый в кожаный доспех воин обернулся ко мне и сказал на старшей речи: «Садись сзади! Тебя ждут».

Воин сидел на самой холке дракона. Второго седла не было, лишь небольшой кусок кожи прикрывал драконью чешую. На него-то я и уселся, а потом повернулся и с опаской посмотрел на крылья — не придавил ли я их? Нет, слава богу! До крыльев оставалось ещё сантиметров двадцать. Воин передал мне толстый кожаный пояс: «Одень и держись за меня!» Я так и сделал. Потом он бронзовыми карабинами пристегнул мой пояс к мощным ремням, идущим к его седлу, и, приподнявшись на стременах, толкнул дракона вперёд, к краю площадки. Дракон сделал два быстрых шага и ухнул в пропасть.

Ощущеньице — я тебе дам! Я с парашютом не прыгал, но, наверное, что-то похожее на затяжной прыжок. Желудок подкатил к горлу, но я удержался… Не испортил пилоту его кожанку. Хотя — следовало бы. Этот паразит обернулся ко мне и весёлыми глазами мазнул по моему позеленевшему лицу. Ты меня специально проверяешь, сволочь? Я напрягся, сглотнул кислую слюну и изо всех сил радостно заорал ему на ухо: «Я-яху-у-у!! Дави на газ, парень!» Драконовожатый вздрогнул, вжал голову в плечи и резко положил дракона влево. Ящерица распустила крылья, послышался мощный хлопок, потом он два раза ударил своими махалками, выправился и полетел прямо. Тут нас нагнал эскорт, и мы пошли строем. Драконы скорее планировали, чем летели. Пара-тройка взмахов крыльями, небольшой подъём, а потом довольно долгое скольжение. И опять взмах крыльями. И опять скольжение. Ничего так, когда проблюешься, может и понравится. Кому-то.

Мы летели в сторону города, но забирали немного в бок. Там, впереди, было уже темно. Дракон не очень скоростной транспорт, не пуля всё же, но и расстояние тут было небольшое. Всадник снова приподнялся на стременах, вгляделся в темень перед собой и дракон стал планировать левее.

— Афанасий… мне кажется, я уловил мыслеобразы. Человек общался с драконом на ментальном уровне.

Ишь, ты! Афанасий, значит! Раньше «Скаф» вообще избегал хоть как-то меня называть. А сейчас пробило, понимаешь, на дружбу-жвачку… Что только деется, что деется, ребяты… А что? Глядишь и подружимся ещё… Если эту ночь переживём.

— Ты пиши всё, пиши… Потом разберёмся. Слышь, «Скаф», а тебе по результатам нашей экспедиции повышение светит! Профессором станешь!

«Скаф» смущённо промолчал. Такой вот был у меня мыслеобраз. Но ему эта мысль понравилась, клянусь кутним зубом дракона!

Тут наша птичка встала почти вертикально и несколько раз ударила крыльями, гася скорость. Меня едва не снесло потоком воздуха, честное слово! Дракон цапнул когтями грунт посадочной площадки, упал на передние лапы и, тяжело и тряско пробежав несколько шагов, громко фыркнул. Это было ясно и без перевода, и без мыслеобраза. «Слезай, мужик! Приехали». Водила обернулся и снял с меня привязные ремни. Пояс я снял сам.

— Это воинское поле… Тебе нужно ждать здесь рассвета. За тобой придут… Прощай.

Мне показалось, что в голосе пилота была нотка сожаления. Только о чём вот он жалел, я не разобрался. Может быть о том, что у меня случайно не расстегнулся пояс в полёте? Не знаю. Я соскочил со спины дракона. Холоднокровная скотина даже не посмотрела на меня. Всадник дёрнул левый повод, дракон задрал голову, развернулся и тяжело побежал в темноту. Затем я услышал хлопок крыльев, чей-то призывный крик, и надо мной в ночном небе мелькнули тени. Я остался один.

— Биологический объект… — начал «Скаф», — поправляюсь — абориген в тридцати метрах слева!

— Подсвети!

«Скаф» дал слабый зеленоватый луч, и я увидел какой-то комок на низкой траве. Комок начал скулить и попытался уползти в темноту. Я пошёл к нему. Нужно было разобраться, — а не председатель ли трибунала этот абориген? Чем ближе я подходил, тем безнадёжнее и горше был скулёж. Не-а, на судью он никак не тянет. Скорее, такой же подсудимый, как и я.

— Ты кто? Чего плачешь? — я старался говорить ласково и успокаивающе, но интонации местного языка я, видимо, ещё отработал не очень-то хорошо.

В ответ на мой вопрос раздались уже рыдания. Э-э, да это ведь мой старый знакомый! Точнее — знакомая.

— Гуль, это ты? Чего ты плачешь, воин?

Я присел рядом с девушкой и осторожно тронул её за плечо. Лучше бы я этого не делал! Слёзы полились как из водопровода. Говорить она не могла, захлёбывалась и заикалась, да ещё лязгала зубами. Да-а, хреновое тут дело, мокрое… Я вздохнул и сел на траву рядом с Гуль. Как-то так получилось, что в темноте, инстинктивно, я приобнял её за плечи. Как плачущего ребёнка, безо всякой задней мысли, клянусь! А она уткнулась лицом мне в ключицу и зарыдала веселей. Я вздохнул и замолчал. Что тут сделаешь? Не умею я успокаивать плачущих девушек. Да ещё плачущих по моей вине…

Мало-помалу рыдания стихли. А вот шмыганье носом усилилось. Покопавшись в кармане, я протянул подельнику чистый носовой платок.

— Вытри нос и успокойся. А то ты своими соплями мне всю одежду устряпаешь.

Девушка возмущённо забилась у меня в руках. Хм-м… уже в руках? Когда это я успел её обнять? Не помню. Я уставился на полыхавшее мириадами близких и ярких звёзд небо, давая ей время придти в себя. Наконец, мышиная возня у меня под мышкой закончилась, и девушка икнула в последний раз.

— Давай, Гуль, рассказывай… Что я натворил, почему ты тут сидишь, и что нас с тобой ожидает… — тяжело вздохнув, сказал ей я. — То, что ничего хорошего — это ясно. Но ты всё же расскажи мне всё. И с самого начала.

Девушка высморкнулась ещё раз и начала говорить. Сначала её рассказ вилял заячьими петлями, но я постоянно возвращал её на тропу истины. Истина была не очень-то радостной. На рассвете Гуль предстояло умереть. Она должна была броситься в пропасть.

— Ты не тарахти, воин! Ты говори кратко, но точно! Давай ещё раз с самого начала. Так как ты говоришь, вас подбирают друг к другу?

В общем, я вторгся в запретные знания. Это было государственной тайной. Но над нами и так висел приговор. Статьёй больше, статьёй меньше! Ерунда, в общем-то. А вот «Скаф», наверное, весь от радости изошёл. Он такого ещё не слышал.

Короче — не всё в порядке было в Датском королевстве. И уже достаточно давно. По крайней мере, лет двести, пожалуй. Как я догадался, это были последствия то ли научной ошибки инопланетных исследователей, то ли сама природа чудо-планеты решила вмешаться в чужой и чуждый ей эксперимент. А изначально дело выглядело весьма привлекательно — было решено дать драконов в помощь людям. То, что это были сумасшедшие младшие научные работники из другого мира, Гуль, естественно, не знала. Для неё это были боги. Вот боги и решили дать людям не лошадь с колесом, а дракона с крыльями. И что-то там намудрили с продажной девкой мирового империализьму, с генетикой то бишь. Да-да… У племени Гуль сохранились легенды и былины. Времени-то прошло не так уж и много, всё ещё было в памяти народной свежо и ярко. Боги дали племени детёнышей дракона. И подобрали им в пару человеческих мальцов. Мальчиков и девочек. Тогда это особой роли не играло. Вождю племени и воинской старшине была указана скала, на которой жило драконье племя. Людям было сказано, что драконы будут слетать к ним и выбирать малышей для маленьких дракончиков. А потом эта пара будет неразлучна всю жизнь. Так оно сначала и было. Первая партия ребятни и драконов выросла. Драконы встали на крыло, юноши и девушки уселись в сёдла. И понеслись по небу! Племя сразу приобрело вес и авторитет. Да и раньше, в принципе, особых проблем у людей не было. Родоплеменной строй, основа богатства — скот. А его в лесостепи было полно. Так что стада у племени были многочисленные. А вот нападать на них соседи как-то резко перестали. А потом и более того — стали присоединяться к племени наших наездников на драконах. Племя разрослось и окрепло, начался «золотой век». Впрочем, эта идиллия и длилась лет сто, а потом люди стали замечать некоторые несообразности. Молодые люди, наездники на драконах, перестали рожать детей. Семьи у них были, женились и на своих, и на окрестных красавицах, так же было и у красавиц-всадниц, но вот детей у них не было. А ведь это были лучшие люди племени! Это уже попахивало угрозой вырождения. Люди в племени были простые, научными степенями не обременённые, но они жили с природой в ладу и совершенно чётко понимали, что если в семье не будет четырёх-шести детей, то этот род лет через сорок зачахнет и исчезнет. А тут у молодых и здоровых людей детей не было вообще!